Я вот думаю... Не дописать ли мне еще и это? Семь глав у меня есть, а пятнадцать-двадцать, это, как выяснилось, не так уж и много... Что скажете?
Название: 15 историй из жизни Марфы Раскольницы, ее врагов-вампиров и ее друзей-вампироборцев.
Фандом: не-не, это оридж
Автор: Йа!
Рейтинг: R
Жанр: романтическое фэнтези с элементами пародии
Статус: глав примерно семь-восемь, все в кусках, написано много, но все из разных мест
Слова: в этой части – примерно 5000
Краткое содержание: часть I, в которой все вдруг переворачивается с ног на голову
От автора: Все персонажи вымышлены, любое сходство с реально существующими людьми случайно. События повести немного перекликаются с оперой М.П. Мусоргского “Хованщина”, однако, надеюсь, не настолько, чтобы стать предметов спора об авторских правах. Я уже говорила, что однажды фикрайтер - навек фикрайтер?
читать?
15 историй из жизни Марфы Раскольницы, ее врагов-вампиров и ее друзей-вампироборцев.
Оу е, гайз! Чек да майкрофон и все такое! В этот поздний час с вами Марфа-Раскольница. Махни мне ветками, парк на Речном Вокзале!Подмигни фарами, вечная пробка на Садовом Кольце! Слушай безумную песнь моей жизни, Москва!
И делай чертовы выводы.
Часть I, в которой все вдруг переворачивается с ног на голову
1 февраля 2010 года
Понедельник, 7.30 утра
Будильник был круглый, зеленый, механический. С серебристыми стрелками, черными арабскими цифрами и слегка помятым бочком – словно неспелое яблоко, слишком рано упавшее с ветки. Над циферблатом нависала маленькая блестящая крышечка – в самом прямом смысле дребедень, разбудившая меня своим дребезжанием ни свет ни заря.
Было это – сколько? – полчаса назад. Все это время я практически неотрывно пялилась на пожелтевшее от времени стекло, за которым
прятался циферблат – разве что оторвалась разок оглядеться по сторонам. Все было в порядке, то есть ровно так, как вчера: маленькая комнатка с низким потолком все так же была завалена одеждой вперемешку с книжками, косметикой и остатками вчерашнего ужина, состоявшего из пиццы (ну и что, что на ночь, зато в ней много помидорных этих, как их... ликопенов!) и апельсинового сока (витамин С необходим при моем уровне стресса). Порядок был если не полный, то вполне привычный. Вот стол стоит, вон пыль лежит... Кхм. Словом, все было, как всегда.
Кроме будильника.
Я могла поклясться, что незнакома с ним. И, судя по его настороженному тиканью, он тоже решительно отказывался меня узнавать.
Вздохнув, я отвернулась и досчитала до десяти. Когда я снова решила взглянуть на стул, на который перед сном, как обычно, свалила очки, книжку и высокоуглеводное питание для мозга (конфеты «Бешеная пчелка» и чипсы с луком и сметаной), незваный гость по-прежнему был там.
Его появление можно было как-то объяснить, приди я вчера домой на рогах. Однако накануне я – совершенно точно! – легла спать ровно в
22.00, трезвая, словно эскимос, и умытая до скрипа. Предварительнопоставив будильник – квадратный, черный, электронный – на 7 часов
утра. И, засыпая, все смотрела на светящиеся в темноте ярко-красные цифры, пока они не размылись акварелью, и меня наконец-то не утянуло в сон.
А значит, вариантов было два: либо я хожу во сне и ворую старые будильники, либо вчера ночью меня забрали инопланетяне, и сейчас
тестируют на мне свои инопланетянские штучки. Ни один из услужливо подсунутых воображением вариантов мне не нравился, причем первый не нравился даже сильнее второго. Однако размышлять о прошлом блуждающих в пространстенно-временном континиууме железных часовых механизмов...
В этот момент будильник ожил. Его крышечка дернулась, а потом мелко затряслась – и мне тут же заложило уши от резкого, немузыкального звона. Вздрогнув, я с силой прихлопнула звонок, словно таракана, и, потрясая ушибленной рукой и шипя проклятия, вылезла из-под теплого одеяла и побрела в ванную, пинками расчищая себе путь в житейских завалах.
9. 30 утра
– У нас что, ввели свободное посещение?
Алый ноготь начальницы красноречиво указывал на циферблат настенных часов. Круглых, белых, пластиковых. С арабскими цифрами и... Так.
Кажется, у меня какое-то нездоровое влечение к часам. Интересно, нужно ли обратить на эту проблему внимание моего психоаналитика. Если, конечно, у меня он есть. В последнее время я что-то ни в чем не уверена.
Нет, я могу объяснить, почему опоздала. У меня на то была совершенно уважительная причина! Даже две. Смотрите, сначала я зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что мой нос – вовсе не мой. Тот был длинный и с горбинкой, а этот, чужой – картошкой. И чтобы разглядеть его во всех подробностях – с порами на крыльях и с мелкими волосками внутри ноздрей, мне даже не понадобились очки. Да и вообще – мне оказались больше не нужны очки, хотя еще вчера без них я чувствовала себя слепым кротом – женихом Дюймовочки. Может, накануне я просто не сняла контактные линзы, и они... Что? Приросли к глазам?! Пока мне делали мгновеннозаживающую ринопластику?! Стоп. Спокойно.
Всему можно найти нормальное, логичное объяснение. Например, что это все- таки были инопланетяне. Ох!
Увлеченная своими мыслями, я даже не заметила, как голос начальницы перешел сначала на крик, а потом затерялся в ультразвуковых колебаниях. Из состояния прострации меня вывел стук собственных зубов – шефиня (как, кстати ее зовут?) трясла меня за плечи, причитая:
– Наташа! Наташа! Что с тобой?
А я все никак не могла понять, ху зе фак из Элис? В смысле – Наташа.
Полдень
День, как вы уже, должно быть, догадались, оказался полон сюрпризов. Выяснилось, что Наташа – это я. Моя должность в компании по ремонту копировального оборудования (то есть, если по-простому, ксероксов) называлась «помощник руководителя», что на деле означало заваривание кофе для начальницы и ее гостей, изготовление печатных копий договоров и что-то еще, примерно столь же захватывающее. Не стоит и говорить, что все у меня сегодня было как в первый раз.
– А неплохо у тебя, кажись, выхи прошли! – сказал в ответ на мою неясную просьбу («А как включать этот ксерокс, подскажите, пожалуйста!») рыжий админ с большим родимым пятном под глазом и в розовом свитере. Судя по его дальнейшему поведению, полному неприятных намеков, видала я его и без свитера. И не раз. Буэ!
Зато, пока он там копался, распечатывая нужные шефине бумажки, я успела погуглить слово «амнезия». Судя по симптомам, похоже на жамевю. А это значит, что у меня либо шизофрения, либо эпилепсия, либо старческий психоз. Может, я просто переутомилась? Или мне вчера попалась галлюциногенная пчелка? Надо бы отпроситься к доктору. Вдруг эта штука окажется прогрессирующей, и я сегодня не найду дорогу домой?
При мысли об этом вся моя спина покрылась липким потом, словно меня вдруг полили ледяной колой.
13.00
Впрочем, на мой аппетит это никак не повлияло.
