[babymomma]

Ну что, пишется третья часть, ничего не могу с собой поделать!


Глава 2
1
Мы все ищем корни. Найти центр своего дерева, семя, из которого пробился росток – значит, увидеть начало пути, проследить историю ошибок, отметить родовые проклятия и, возможно, спрогнозировать свое будущие – хотя бы в общих чертах.
Но если вы – потомок древнего рода суккубов, у вас все так, да не так. Допустим, вашей праматерью называют самую первую Лилит – ту, что была женой Адама да стала матерью демонов. Какое наследство она вам оставила? Что отправила сквозь пространство и время?
Лилит могла бы ответить на этот вопрос, даже если ее разбудить среди ночи. Сплошные неудобства – вот что она бы сказала.

Во-первых...

Во-первых, все женщины ее рода звались Лилит и никак иначе. Мама у нее была Лилит, и старшая сестра – тоже Лилит. Та же чепуха с именами, к слову, была и у демонов родственников, но если Аббадон в их семье был один, то стоило назвать вслух имя на букву «Л» – и отзывалось сразу трое.
Во-вторых, по незыблемой древней традиции в первую брачную ночь каждая Лилит непременно должна была оказаться сверху. В свое время это стоило самой первой из них изгнания из Рая, а значит, должно было повторяться и впредь – вдруг на этой почве снова разразится столь же чудесное, как заселение Ада? По этому поводу ее собственные родители, поженившись, не общались больше месяца, а ведь Аббадон среди демонов слыл почти что либералом.
В-третьих, каждое поколение в роду Лилит непременно рождалась бесплодная суккуб, так что вот уже не одну тысячу лет их генеалогическая ветвь находилась на грани вымирания. Вот почему Аббадон придавал браку своих дочерей такое значение: любовь к матери Лилит не позволяла ему взять еще одну жену, хотя законы Ада полигамию поощряли.
В-четвертых... Впрочем, достаточно и этих трех пунктов, разве нет? Проснувшись поутру в своей новой спальне, Лилит отчаянно пыталась найти причину, что позволила бы ей вырваться из плена навязанной ей новой жизни и вернуться в свой уютный мирок, где все было родным и привычным. Причина все не отыскивалась. По всему выходило, что Лилит придется задержаться здесь надолго. Как минимум на лето, до дня рождения. А потом...
Лилит снова закрыла глаза. В день ее совершеннолетия родные устроят большой праздник. Ей отрежут волосы, чтобы отдать их в жертву темным богиням, и произнесут заклинание, которое разделит ее жизнь надвое. В одной она, как и прежде, будет жить в Пандемонии, хочется надеяться, что среди родных. Станет учиться на юриста и однажды, возможно, найдет демона, которого полюбит, как ее мать полюбила Великого Герцога Ада Аббадона. И он, как папа – маму, полюбит ее в ответ.
Другая часть ее жизни будет ждать за сомкнутыми ресницами, в царстве снов. В ней она станет являться к земным мужчинам, тоскующим по женской ласке, и дарить им любовь в обмен на энергию жизни. Неважно, насколько они будут старыми, уродливыми, извращенными, нелюбимыми – в своем собственном сне каждый из них будет царем. Конечно, многие суккубы пользовались особым зельем, позволяющим не помнить ночных похождений, но пить его можно было лишь через шесть месяцев после начала практики. Считалось, что таким образом разум юных суккубов не останется невинным. Ведь невинность не к лицу адской шлюхе.
Лилит вспомнилось, какой бледной тенью ходила ее старшая сестра первое время после своего восемнадцатого дня рождения. Глаза ее смотрели внутрь, а лицо казалось невыразительным, словно лист чистой бумаги. Большую часть времени она лежала, свернувшись клубочком, на своей кровати, и смотрела в никуда, сражаясь со сном до последнего.
Черт знает, почему Лилит сейчас об этом думала. Вероятно, потому, что у нее был реальный шанс быть суккубом не только во сне, но во время бодрствования. А этого не хотелось просто отчаянно. В конце концов, она как-нибудь выдержит шесть месяцев сонной проституции. Но всю свою сознательную жизнь с демоном, которого не любит... Нет. Будь он трижды Сатана.
В дверь деликатно постучали. В образовавшуюся щель просочился теневой демон – такие здесь были и стражниками, и прислугой. В полупрозрачных руках демон принес серебряный поднос с завтраком – кофе и горячими булочками с маслом и джемом.
Многие, возможно, думают, что в Аду на завтрак едят грешников, запивая кровью невинных младенцев, но это не так. То есть, конечно, извращенцев полно везде, но уважающих себя демон весьма возмутится вашему предположению о кровавых трапезах, равно как и рогах с копытами. С тех пор, как были изобретены противомутационные препараты, рога вышли из моды. А с тех пор, как издевательства над духом и разумом по своей жестокости перекрыли любую боль, которую можно причинить плоти, в моду в Аду начали вегетарианство и аскетизм. Если задуматься, то именно новый Сатана был тому причиной. При его предшественнике Ад был куда более разудалым местом. Не то чтобы Самаэль публично выступал против оргий или излишеств. Просто его безразличие к роскоши и чрезмерному разврату не осталось незамеченным. Молодые прогрессивно настроенные демоны – из тех, что обычно находятся в поисках нового лидера – с восторгом подхватили его привычки. Лилит вспомнилось, как одна из ее знакомых демониц, Елизаздра, начала демонстративно опаздывать на утренние занятия. На возмущение преподавателей она отвечала, что-де решила отказаться от прислуги, и теперь одна лишь прическа занимает у нее полтора часа. Преподаватели в ответ скрипели зубами и краснели глазами, однако повлиять на юную бунтарку было никак не возможно: ее отец был одним из Великих Герцогов Ада.
Сама Лилит не слишком любила оказываться на виду, однако отказ от животной пищи казался ей разумным и гигиеничным. Вот почему масло в ее масленке осталось нетронутым.
Свою одежду она обнаружила в шкафу — аккуратно выглаженной и развешенной ровно так, как это сделала бы сама Лилит – по цветам и стилям. Причем ее вещей здесь было куда больше, чем она вчера привезла с собой — по всей видимости, их доставили позже, пока она гуляла в саду. Покраснев от обиды, Лилит прикусила губу, чувствуя, как на глаза выступают злые слезы. Значит, все эти разговоры о том, что она может сама решить свою судьбу по истечении трех месяцев — всего лишь слова.
В дверь снова постучали, и Лилит быстро вытерла глаза: совершенно ни к чему показываться местным жителям в слезах. Плакать – удел слабых, помните?
– Еще не одета?
Наами, как обычно, выглядела безупречно. Лилит вздохнула: это, конечно, было высшим пилотажем — до того ослепить окружающих, чтобы никто и не понял, что именно на тебе надето.
– Не могу решить, как одеться, – ответила она.
Та улыбнулась и грациозно проследовала к шкафу.
– Выбери что-нибудь деловое, но изящное... – она придирчиво оглядела одежду Лилит. Потом огладила ладонями свое легкое открытое платье. – На меня не ориентируйся, я не люблю офисную работу... Думаю, вот это подойдет, – она небрежно бросила на кровать строгий костюм, в котором Лилит обычно ходила сдавать экзамены самым вредным преподавателям, и шелковую кремовую рубашку, которую надевала по случаю неформальных торжеств. По мнению Лилит, для работы эта вещица выглядела слишком уж фривольно.
– Но...
– Просто поверь мне, хорошо?
Лилит открыла рот, чтобы возразить — и снова закрыла. Ее взгляд упал на ночной столик, на котором в маленькой вазочке сияла одинокая лилия, подаренная Самаэлем. Очень некстати ей вдруг вспомнилась вчерашняя встреча в саду. Должно быть, это птицы. Проклятый сад. Никогда, никогда больше...
– Спасибо, – вежливо сказала Лилит. – Я быстро.
И поспешила в ванную комнату.

2
К кабинету Самаэля она приблизилась, на ходу приглаживая волосы. Пальцы противно дрожали. Голос Сатаны был слышен издалека. Казалось, он и говорил-то негромко, однако острый слух Лилит выхватывал знакомый тембр из общего гула.
– Нет, нам не нужен точечный удар, – говорил он. – Ядерное оружие исключено. Мало вам было Хиросимы?
Ответ его оппонента был эмоциональным, но неразборчивым.
– Полтора миллиона погибших через три года, – ответил Самаэль. – Возможно, два. Корея — идеальное место. Вмешаются США, Великобритания, Франция... Отдел статистики Лаборатории Света уже все просчитал.