В рабочей столовой я, задумавшись о сложностях жизни, навалила на поднос салат оливье, суп харчо и сразу два горячих. И компот, а вы думали?! Где-то я читала, что отсутствие аппетита – первый признак депрессии. Вроде как организм включает программу самоуничтожения и отказывается принимать питание на борт. Думаю, уж мне-то голодная смерть от депрессии не грозит – ишь какие щеки отрастила.
Нахмурившись, я отвернулась от полированной витрины и нос к носу сталкнулась с какой-то девицей.
– Ох, простите, пожалуйста, – пропела она, прижав обе руки к груди. – Я такааааааая неуклюжая!
С неудовольствием оглядев ее 90-60-90, светлые прямые волосы и по-кошачьи вытянутые зеленые глаза на узком лице, я вымучила улыбку.
– Да ну, что вы, это все я. Уж очень спешила употребить свои... две калории.
Блондинка так весело расхохоталась, запрокинув голову, будто я только что зажгла, как Клара Новикова на собственном бенефисе.
– Хороший аппетит – завиииидую, – протянула она, хлопая бесконечными ресницами.
А потом вдруг наклонилась ко мне близко-близко. Ее лицо приобрело таинственное выражение.
– А скажите, – прошептала девица, – тут оливье с курицей или говядиной?
Господи, куда я попала?! Я инстинктивно сделала шаг назад.
– С говядиной – это «Столичный», – объяснила я как можно спокойней, косясь через плечо в поисках путей для отступления. – А у меня – «Оливье».
– Ах, оливье... – в голосе моей явно слегка прибабахнутой собеседницы слышалось такое разочарование, будто у нее из-под носа только что увели последнюю бирюзовую «Биркин». – Ну, тогда не стану задерживать. Приятного аппетита!
И тут же развернулась и упорхнула прочь, оставив меня стоять посреди столовой столбом, словно лотову жену.
15.00.
К вечеру голова распухла от информации и гудела, как колокол. Я узнала о себе столько нового, словно у меня вдруг объявилась сестра-близнец, которая заполняла провалы моей памяти. Или клон. Да, это более похоже на правду. Только злобный клон мог устроить меня на работу в эту мудомуть и положить под админа в розовом свитере (все еще буэ!).
Но тогда остается открытым вопрос: чем все это время занималась я? Сознание упорно отказывалось признать в той жизни, которую я, по всей видимости, вела давно и не без удовольствия, мою собственную.
Странное дело: разбудите меня ночью – и я выдам вам свою полную биографию. Вот только ее пункты не подходят друг к другу, хоть убейте – так, словно это фрагменты разных мозаик.
Итак, попробуем. Что я о себе знаю? Отхлебнув мерзкого горького кофе из местной кофе-машины, я нарисовала на листе бумаги жирный знак вопроса.
Меня зовут Наташа Петрова (имечко – скучнее нарочно не выдумаешь!). Двадцать четыре года я родилась здесь, в Москве. Мой родной дом стоит в районе станции метро Сокол. Могу даже сказать адрес – его я помню... Кажется.
Впрочем, сейчас я снимаю квартиру на Химкинском бульваре – сбежала от маменьки, не одобрившей розовосвитерного админа. Или не админа? Так, вот и первый провал в памяти. Едем дальше. Я закончила журфак в прошлом году, но постоянную работу пока не нашла – так, фрилансю помаленьку. На съём квартиры этим не заработать, а моя маменька, может, еще всех переживет (ого! какая я добрая дочь!), так что пришлось устроиться работать секретаршей к ксероксам. Так. Так-так-так.
Нестыковочка выходит. С этим бородавчатым одминкой я познакомилась до или после того, как сюда устроилась?
«Выяснить насчет Миши» – пишу я на листочке. Думаю, не стоит и говорить, что почерк кажется мне отчаянно чужим.
Что ж, теперь перейдем к внешнему виду. Выдохнув, как пловец перед прыжком с вышки, я открываю пудреницу и осторожно кошусь в нее одним глазом. Оттуда на меня испуганно таращится круглая большеглазая мордочка, похожая одновременно на блин и на лупоглазую лягушку из анекдота. Ну, помните? У нее такие большие глаза потому, что она какает. Ха, как грится, ха-ха. Лицо в целом кажется вполне знакомым, если б не нос картошкой. Или пуговицей. Спорим, в детском саду никто не мог пройти мимо, чтобы на него не нажать? Я растянула губы в невеселой улыбке и обнаружила щербинку между передних зубов (как у кролика! и почему я не носила брекеты?!) и ямочки на обеих щеках, причем правая глубже левой. Ага, ну, вот тут я без претензий. Ямочки вполне симпатичные. Правда, к 30 годам на их месте будут морщинки. Хм. Интересно, вот такие самоунижения мысленные псто у меня случаются каждый раз при виде себя в зеркале? Тогда, в общем, неудивительно, что мозг предпочел уйти от меня на покой.
Глаза у меня оказались голубые. Или серые. С плесневой такой зеленцой. И воттакенными ресницами. Нарощенными, по всей видимости. Как у коровы, фу. Впрочем, надо признать, что к моим кукольно-круглым глазам (еще две пуговицы, привет!) они очень даже подходили. Прямо-таки, можно сказать, создавали оазис гармонии в RL- кошмаре, куда я забрела явно по ошибке. Потому что – ну не может это быть моей жизнью?
Как и то, что в зеркале, не может быть моим лицом. Ведь на самом деле я такая, такая...
Пачка документов с грохотом хлопнулась прямо перед моим носом.
– По две копии, быстро! – рявкнула шефиня, подозрительно глядя на меня.
– Да что с тобой сегодня такое, Наталья?
– Кажется, я заболела, – начинаю я. – Что-то у меня с памятью и...
– Не интересует, – оборвала она. – Через десять минут все копии мне на стол!
– Да, Анна Николаевна! - отвечаю я, подхватываю неподъемную пачку и бодро скачу к принтеру. И откуда такие рефлексы, если это первый рабочий день?
17.27
Стрелки на белых пластиковых часах прилипли к циферблату. Я это точно знаю – ведь я сижу прямо напротив. Клянусь – за последнюю пару часов они не сдвинулись ни на миллиметр. Вот бы я могла заставить их двигаться хоть капельку быстрей! Совсем чуть-чуть!
Может, если сосредоточиться… вот так… посмотреть на часы и мысленно подтолкнуть стрелку…
–Чего сидим, Петрова? Кино-то уже давно кончилось!
Ко мне на стол плюхается холщовая сумка. Обзор закрывает уже знакомый розовый свитер.
–Меня ждем, а? Ну что, красавица, к тебе или ко мне?
–А сколько уже времени?
Я вытягиваю шею, тщетно пытаясь рассмотреть часы у него за спиной.
–Семь пятнадцать! – довольно сообщает он и наконец-то слегка отодвигается, давая мне возможность убедиться в этом самостоятельно.
Часы, как он и говорит, показывают четверть восьмого. При том, что две минуты назад на них было 17.28. Как?! Должно быть, я просто задремала… И, конечно, за два часа меня никто не хватился. Черт, черт, черт! Да что же такое со мной происходит?!
Я вскакиваю так резко, что ударяюсь о стол. Стакан с ручками и скрепками падает на пол, и его содержимое рассыпается по полу. К тому же я больно ушибла коленку.
–Черт! – с чувством говорю я.
Мой одминко довольно всхрюкивает:
–Ого, какая нетерпеливая! Значит, к тебе – это ближе.
Не обращая внимания на его стрекотание, я начинаю метаться по своему закутку в поисках верхней одежды. Один сапог, второй… Где же пуховик?!
Я прихожу в себя, только когда мой, по всей видимости, МЧ (всегда ненавидела это дурацкое сокращение!), преградил мне путь, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза. Пару секунд я соображаю, что именно может означать эта пантомима, потом моргаю, отступаю на шаг и хлопаю его по плечу.
–Миша, – говорю я как можно ласковей. –Слушай, сегодня не выйдет. У меня тут нарисовалось занятие… По дзюдо.
–Что?!
Он хлопает глазами так, словно я разбудила его среди ночи, проорав в ухо арию Медеи. Впрочем, возможно, он просто не Миша.
–Какое дзюдо на ночь глядя, Петрова?! Ты сбрендила, что ли? Ты даже в спортзал не ходишь!
–Ну вот, решила заняться собой, – не моргнув глазом, вру я. –Ты меня не провожай, не надо. Тут совсем близко.
Я быстренько просачиваюсь мимо него и торопливо бегу к двери. Перед выходом останавливаюсь и оборачиваюсь. Кажется, мое поведение взорвало ему материнскую плату. Или что там в головах у админов.
–Миш, – зову я.
Он поворачивается ко мне всем корпусом, как робот Вертер.
–А?
–Ты не зови меня больше Петровой, ладно?
И, не дождавшись ответа, прикрываю за собой дверь.
19.30
Мне нужно домой.
Домой!
Заварить чаю покрепче, сесть на любимый диванчик в моей прекрасной спальне тире гостиной, уничтожить горсть-другую бешеных пчелок и все-все обдумать. Потому что так не бывает. Все неправильно. Нужно это исправить. Как? Вот об этом-то я и подумаю. Я составлю план и…
Оглянувшись по сторонам, я вдруг обнаруживаю, что стою посреди подземной парковки и шарю в сумке в поисках ключей от машины.
Ключи… Какие ключи?! Я же приехала на метро! У меня и прав-то нет: засыпалась на экзамене, так и не въехав на проклятущую эстакаду. Вот спрашивается: кто сейчас водит машину с механической коробкой передач? Тем более, если это «Москвич» тысяча девятьсот лохматого года выпуска? Ладно, неважно. Нужно поскорее отсюда выбираться.
–Подвезти?
Черт, так ведь и инфаркт заработать можно! И… Хм. Это мне только показалась или я и правда подпрыгнула и зависла в воздухе? Всего на секунду, но… Точно – показалось.
–Девушка!
Назойливый какой!
–Отвали, придурок.
–Да ладно, я не хочу тебя обидеть. Просто подумал, что такая симпатичная девушка не должна ездить на метро, она достойна большего.
Я непроизвольно скривилась. Что, серьезно? Кто-то до сих пор считает, что такие тупые «открывашки» могут сработать? Тонированное стекло между тем бесшумно опустилось. В салоне черной-черной машины было темно, хоть глаз выколи. Что раздражало невыносимо. Мне нужно знать, откуда исходит опасность. Потому что это необходимо для выживания… Так. Что я такое несу? Тоже мне нашлась Лара Крофт. Спокойней. Это просто какой-то самоуверенный хрен, считающий, что если он купил машину за 200 штук баксов, значит, ему можно пугать девушек на темных стоянках.
–Ты еще спроси, не нужен ли моей матери зять, – выплюнула я со всей язвительностью.
–Ну, это несколько преждевременно, – протянул он в ответ. Голос у него был как… Как смотреть с высоты в глубину. Так и тянет нырнуть.
Я остановилась. Машина тоже. Из водительского окошка веяло холодом. И еще – опасностью. Это заставляло сердце биться быстрее, а кончики пальцев – покалывать, словно от прикосновения миллиона крошечных иголочек. Что казалось неожиданно знакомым – словно я знала наперед, что именно должно было произойти, но вместо страха испытывала лишь волнение, какой-то странный азарт. Как будто я стою перед дверью, которая вот-вот распахнется. И тогда все изменится.
Звук хлопнувшей двери – не воображаемой, реальной – заставил меня вздрогнуть. Краем глаза я зацепила высокий силуэт в розовом свитере и рыжие волосы. Миша. Опомнился и ринулся вдогонку. Только этого мне сейчас не хватало!
Машина была все так же неподвижна – словно ожидала моего решения. И оно пришло. Быстро обогнув автомобиль, я открыла пассажирскую дверь.
–Пожалуй, я передумала, – сообщила я невидимому водителю. – Похоже, я действительно рождена не для метро.
Дверь захлопнулась с необратимостью гробовой крышки, и машина, довольно заурчав, покатилась прочь, оставляя позади мою-чужую жизнь.
21.45
Домой я добралась почти в 10 вечера, выжатая, как лимон. Разговор с новым знакомым – Андреем – вымотал меня почище долгого рабочего дня. Сама не знаю, почему. Он показался вполне симпатичным, участливым, да и слушал внимательно. Но чем дольше я с ним говорила, тем сильнее уставала. Словно вместе со словами из меня выходили силы, воля, радость жизни... Бррр! Наверное, он просто энергетический вампир. Если, конечно, вампиры существуют. В любом случае, встречаться с этим Андреем мне что-то больше не хочется. Во всяком случае, в том номере мобильного телефона, который я ему дала, с моим реальным номером не совпало ни одной двузначной цифры.
Ну что, вы еще хотите узнать что-нибудь о моей личной жизни? Или, может, о моих хобби? Так я вам расскажу, записывайте: хобби и личная жизнь бывает только у бездельников, которым не нужно трудиться с утра до ночи, чтобы свести концы с концами.
Хотя, положа руку на сердце, мне это тоже не так уж и нужно. Я всегда могу вернуться к родителям на Сокол. Или найти себе работку получше – например, устроиться секретарем куда-нибудь в редакцию, а не в фирму, продающую ксероксы. И пускай это будет не «Космо» – ну и что? Надо ведь с чего-то начинать! Зато мне не будет стыдно говорить о том, чем я занимаюсь. Я, наконец, поверю в свои силы, стану самым крутым журналистом в России, верну себе прежний нос, похудею и научусь красиво курить тонкие сигареты с ментолом. И однажды меня отправят на интервью с Джонни Деппом, и он…
Что такое? Почему ключ не подходит к замку? Послушайте, я уже ничему не удивлюсь. Если за ночь кто-то изменил мне нос, то почему бы этому кому-то не сменить за день замки?
Я дергаю ключ туда-сюда, но он, похоже, застрял. В полном отчаянии я бью дверь ногой, а потом прислоняюсь к ней спиной и съезжаю вниз по гладкой деревянной поверхности. Как там называется белая, пушистая, откормленная степная лисичка? Шесть букв. Кажется, ко мне пришла именно она.
И, словно в подтверждение моих слов, дверь вдруг открывается внутрь, и я падаю на пол спиной. Кстати, вы в курсе, что «звездочки из глаз» – это никакое не преувеличение?
****
Сначала я вижу ноги. Бесконечные ноги в белых кроссовках и линялых голубых джинсах. Потом из темноты над ними проступает белая футболка и мужское лицо того же оттенка.
Кого-то мне напоминает этот озабоченно нахмурившийся человек с темными волосами и пронзительными голубыми глазами… Мама дорогая! Да ведь это Джонни Депп! То есть что это я? Конечно, Джордж Клуни! В смысле, Роберт Паттисон. Только еще красивей!
Словно завороженная, я поднимаюсь с пола и, наскоро пригладив волосы и незаметно (надеюсь!) одернув пуховик, бочком подбираюсь к ожившей мечте.