– Вы поставили в известность Лабораторию Света? – голос одного из противника был полон ярости и отвращения. Лилит остановилась, едва дыша. Похоже, она выбрала не лучший момент, чтобы предложить дьяволу разобрать почту. Лилит осторожно заглянула в дверной проем. В строгом черном костюме Самаэль выглядел словно высокопоставленный земной политик. Он стоял, кончиками пальцев опираясь о спинку стула, во главе длинного стола, по обе стороны которого сидели демоны. Все они тоже были одеты по земной моде, но на лицах у них читалась совершенно нечеловеческая ярость. Однако дьявола их недовольство явно нисколько не беспокоило.
– Это серьезная операция, – спокойно сказал он. – Мы должны действовать сообща.
В зале снова поднялся шум.
– ...это возмутительно, – выхватил слух Лилит. – Со всем уважением, Его Величеству следует задуматься, на чьей он со стороне.
В зале наступила тишина. В ожидании ответа демоны не сводили глаз с Самаэля. Его лицо осталось невозмутимым.
– Подумайте, за что вы сражаетесь, – сказал он. В тишине его слова падали, словно ледяные капли дождя. – Вы хотите потопить мир в крови, достопочтенный Небирос, хотите показать людям абсолютное зло? Это возможно. Десять секунд — и отсюда... – он указал какое-то место на стоящем перед ним глобусе, – и отсюда поднимутся бомбардировщики. Ответный удар... – он крутанул глобус, – ответный удар будет превышать хиросимский в сотни раз. Двести «Энол Гей», достопочтимый Небирос, тысяча «Малышей»... Нам понадобится меньше пяти минут, чтобы завершить войну навсегда, – он помолчал, оглядывая собрание ледяным взглядом. – Но если Земля будет уничтожена, где вы возьмете площадку для своих игр? Чем будете дышать?
Демоны молчали, и дьявол, кивнув, продолжал.
– Война в Корее будет компромиссом, которого мне удалось достичь с Лабораторией Света. Два миллиона смертей взамен моратория на ядерное оружие… – Самаэль перевел взгляд на дверь и только тут заметил Лилит. Запнувшись, он неторопливо прошествовал к выходу и захлопнул дверь перед самым носом суккуб, ничем не выдав своих эмоций по поводу ее присутствия. Ее сердце стукнуло в унисон с дверью. Повернувшись на ватных ногах, Лилит только сейчас заметила двух туманных демонов, плавающих между полом и потолком. Один из них сделал ей знак следовать за ним, и Лилит поспешила повиноваться.

3
С бьющимся сердцем и горящими щеками Лилит шла за молчаливой стражей. Гулкие коридоры отражали ее шаги эхом, разрывающим тишину офисной части дворца. Следуя за теневыми демонами, Лилит размышляла, был ли в том кабинете ее отец, и если был, к какому примкнул лагерю. С одной стороны, Великий Герцог Аббадон славился разумностью и справедливостью, с другой – не скрывал своего неудовольствия слишком, по его мнению, либеральной позицией нового Сатаны. Вряд ли он в восторге от сотрудничества Ада с Лабораторией Света – всем известно, что им всегда было нельзя доверять. Но теперь у него появились новые рычаги влияния на повелителя тьмы…
При мысли об этом Лилит содрогнулась. Служить разменной монеткой в политической интриге было унизительным, а трезвый расчет отца казался предательством и невероятно ранил – даже больше, чем необходимость ладить с либеральным архангелом-многоженцем.
Лилит редко соглашалась с отцом, но в своих взглядах на матримониальные устои адского общества они сходились. В те времена, когда демоны были бессмертными, многоженство имело смысл – делить бесконечность с одним-единственным демоном или демоницей, должно быть, невыносимо, будь он даже тысячу раз вашей второй половинкой. Но с тех пор, как существование демонов ограничивалось ста пятьюдесятью годами, распыляться не имело смысла. Вечность – не срок для истинной любви, говорил Аббадон, и Лилит была с ним солидарна.
При мысли об отце сердце Лилит заныло. Больше всего ей захотелось оказаться дома. Или в университете – надо, кстати, будет выяснить, как тут обстоят дела со сдачей экзаменов. Лилит забрали в самый разгар сессии, и теперь два несданных экзамена и четыре зачета легли на плечи тяжким грузом.
Тем временем демоны скользнули за очередной поворот, и взору суккуб открылся огромный зал с водопадом. Моргнув, Лилит застыла с открытым ртом: то, что она приняла за разноцветные водяные капли, было сложенными бумажками: сотни, тысячи – нет, миллионы писем и записочек беззвучно падали с высоты сплошным потоком, наполняя гигантскую круглую чашу. К Сатане прибывала утренняя почта.