Мечта, в свою очередь, отступает вглубь квартиры, не переставая загадочно улыбаться своей охуенной кривой улыбкой. В его глазах мерцают языки алого пламени, а его бледное лицо словно светится в темноте.
–Мааарфа, – тянет он на чистом русском. –Мааарфааааа! Я ждал тебя, и ты пришла ко мне, Маааарфаааа!
Я глупо улыбаясь. Нет, ну вы слышали? Роберт Паттисон меня ждал! Прямо в гриме Эдварда Калена! Ночей небось не спал, бедный! В моем затуманенном мозгу зажигается одинокая лампочка-вопрос: а кто, собственно, такая эта Марфа?
Впрочем, пох.
Улыбнувшись как можно соблазнительней и выставив грудь (третий размер – не хухры-мухры!) вперед, я ринулась навстречу своей вечной любви.
Где-то на заднем плане заиграла тихая музыка, а Джонни… то есть Роберт поплыл ко мне, не дотрагиваясь до пола подошвами своих белоснежных кроссовок. Коснувшись друг друга, мы закружились в вихре сияющих звездами цветов, как в мультфильме «Щелкунчик». А потом Роберт нагнулся к моей шее, отодвинул шарф и… ткнулся в меня холодным носом.
–Что это? – спросил он, принюхиваясь словно пес, и его белые зубы блеснули в темноте.
–Это «Sonja», – ответила я. –Арабские духи. Мне подружка привезла из Дубая.
В ответ Роберт хищно улыбнулся.
–Ах, Соооня, – пропел он своим медовым голосом. – Ну, привет, Соня!
И больно укусил меня в шею.
****
Морок слетел с меня сразу. Реальность напала на меня и тут же отвесила подзатыльник: я стою в темном коридоре соседской, причем, судя по затхлому запаху, нежилой квартиры, и меня кусает за шею какой-то совершенно незнакомый мне человек! И не просто кусает, а…
Нет.
Нет, нет и нет.
Этого не может быть, потому что такого не может быть никогда.
В моем мире кровь сосут исключительно комары, а не парни, подозрительно похожие на Роберта Паттисона в роли Эдварда Каллена.
Собрав все силы, я толкнула его в грудь. Никакой реакции – только звук, подозрительно похожий на смешок. Удар коленом между ног тоже не принес результата. Как и попытка открутить поганцу ухо или зажать нос.
–А ну, отстань от меня, сволочь! – сказала я грозно. Ну, или хотя бы попыталась. Растущая кровопотеря отнимала способность мыслить ясно: – А то закричу!
Кровосос оторвался от своего занятия с противным чмокающим звуком и насмешливо уставился на меня. Сейчас он был совсем не был похож на голливудскую звезду – скорее напоминал насмерть оголодавшего студента, наевшегося сырого мяса.
–А ведь я тебя не заставлял, – мягко пожурил меня он. –Ты сама пришла и сама мне подставила шею. Теперь не жалуйся!
–Ты меня убьешь? – быстро спросила я в надежде отвлечь его от опасного для моей жизни занятия.
–Непременно! – пообещал он. –Потом. Когда наемся. У тебя такая прекрасная чистая кровь! Чем ты питаешься, интересно?
–Чипсами и конфетами, – честно ответила я. –И еще пиццей. Сама готовлю. Хочешь, сбегаю за рецептом?
Он вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на меня, склонив голову набок.
–А ты забавная, – сообщил «Роберт» о результатах осмотра. –Пожалуй, основное блюдо отложим на потом. А пока… Знаешь, аперитив обычно действует на меня так возбуждающе. Прошу!
И он указал мне в направлении… неужели спальни?!
Честное слово, скажи мне кто еще вчера, что у меня будет возможность сыграть в ролевую игру «Эдвард и Белла» с точной копией Роберта Паттисона, я бы побежала на вампирский зов, теряя тапки. Но в реальности все оказалось куда менее волнующим.
Все-таки я пока не уверена, что готова стать вампиром. И уж точно не хочу умирать!
Поэтому я решила подыграть, а там уж разобраться, что к чему. Надеюсь, мне удастся бежать. Нет, точно – я непременно найду выход из этой неприятной ситуации!
****
Спальня выглядит нежилой. Всюду пыль, и запах ровно такой, как бывает в помещениях, которые не проветривают всю зиму. Я быстро оглядываюсь: у одной стены – кровать, у другой – письменный стол. Все пространство над ним завешано плакатами с изображением кинозвезд и участников бойз-бендов. Вон Ронан Китинг, а это – группа N'Sync. И никаких вам Тимати или Роберта Паттисона... Хм. Похоже, хозяева не появляются тут не первую зиму.
Я останавливаюсь посреди комнаты, а «Роберт» садится на кровать.
Матрас скрипит так жалобно, что просто мурашки по коже.
Мерзкий кровосос вытягивает бледнющую руку и указательным пальцем описывает в воздухе круг:
– Покрутись!
Я медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, не переставая шарить взглядом в поисках выхода. Если то, что я знаю о вампирах, верно, к двери бежать бесполезно. Остается окно. Закрытое наглухо и, кажется, заклеенное. Впрочем, даже если мне удастся взобраться на подоконник, открыть окно и выпрыгнуть, тут седьмой этаж. Что ж, остается уповать на собственное красноречие – если, конечно, оно у меня есть. Будет крайне неприятно, если в этот отчаянный момент у меня вдруг не проснется дар Шахерезады. Что ж, самое время выяснить, превышает ли мое мортидо либидо или наоборот.
Прокашлявшись, я начинаю:
– Знаешь, а ведь я никогда не верила в вампиров!
Тот хмыкает, но явно не спешит поддержать тему.
– Хватит кружиться, – объявляет он. – Раздевайся давай!
Глядя ему в глаза, я начинаю разматывать свой фиолетовый вязаный шарф. Он обернут у меня вокруг шеи четыре раза, так что я нарочно тяну время. Шарфик задевает рану на шее, и я вздрагиваю: прикосновение неприятно, но кровь явно больше не льется. Любопытно, почему? Хм, судя по настрою моего вампира, вряд ли у меня появится возможность это выяснить.
Размотав шарф, я сминаю его в охапку и кидаю в «Роберта» жестом развратной стриптизерши.
– Теперь пуховик.
Посмотрев вниз, на большие желтые пуговицы, я медлю, вздыхая.
– Ну что ты там пыхтишь? – наконец, снисходит он.
– Может, музыку? Это могло бы, ну, привести меня в соответствующее настроение.
– И какая музыка бы здесь, по-твоему, подошла?
– Как насчет Tokio Hotel? – бросаю я пробный шар.
– Tokio Hotel?! Серьезно?! – он смотрит на меня с каким-то странным неприятным выражением – то ли укусить хочет, то ли выгнать вон. Лучше бы, конечно, второе!
– Ну ладно, давай Tokio Hotel, – наконец соглашается он. И выжидательно смотрит на меня.
Я, признаться, теряюсь. В смысле, я должна найти диск и включить?
– Что?
Он довольно ухмыляется, словно в ожидании невиданного развлечения.
– Пой, птичка! – говорит он. – Пой!
– Но... я не знаю английского.
– Ну, пой, что знаешь.
Я быстро шарю в памяти. Ни одной песни, подходящей для стриптиза. Разве что...
– Мне наскучило, девице, одинешенькой в светлице... – завожу я. – Одинешенькой в светлице шить узоры сереброооом...
Под эти слова я ловко поддеваю дрожащими пальцами язычок молнии и пуховика и тяну его вниз. Замок расстегивается с противным хрустом.
На лице у «Роберта» – вся гамма чувств. В основном далеких от восхищения.
– И без матушки родимой, - продолжаю я, вытряхиваясь из пуховика. – Сарафанчик мой любимый я надела веееечееркоооом...
От звука, который он издает, кровь стынет в жилах. Мне вдруг становится так страшно, что я даже посмотреть на него не могу. Звук повторяется. И прежде, чем я успеваю понять, что моя публика просто прокашлялась, с кровати вдруг доносится:
– Сарафанчик, расстеганчик... Саараафааааааанчик!
После чего я, ошарашенная последовавшими за соло бурными аплодисментами, делаю книксен.
– Ничего так у тебя голос, – осторожно замечаю я, изучая острые носы своих розовых резиновых сапог, украшенных веселыми зелеными лягушками.
– Я в хоре пел, – отвечает он. – В школе.
В его голосе – такая тоска, что я решаюсь одним глазом взглянуть на него.
Потом вздрагиваю, моргаю, и смотрю уже не таясь.
Страх улетучивается, словно дым от ветра. Роберта больше нет. На кровати в заброшенной квартире сидит худенький парнишка лет семнадцати с грустными круглыми глазами. Вполне симпатичный, разве что уши торчат.
И – мертвый. Не как зомби из фильма ужасов, но вполне очевидно неживой. Белое лицо, бескровные губы, ногти отдают синевой. От него веет холодом, как из морозилки, и дыхания его не слышно.
Он поднимает на меня подернутые льдом бесцветные глаза и тихо просит:
– Спой еще.
Это нелогично, я знаю, – десять минут назад он пил мою кровь, а пять минут назад заставлял устраивать стриптиз, – но у меня вдруг комок встает в горле.
– А что спеть?
– А что хочешь.
– Ладно, – говорю я и задумываюсь. Потом прокашливаюсь и тихо начинаю: – Исходила младешенька все луга и болота...
– Все луга и болота да и все сенные покосы, – вступает он вторым голосом.
Голос у вампира чистый-чистый, высокий и далекий, словно эхо, – идеальная подпевка. Он ласкает слух и трепещет, словно бабочка, он кружит вокруг моего дрожащего меццо, то подходя почти вплотную, то снова растворяясь в бесконечной дали. Это так прекрасно, что хочется плакать.
Спустя час мы все еще поем. Мой репертуар потихоньку иссякает: я ведь всего-то и знаю четыре романса, две арии да десяток попсовых песен формата «Когда муж пошел за пивом».
Хотя даже «За пивом» в его исполнении звучит почти классикой.
Интересно, что будет, когда мы допоем последнюю песню? Он все с таким же меланхоличным видом подойдет ко мне и закончит ужин? Или заплачет и отпустит?
Вампир тем временем запрыгнул на подоконник и объявил:
– А теперь, по просьбе слушателей, знаменитая певица Марфа исполнит для нас на бис романс «Колокольчик»! Просим!
Он захлопал сам себе и протянул мне руку.
Со всей осторожностью я взобралась на подоконник и встала рядом с ним.
На лице у вампира было такое воодушевление, что я не смогла сдержать улыбки.
– Ну, раз публика просит... – я слегка поклонилась воображаемому залу и, поскользнувшись, едва не загремела вниз. К счастью, реакция у вампира оказалась ожидаемо молниеносная: моментально вытянув руку, он поддержал меня за талию, не позволяя упасть.
– Тебя как зовут? – спросила я как бы в сторону, глядя в затуманенные смертью глаза.
– Вася, – ответил он тоже шепотом, продолжая широко улыбаться несуществующему залу.
– Для всех, кто с нами в этот вечер и, мы с моим другом Васей споем песню «Колокольчик».
Вася раскланялся, а потом тронул языком длинный клык. Привычно нагнулся к моей шее и вдруг замялся:
– Я для голоса, немножко, – сообщил он почти вопросительно.
Я обреченно кивнула.
Довольно облизнувшись, вампир тут же присосался к ранке. Когда он отчпокнулся, в его глазах полыхало пламя.
– Уф, жарко! – простонал Вася и с треском распахнул окно, даже не утруждая себя поворачиванием шпингалета.
Я непроизвольно вцепилась ему в плечо. Перспектива соскользнуть с узкого подоконника седьмого этажа меня совсем не прельщала.
– Давай споем каноном, – предложил Вася. Язык у него слегка заплетался, словно он выпил не крови, а водки. – Н-н-начинай!
– В лунном сияньи снег серебриииится... – запела я, пытаясь перекричать ледяной ветер. Вслед мне полился чистый Васин голос. – Вдоль по дорооооге троечка мчится...
– Вдооооооль... – залился соловьем вампир Вася и от полноты чувств хлопнул меня по плечу.
Мои прекрасные розовые резиновые сапоги скрипнули. Дрогнули. И поехали. Должно быть, сытость слегка притупляет вампирскую реакцию. Потому что в следующую секунду я уже летела вниз «солдатиком» – только воздух свистел в ушах. А потом... Я не знаю, как это получилось, но я вдруг замерла в воздухе, повернулась на 90 градусов и прилипла подошвами к окну третьего этажа. Глянув вниз, я обнаружила, что из-за стекла на меня смотрит кот на грани нервного срыва: раздувшийся, словно меховой шар, и с выпученными от ужаса глазами.
– Свои, – каркнула я и сделала рукой приветственный жест. Придушено мявкнув, кот стек на пол, как разбитое яйцо.
Посмотрев наверх, я обнаружила не менее удивленного Васю, смотревшего на меня из раскрытого окна седьмого этажа.
Решив не ждать, пока он опомнится, я развернулась и сбежала по стене вниз, спрыгнула на асфальт и понеслась прочь.
Впрочем, убежать далеко мне не удалось. Не успела я завернуть за угол, как рядом со мной с визгом притормозила машина.
Стекло водителя опустилось, и из окна выглянула уже знакомая мне девица с ресницами. О Господи, только не надо мне снова про оливье, девушка!
– Марфа! – вместо этого крикнула она. – Садись, скорее!
Кем бы ни была эта Марфа, похоже, она в дерьме по самую маковку.
Однако девица, кажется, не желала ей зла – наоборот, пришла на помощь.
Без колебаний я открыла заднюю дверь и нырнула на заднее сиденье.
– Гони, – приказал чей-то мужской голос.
И мы унеслись прочь.
Название: 15 историй из жизни Марфы Раскольницы, ее врагов-вампиров и ее друзей-вампироборцев.
Фандом: не-не, это оридж
Автор: Йа!
Рейтинг: R
Жанр: романтическое фэнтези с элементами пародии
Статус: глав примерно семь-восемь, все в кусках, написано много, но все из разных мест
Слова: в этой части – примерно 5000
Краткое содержание: часть I, в которой все вдруг переворачивается с ног на голову
От автора: Все персонажи вымышлены, любое сходство с реально существующими людьми случайно. События повести немного перекликаются с оперой М.П. Мусоргского “Хованщина”, однако, надеюсь, не настолько, чтобы стать предметов спора об авторских правах. Я уже говорила, что однажды фикрайтер - навек фикрайтер?
читать?
15 историй из жизни Марфы Раскольницы, ее врагов-вампиров и ее друзей-вампироборцев.