Демоны застыди поодаль, словно ожидая ее распоряжений.
– Мне нужно все это разобрать? – дрожащим голосом поинтересовалась Лилит.
Они согласно наклонили головы. Тихий шелест бумаги успокаивал, словно шорох волн, однако паника заполняла Лилит изнутри, готовая прорваться криком.
– Одна?
Демоны промолчали. Вздохнув, суккуб шагнула к чаше и подставила руки под бумажный поток.
К полудню он прекратился. Время от времени пара капель-записок отделялась от потолка и, словно пушинки, неторопливо пикировала на гору бумажек. Лилит уже даже не поднимала голову, чтобы взглянуть на вновьприбывших. Ей нужен был план, какая-то стратегия, позволяющая разгадать подброшенную загадку. Как разбирать почту, если от одного взгляда на ее количество подгибаются колени? А ведь будет еще и вечерняя порция! Если не раскидать эту бумажную гору до семи вечера, она погребет под собой и дворец, и, возможно, весь Ад.
Без помощников было не справиться. Решившись, Лилит хлопнула в ладоши, материализуя теневых демонов. Те не замедлили явиться: заколыхались между полом и потолком, обратив на нее зыбкие взгляды.
– Спасибо, что пришли, – сказала Лилит. – Вы умеете читать?
Демоны заколебались в воздухе. Их движение можно было расценить и как «да», и как «нет».
– Хорошо, – на всякий случай сказала она. – Мне нужна помощь в сортировке почты. Вы сможете разложить бумагу по цветам и видам?
На этот раз согласие демонов не оставляли сомнений.
– Только мне нужно больше помощников, – добавила Лилит. – Скажем, сто или двести. Это возможно?
И тут же увидела, как по полу застелился туман. Призванные ею демоны принялись за работу с невиданным рвением. Бумажки летали из угла в угол, словно пули, и в их свисте Лилит чудилась музыка. Она улыбнулась. Похоже, решение все-таки нашлось.
За несколько утренних часов, проведенных у чаши, она уже заметила закономерность: на пергаменте кровью обычно просили чужой смерти, на золотой бумаге чернилами – богатства, на розовой или голубой – ответной любви. Черные чернила на белом фоне были мольбой отнять жизнь просящего, алые – вернуть умерших. Бумажки, в которых обращались к высшим силам, Лилит складывала отдельно. Наверняка они попали сюда по ошибке.
К половине седьмого ворох записок был наконец-то рассортирован по цветам и видам, и Лилит присела отдохнуть на край мраморной чаши, служившей почтовым ящиком.
Кто-то легонько тронул ее за плечо. Обернувшись, она обнаружила столик на колесах, уставленный тарелками и украшенный цветами, и только тут поняла, до чего проголодалась. С любопытством приподняв крышки, она не обнаружила ни следа мяса – лишь салаты, тушеные овощи и свежие фрукты.
Два демона застыли рядом в безмолвном почтении. Лилит улыбнулась им.
– Спасибо вам! – искренне сказала она.
Должно быть, ей только показалось, но на неясных лицах теней забрезжили ответные улыбки.

4
От ужина ее оторвал уже знакомый шорох: в каменную чашу за спиной вновь посыпались бумажки. С хрустом откусив красное спелое яблоко, Лилит весело махнула своим помощникам:
– За работу, друзья!
На этот раз дело шло куда быстрее. Некоторые записки даже не успевали долетать до дна: демоны выхватывали их из потока и тут же разносили по кучкам. Лилит наблюдала за ними с довольным видом: вот что значит правильно организовать работу! Она ужасно гордилась собой – настолько, что была готова пуститься в пляс.
Тяжелые хлопки, сопровождаемые густым низким смехом, прервали веселье. Лилит замерла, не донеся яблоко до рта, и медленно обернулась. В дверях, разумеется, стоял ее новый шеф. Желудок суккуб скрутился в тугой узел, а к горлу подкатила тошнота. Ведь ей же было сказано: решить вопрос нужно самостоятельно. Ни в одном языке мира в понятие самостоятельности не входят двести демонов-помощников. Сжавшись в ожидании последствий, она молча смотрела на Самаэля. Однако он лишь улыбнулся.
– Браво, Лилит, – сказал дьявол с явным одобрением. – Умение делегировать полномочия – черта умного руководителя. Признаться, я и не думал, что тени способны на разумные действия, – добавил он, кивая на демонов, при виде него прервавших свою работу и сбившихся в неясную кучу в центре зала. Потом кивнул им: – Можете продолжать.