Оу е, гайз! Чек да майкрофон и все такое! В этот поздний час с вами Марфа-Раскольница. Махни мне ветками, парк на Речном Вокзале!Подмигни фарами, вечная пробка на Садовом Кольце! Слушай безумную песнь моей жизни, Москва!
И делай чертовы выводы.
Часть I, в которой все вдруг переворачивается с ног на голову
1 февраля 2010 года
Понедельник, 7.30 утра
Будильник был круглый, зеленый, механический. С серебристыми стрелками, черными арабскими цифрами и слегка помятым бочком – словно неспелое яблоко, слишком рано упавшее с ветки. Над циферблатом нависала маленькая блестящая крышечка – в самом прямом смысле дребедень, разбудившая меня своим дребезжанием ни свет ни заря.
Было это – сколько? – полчаса назад. Все это время я практически неотрывно пялилась на пожелтевшее от времени стекло, за которым
прятался циферблат – разве что оторвалась разок оглядеться по сторонам. Все было в порядке, то есть ровно так, как вчера: маленькая комнатка с низким потолком все так же была завалена одеждой вперемешку с книжками, косметикой и остатками вчерашнего ужина, состоявшего из пиццы (ну и что, что на ночь, зато в ней много помидорных этих, как их... ликопенов!) и апельсинового сока (витамин С необходим при моем уровне стресса). Порядок был если не полный, то вполне привычный. Вот стол стоит, вон пыль лежит... Кхм. Словом, все было, как всегда.
Кроме будильника.
Я могла поклясться, что незнакома с ним. И, судя по его настороженному тиканью, он тоже решительно отказывался меня узнавать.
Вздохнув, я отвернулась и досчитала до десяти. Когда я снова решила взглянуть на стул, на который перед сном, как обычно, свалила очки, книжку и высокоуглеводное питание для мозга (конфеты «Бешеная пчелка» и чипсы с луком и сметаной), незваный гость по-прежнему был там.
Его появление можно было как-то объяснить, приди я вчера домой на рогах. Однако накануне я – совершенно точно! – легла спать ровно в
22.00, трезвая, словно эскимос, и умытая до скрипа. Предварительнопоставив будильник – квадратный, черный, электронный – на 7 часов
утра. И, засыпая, все смотрела на светящиеся в темноте ярко-красные цифры, пока они не размылись акварелью, и меня наконец-то не утянуло в сон.
А значит, вариантов было два: либо я хожу во сне и ворую старые будильники, либо вчера ночью меня забрали инопланетяне, и сейчас
тестируют на мне свои инопланетянские штучки. Ни один из услужливо подсунутых воображением вариантов мне не нравился, причем первый не нравился даже сильнее второго. Однако размышлять о прошлом блуждающих в пространстенно-временном континиууме железных часовых механизмов...
В этот момент будильник ожил. Его крышечка дернулась, а потом мелко затряслась – и мне тут же заложило уши от резкого, немузыкального звона. Вздрогнув, я с силой прихлопнула звонок, словно таракана, и, потрясая ушибленной рукой и шипя проклятия, вылезла из-под теплого одеяла и побрела в ванную, пинками расчищая себе путь в житейских завалах.
9. 30 утра
– У нас что, ввели свободное посещение?
Алый ноготь начальницы красноречиво указывал на циферблат настенных часов. Круглых, белых, пластиковых. С арабскими цифрами и... Так.
Кажется, у меня какое-то нездоровое влечение к часам. Интересно, нужно ли обратить на эту проблему внимание моего психоаналитика. Если, конечно, у меня он есть. В последнее время я что-то ни в чем не уверена.
Нет, я могу объяснить, почему опоздала. У меня на то была совершенно уважительная причина! Даже две. Смотрите, сначала я зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что мой нос – вовсе не мой. Тот был длинный и с горбинкой, а этот, чужой – картошкой. И чтобы разглядеть его во всех подробностях – с порами на крыльях и с мелкими волосками внутри ноздрей, мне даже не понадобились очки. Да и вообще – мне оказались больше не нужны очки, хотя еще вчера без них я чувствовала себя слепым кротом – женихом Дюймовочки. Может, накануне я просто не сняла контактные линзы, и они... Что? Приросли к глазам?! Пока мне делали мгновеннозаживающую ринопластику?! Стоп. Спокойно.
Всему можно найти нормальное, логичное объяснение. Например, что это все- таки были инопланетяне. Ох!
Увлеченная своими мыслями, я даже не заметила, как голос начальницы перешел сначала на крик, а потом затерялся в ультразвуковых колебаниях. Из состояния прострации меня вывел стук собственных зубов – шефиня (как, кстати ее зовут?) трясла меня за плечи, причитая:
– Наташа! Наташа! Что с тобой?
А я все никак не могла понять, ху зе фак из Элис? В смысле – Наташа.
Полдень
День, как вы уже, должно быть, догадались, оказался полон сюрпризов. Выяснилось, что Наташа – это я. Моя должность в компании по ремонту копировального оборудования (то есть, если по-простому, ксероксов) называлась «помощник руководителя», что на деле означало заваривание кофе для начальницы и ее гостей, изготовление печатных копий договоров и что-то еще, примерно столь же захватывающее. Не стоит и говорить, что все у меня сегодня было как в первый раз.
– А неплохо у тебя, кажись, выхи прошли! – сказал в ответ на мою неясную просьбу («А как включать этот ксерокс, подскажите, пожалуйста!») рыжий админ с большим родимым пятном под глазом и в розовом свитере. Судя по его дальнейшему поведению, полному неприятных намеков, видала я его и без свитера. И не раз. Буэ!
Зато, пока он там копался, распечатывая нужные шефине бумажки, я успела погуглить слово «амнезия». Судя по симптомам, похоже на жамевю. А это значит, что у меня либо шизофрения, либо эпилепсия, либо старческий психоз. Может, я просто переутомилась? Или мне вчера попалась галлюциногенная пчелка? Надо бы отпроситься к доктору. Вдруг эта штука окажется прогрессирующей, и я сегодня не найду дорогу домой?
При мысли об этом вся моя спина покрылась липким потом, словно меня вдруг полили ледяной колой.
13.00
Впрочем, на мой аппетит это никак не повлияло.
В рабочей столовой я, задумавшись о сложностях жизни, навалила на поднос салат оливье, суп харчо и сразу два горячих. И компот, а вы думали?! Где-то я читала, что отсутствие аппетита – первый признак депрессии. Вроде как организм включает программу самоуничтожения и отказывается принимать питание на борт. Думаю, уж мне-то голодная смерть от депрессии не грозит – ишь какие щеки отрастила.
Нахмурившись, я отвернулась от полированной витрины и нос к носу сталкнулась с какой-то девицей.
– Ох, простите, пожалуйста, – пропела она, прижав обе руки к груди. – Я такааааааая неуклюжая!
С неудовольствием оглядев ее 90-60-90, светлые прямые волосы и по-кошачьи вытянутые зеленые глаза на узком лице, я вымучила улыбку.
– Да ну, что вы, это все я. Уж очень спешила употребить свои... две калории.
Блондинка так весело расхохоталась, запрокинув голову, будто я только что зажгла, как Клара Новикова на собственном бенефисе.
– Хороший аппетит – завиииидую, – протянула она, хлопая бесконечными ресницами.
А потом вдруг наклонилась ко мне близко-близко. Ее лицо приобрело таинственное выражение.
– А скажите, – прошептала девица, – тут оливье с курицей или говядиной?
Господи, куда я попала?! Я инстинктивно сделала шаг назад.
– С говядиной – это «Столичный», – объяснила я как можно спокойней, косясь через плечо в поисках путей для отступления. – А у меня – «Оливье».
– Ах, оливье... – в голосе моей явно слегка прибабахнутой собеседницы слышалось такое разочарование, будто у нее из-под носа только что увели последнюю бирюзовую «Биркин». – Ну, тогда не стану задерживать. Приятного аппетита!
И тут же развернулась и упорхнула прочь, оставив меня стоять посреди столовой столбом, словно лотову жену.
15.00.
К вечеру голова распухла от информации и гудела, как колокол. Я узнала о себе столько нового, словно у меня вдруг объявилась сестра-близнец, которая заполняла провалы моей памяти. Или клон. Да, это более похоже на правду. Только злобный клон мог устроить меня на работу в эту мудомуть и положить под админа в розовом свитере (все еще буэ!).
Но тогда остается открытым вопрос: чем все это время занималась я? Сознание упорно отказывалось признать в той жизни, которую я, по всей видимости, вела давно и не без удовольствия, мою собственную.
Странное дело: разбудите меня ночью – и я выдам вам свою полную биографию. Вот только ее пункты не подходят друг к другу, хоть убейте – так, словно это фрагменты разных мозаик.
Итак, попробуем. Что я о себе знаю? Отхлебнув мерзкого горького кофе из местной кофе-машины, я нарисовала на листе бумаги жирный знак вопроса.
Меня зовут Наташа Петрова (имечко – скучнее нарочно не выдумаешь!). Двадцать четыре года я родилась здесь, в Москве. Мой родной дом стоит в районе станции метро Сокол. Могу даже сказать адрес – его я помню... Кажется.
Впрочем, сейчас я снимаю квартиру на Химкинском бульваре – сбежала от маменьки, не одобрившей розовосвитерного админа. Или не админа? Так, вот и первый провал в памяти. Едем дальше. Я закончила журфак в прошлом году, но постоянную работу пока не нашла – так, фрилансю помаленьку. На съём квартиры этим не заработать, а моя маменька, может, еще всех переживет (ого! какая я добрая дочь!), так что пришлось устроиться работать секретаршей к ксероксам. Так. Так-так-так.
Нестыковочка выходит. С этим бородавчатым одминкой я познакомилась до или после того, как сюда устроилась?
«Выяснить насчет Миши» – пишу я на листочке. Думаю, не стоит и говорить, что почерк кажется мне отчаянно чужим.
Что ж, теперь перейдем к внешнему виду. Выдохнув, как пловец перед прыжком с вышки, я открываю пудреницу и осторожно кошусь в нее одним глазом. Оттуда на меня испуганно таращится круглая большеглазая мордочка, похожая одновременно на блин и на лупоглазую лягушку из анекдота. Ну, помните? У нее такие большие глаза потому, что она какает. Ха, как грится, ха-ха. Лицо в целом кажется вполне знакомым, если б не нос картошкой. Или пуговицей. Спорим, в детском саду никто не мог пройти мимо, чтобы на него не нажать? Я растянула губы в невеселой улыбке и обнаружила щербинку между передних зубов (как у кролика! и почему я не носила брекеты?!) и ямочки на обеих щеках, причем правая глубже левой. Ага, ну, вот тут я без претензий. Ямочки вполне симпатичные. Правда, к 30 годам на их месте будут морщинки. Хм. Интересно, вот такие самоунижения мысленные псто у меня случаются каждый раз при виде себя в зеркале? Тогда, в общем, неудивительно, что мозг предпочел уйти от меня на покой.
Глаза у меня оказались голубые. Или серые. С плесневой такой зеленцой. И воттакенными ресницами. Нарощенными, по всей видимости. Как у коровы, фу. Впрочем, надо признать, что к моим кукольно-круглым глазам (еще две пуговицы, привет!) они очень даже подходили. Прямо-таки, можно сказать, создавали оазис гармонии в RL- кошмаре, куда я забрела явно по ошибке. Потому что – ну не может это быть моей жизнью?
Как и то, что в зеркале, не может быть моим лицом. Ведь на самом деле я такая, такая...
Пачка документов с грохотом хлопнулась прямо перед моим носом.
– По две копии, быстро! – рявкнула шефиня, подозрительно глядя на меня.
– Да что с тобой сегодня такое, Наталья?
– Кажется, я заболела, – начинаю я. – Что-то у меня с памятью и...
– Не интересует, – оборвала она. – Через десять минут все копии мне на стол!
– Да, Анна Николаевна! - отвечаю я, подхватываю неподъемную пачку и бодро скачу к принтеру. И откуда такие рефлексы, если это первый рабочий день?
17.27
Стрелки на белых пластиковых часах прилипли к циферблату. Я это точно знаю – ведь я сижу прямо напротив. Клянусь – за последнюю пару часов они не сдвинулись ни на миллиметр. Вот бы я могла заставить их двигаться хоть капельку быстрей! Совсем чуть-чуть!
Может, если сосредоточиться… вот так… посмотреть на часы и мысленно подтолкнуть стрелку…
–Чего сидим, Петрова? Кино-то уже давно кончилось!
Ко мне на стол плюхается холщовая сумка. Обзор закрывает уже знакомый розовый свитер.
–Меня ждем, а? Ну что, красавица, к тебе или ко мне?
–А сколько уже времени?
Я вытягиваю шею, тщетно пытаясь рассмотреть часы у него за спиной.
–Семь пятнадцать! – довольно сообщает он и наконец-то слегка отодвигается, давая мне возможность убедиться в этом самостоятельно.
Часы, как он и говорит, показывают четверть восьмого. При том, что две минуты назад на них было 17.28. Как?! Должно быть, я просто задремала… И, конечно, за два часа меня никто не хватился. Черт, черт, черт! Да что же такое со мной происходит?!
Я вскакиваю так резко, что ударяюсь о стол. Стакан с ручками и скрепками падает на пол, и его содержимое рассыпается по полу. К тому же я больно ушибла коленку.
–Черт! – с чувством говорю я.
Мой одминко довольно всхрюкивает:
–Ого, какая нетерпеливая! Значит, к тебе – это ближе.
Не обращая внимания на его стрекотание, я начинаю метаться по своему закутку в поисках верхней одежды. Один сапог, второй… Где же пуховик?!
Я прихожу в себя, только когда мой, по всей видимости, МЧ (всегда ненавидела это дурацкое сокращение!), преградил мне путь, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза. Пару секунд я соображаю, что именно может означать эта пантомима, потом моргаю, отступаю на шаг и хлопаю его по плечу.
–Миша, – говорю я как можно ласковей. –Слушай, сегодня не выйдет. У меня тут нарисовалось занятие… По дзюдо.
–Что?!
Он хлопает глазами так, словно я разбудила его среди ночи, проорав в ухо арию Медеи. Впрочем, возможно, он просто не Миша.
–Какое дзюдо на ночь глядя, Петрова?! Ты сбрендила, что ли? Ты даже в спортзал не ходишь!
–Ну вот, решила заняться собой, – не моргнув глазом, вру я. –Ты меня не провожай, не надо. Тут совсем близко.
Я быстренько просачиваюсь мимо него и торопливо бегу к двери. Перед выходом останавливаюсь и оборачиваюсь. Кажется, мое поведение взорвало ему материнскую плату. Или что там в головах у админов.
–Миш, – зову я.
Он поворачивается ко мне всем корпусом, как робот Вертер.
–А?