Глядя, с какой скоростью как тени кинулись к потоку записок, Лилит ощутила, как накатывает обида. Еще минуту назад она опасалась наказания, но сейчас ей вдруг стало все равно. Как он может быть таким слепым?
– Они вполне разумные, – раздельно сказала она. – У них есть чувства. И они понимают, что вы сейчас говорите.
Самаэль удивленно поднял брови. Голос его показался Лилит обманчиво спокойным.
– Ты считаешь, что я их обижаю?
– Я считаю, что вы их недооцениваете, – быстро сказала она. – Тени могут больше, чем здесь, очевидно, принято считать. Вот, смотрите, – Лилит махнула на идеально рассортированную почту. – Это все они сделали. Я только придумала, как.
Отделившись от дверного косяка, Самаэль медленно подошел к ближайшей горке и развернул одну из записок.
– Что это?
– Здесь просят ответной любви. – Лилит встала рядом, глядя на листок в его руках. – Можете проверить, во всех примерно одно и то же.
– Жертвенный ритуал соблюден? – поинтересовался он, пробегая текст глазами.
– Да. Те, кто этого не сделал, в отдельной куче, – она подбородком указала на горку разноцветных записок в углу. – Что теперь с ними делать… я имею в виду, с записками?
Самаэль свернул листок и вернул его на место.
– С пожеланиями о жизни и смерти – к мойрам, с прошениями о богатстве – в казначейство, мольбы о любви утилизировать, Министерство Зла этим не занимается, пускай к ведьмам идут.
Он помолчал, оглядывая зал.
– А остальные? – спросила Лилит.
– Остальные – это кто?
– Те, что обращаются к высшим силам.
Самаэль хмыкнул, глядя на нее. Выдержал томительную паузу, потом сказал:
– С этими поступай как хочешь. Можно отправить в почтовое отделение Лаборатории Света до востребования. Или сразу сжечь. Все равно там не тронут то, что поступило от нас – это вопрос безопасности.
Лилит отвела взгляд и посмотрела на ловко снующих в потоке посланий демонов.
– Могу я спросить, до которого часа у меня рабочий день?
Судя по тому, как горели у нее уши, Самаэль по-прежнему смотрел на нее.
– До тех пор, пока я здесь, – сказал он. – Но я уже собирался уходить, так что ты свободна до завтра. Если, конечно, не хочешь составить мне компанию.
Лилит постаралась ничем не выдать своего разочарования.
– Спасибо за приглашение, – сказала она ровно. – Куда вы меня зовете?
– Прогуляться по саду. У нас сегодня не было возможности поговорить, а у тебя наверняка есть вопросы.
При слове «сад» ее лицо скривилось помимо воли, и Самаэль рассмеялся.
– Отныне и впредь обещаю не выносить свою личную жизнь за пределы спальни, – сказал он, поднимая ладони в шутливом жесте капитуляции. Она по-прежнему молчала, и дьявол добавил с неожиданной мягкостью. – Пожалуйста, Лилит. У меня был тяжелый день.
Не веря своим ушам (он что, действительно просит ее?), Лилит наклонила голову в знак согласия.
– С удовольствием, – ответила она. – Только мне нужно отдать демонам распоряжения… Или вы сами?
– Нет, прошу, – он отступил, словно не желая ей мешать. – Я подожду.

5
Адский сад явно был тем самым местом, который примирил бы ее с жизнью во дворце, не будь первое впечатление от него так безнадежно испорчено. Однако аромат цветов здесь был столь прекрасен, а виды до того хороши, что напряжение, сжимавшее ее тисками в присутствии Самаэля, начало постепенно отпускать ее.
Как и накануне, здесь дьявол явно чувствовал себя особенно хорошо, а потому изливал на нее потоки обаяния, которому было трудно противостоять.
– Могу я спросить… – привычно начала она, но дьявол прервал ее.
– Здесь ты можешь задать мне любой вопрос, Лилит, – сказал он. – Все, что угодно, не бойся.
– Я и не боюсь, – она пожала плечами с деланным равнодушием. Вопросов у нее и правда было много. – Я сегодня утром случайно слышала ваш разговор с верховными демонами… – Лилит замолчала, искоса следя за реакцией дьявола, однако его лицо сохраняло все то же доброжелательное выражение, из чего она заключила, что он не сердится на нее за утреннее вторжение. – Я правильно поняла, что на Земле в ближайшее время начнется война?
– Все правильно, – кивнул он. – Не очень большая, правда, так что демоны недовольны. Два миллиона жертв… Размах маловат.
– И Лаборатория Света это одобрила?
– Лаборатория Света согласилась с моим предложением, – поправил он с нажимом. – И Министерство Тьмы я в итоге тоже сумел убедить.
Но Лилит интересовало не это.
– Но ведь война – это наша территория, – сказала она. – Разве наверху не положено отстаивать добро?
Самаэль улыбнулся. Потом кивнул ей на лавочку.
– Присядем?
Лавочек в саду, к счастью, было затеряно множество. Только убедившись, что эта – точно не та самая, Лилит осторожно присела на край. Самаэль наблюдал за ней, с трудом сдерживая ухмылку. Признаться, в такие мгновения она его особенно недолюбливала.
– Все это заблуждение, Лилит, – сказал он, опускаясь на сидение на почтительном расстоянии от нее. – Добро, зло, их противостояние… У нас общее дело и общая цель.
Лилит мысленно поморщилось. Это было ровно то, что ее отец называл «прекраснодушным бредом». И еще – «отрыжкой либерализма». И то, и другое, по ее мнению, отлично отражало суть.
– И какая же это цель? – спросила она, пытаясь подавить зевок.
– Не уничтожить друг друга, конечно же, – ответил Самаэль. – Поддержать баланс. Если мы хотим достичь равновесия, нужно действовать сообща.
– И наверху эту идею тоже поддерживают? – на автомате спросила она, оглядываясь по сторонам.
Самаэль вздохнул.
– Нет, конечно, – сказал он с тоской. – Там все настроены довольно консервативно.
Он замолчал, явно задумавшись о чем-то невеселом. Лилит, обрадовавшись возможности перевести тему, задала давно мучивший ее вопрос:
– А как там вообще, ну, наверху? Чем вы занимаетесь?
– А ты сама как думаешь?
Лилит задумалась.
– Сортируете праведников, – начала она загибать пальцы. – Воюете с нами. Поете хором псалмы...
Его веселый смех прервал ее перечисление.
– Ну да, – сказал Самаэль. – А вы, конечно, весь день кипятите в котлах смолу, чтобы варить в ней грешников. И у каждого из вас есть рога и копыта.
– Ну, вообще-то так оно и есть, – возразила Лилит. –У тех, кто не принимает таблетки против мутации. А про вас еще говорят, будто вы все одного пола – среднего.
– Как ты знаешь, это не совсем так, – ровно заметил Самаэль, и Лилит снова почувствовала, что краснеет. Наверное, теперь совершенно ненужная ей картинка будет вставать перед ее глазами в самые неподходящие моменты, каждый раз застревая, точно кость в горле. Она перевела взгляд на свои туфельки, притворившись, будто усердно их изучает.
– Зачем я вам нужна? – вдруг вырвалось у нее. – Вы ведь можете получить кого угодно.
И снова ощутила этот раздражающий взгляд.
– Кроме тебя? – мягко спросил Самаэль.
– А, так в этом все дело? – Лилит ощутила, как обида снова охватывает ее. – Значит, вы просто хотите что-то доказать? Я думала, что вам положено быть, ну, не знаю, более уверенным в себе? Ведь вам же… сколько лет? Тысячи три?
Она выжидающе посмотрела на Самаэля. Тот поморщился.
– Больше, – неохотно признался он. – Раз примерно в десять.
Лилит торжествующе воздела руки вверх.
– Вот именно. Именно! А мне – всего восемнадцать. Почти. Что у нас может быть общего?
– Дети? – попробовал он.
Лилит в отчаянии закатила глаза.
– Я серьезно.
Самаэль покачал головой.
– Для ангелов время течет по-другому, Лилит. Это не линия и не цикл. Мы можем одновременно находиться в нескольким местах и эпохах. Мы не ощущаем, как проходит год или тысяча. Для нас время – не поток, а... соты.
– Соты? – переспросила Лилит. Как ни странно, она, кажется, понимала, о чем он.
Самаэль сокрушенно вздохнул.
– Не знаю, как объяснить получше. Мы можем наполнять собой все минуты вечности одновременно.
– Множить свою сущность? – подсказала она.
– Что-то вроде того, – кивнул дьявол. – В любом случае, это в прошлом. С тех пор, как у меня есть тело, жизнь идет вперед. И эта жизнь... Если посчитать, то я нахожусь здесь даже меньше тебя. Так что мне всего четыре года от роду, а значит, это ты меня старше.