–Ты не зови меня больше Петровой, ладно?
И, не дождавшись ответа, прикрываю за собой дверь.
19.30
Мне нужно домой.
Домой!
Заварить чаю покрепче, сесть на любимый диванчик в моей прекрасной спальне тире гостиной, уничтожить горсть-другую бешеных пчелок и все-все обдумать. Потому что так не бывает. Все неправильно. Нужно это исправить. Как? Вот об этом-то я и подумаю. Я составлю план и…
Оглянувшись по сторонам, я вдруг обнаруживаю, что стою посреди подземной парковки и шарю в сумке в поисках ключей от машины.
Ключи… Какие ключи?! Я же приехала на метро! У меня и прав-то нет: засыпалась на экзамене, так и не въехав на проклятущую эстакаду. Вот спрашивается: кто сейчас водит машину с механической коробкой передач? Тем более, если это «Москвич» тысяча девятьсот лохматого года выпуска? Ладно, неважно. Нужно поскорее отсюда выбираться.
–Подвезти?
Черт, так ведь и инфаркт заработать можно! И… Хм. Это мне только показалась или я и правда подпрыгнула и зависла в воздухе? Всего на секунду, но… Точно – показалось.
–Девушка!
Назойливый какой!
–Отвали, придурок.
–Да ладно, я не хочу тебя обидеть. Просто подумал, что такая симпатичная девушка не должна ездить на метро, она достойна большего.
Я непроизвольно скривилась. Что, серьезно? Кто-то до сих пор считает, что такие тупые «открывашки» могут сработать? Тонированное стекло между тем бесшумно опустилось. В салоне черной-черной машины было темно, хоть глаз выколи. Что раздражало невыносимо. Мне нужно знать, откуда исходит опасность. Потому что это необходимо для выживания… Так. Что я такое несу? Тоже мне нашлась Лара Крофт. Спокойней. Это просто какой-то самоуверенный хрен, считающий, что если он купил машину за 200 штук баксов, значит, ему можно пугать девушек на темных стоянках.
–Ты еще спроси, не нужен ли моей матери зять, – выплюнула я со всей язвительностью.
–Ну, это несколько преждевременно, – протянул он в ответ. Голос у него был как… Как смотреть с высоты в глубину. Так и тянет нырнуть.
Я остановилась. Машина тоже. Из водительского окошка веяло холодом. И еще – опасностью. Это заставляло сердце биться быстрее, а кончики пальцев – покалывать, словно от прикосновения миллиона крошечных иголочек. Что казалось неожиданно знакомым – словно я знала наперед, что именно должно было произойти, но вместо страха испытывала лишь волнение, какой-то странный азарт. Как будто я стою перед дверью, которая вот-вот распахнется. И тогда все изменится.
Звук хлопнувшей двери – не воображаемой, реальной – заставил меня вздрогнуть. Краем глаза я зацепила высокий силуэт в розовом свитере и рыжие волосы. Миша. Опомнился и ринулся вдогонку. Только этого мне сейчас не хватало!
Машина была все так же неподвижна – словно ожидала моего решения. И оно пришло. Быстро обогнув автомобиль, я открыла пассажирскую дверь.
–Пожалуй, я передумала, – сообщила я невидимому водителю. – Похоже, я действительно рождена не для метро.
Дверь захлопнулась с необратимостью гробовой крышки, и машина, довольно заурчав, покатилась прочь, оставляя позади мою-чужую жизнь.
21.45
Домой я добралась почти в 10 вечера, выжатая, как лимон. Разговор с новым знакомым – Андреем – вымотал меня почище долгого рабочего дня. Сама не знаю, почему. Он показался вполне симпатичным, участливым, да и слушал внимательно. Но чем дольше я с ним говорила, тем сильнее уставала. Словно вместе со словами из меня выходили силы, воля, радость жизни... Бррр! Наверное, он просто энергетический вампир. Если, конечно, вампиры существуют. В любом случае, встречаться с этим Андреем мне что-то больше не хочется. Во всяком случае, в том номере мобильного телефона, который я ему дала, с моим реальным номером не совпало ни одной двузначной цифры.
Ну что, вы еще хотите узнать что-нибудь о моей личной жизни? Или, может, о моих хобби? Так я вам расскажу, записывайте: хобби и личная жизнь бывает только у бездельников, которым не нужно трудиться с утра до ночи, чтобы свести концы с концами.
Хотя, положа руку на сердце, мне это тоже не так уж и нужно. Я всегда могу вернуться к родителям на Сокол. Или найти себе работку получше – например, устроиться секретарем куда-нибудь в редакцию, а не в фирму, продающую ксероксы. И пускай это будет не «Космо» – ну и что? Надо ведь с чего-то начинать! Зато мне не будет стыдно говорить о том, чем я занимаюсь. Я, наконец, поверю в свои силы, стану самым крутым журналистом в России, верну себе прежний нос, похудею и научусь красиво курить тонкие сигареты с ментолом. И однажды меня отправят на интервью с Джонни Деппом, и он…
Что такое? Почему ключ не подходит к замку? Послушайте, я уже ничему не удивлюсь. Если за ночь кто-то изменил мне нос, то почему бы этому кому-то не сменить за день замки?
Я дергаю ключ туда-сюда, но он, похоже, застрял. В полном отчаянии я бью дверь ногой, а потом прислоняюсь к ней спиной и съезжаю вниз по гладкой деревянной поверхности. Как там называется белая, пушистая, откормленная степная лисичка? Шесть букв. Кажется, ко мне пришла именно она.
И, словно в подтверждение моих слов, дверь вдруг открывается внутрь, и я падаю на пол спиной. Кстати, вы в курсе, что «звездочки из глаз» – это никакое не преувеличение?
****
Сначала я вижу ноги. Бесконечные ноги в белых кроссовках и линялых голубых джинсах. Потом из темноты над ними проступает белая футболка и мужское лицо того же оттенка.
Кого-то мне напоминает этот озабоченно нахмурившийся человек с темными волосами и пронзительными голубыми глазами… Мама дорогая! Да ведь это Джонни Депп! То есть что это я? Конечно, Джордж Клуни! В смысле, Роберт Паттисон. Только еще красивей!
Словно завороженная, я поднимаюсь с пола и, наскоро пригладив волосы и незаметно (надеюсь!) одернув пуховик, бочком подбираюсь к ожившей мечте.
Мечта, в свою очередь, отступает вглубь квартиры, не переставая загадочно улыбаться своей охуенной кривой улыбкой. В его глазах мерцают языки алого пламени, а его бледное лицо словно светится в темноте.
–Мааарфа, – тянет он на чистом русском. –Мааарфааааа! Я ждал тебя, и ты пришла ко мне, Маааарфаааа!
Я глупо улыбаясь. Нет, ну вы слышали? Роберт Паттисон меня ждал! Прямо в гриме Эдварда Калена! Ночей небось не спал, бедный! В моем затуманенном мозгу зажигается одинокая лампочка-вопрос: а кто, собственно, такая эта Марфа?
Впрочем, пох.
Улыбнувшись как можно соблазнительней и выставив грудь (третий размер – не хухры-мухры!) вперед, я ринулась навстречу своей вечной любви.
Где-то на заднем плане заиграла тихая музыка, а Джонни… то есть Роберт поплыл ко мне, не дотрагиваясь до пола подошвами своих белоснежных кроссовок. Коснувшись друг друга, мы закружились в вихре сияющих звездами цветов, как в мультфильме «Щелкунчик». А потом Роберт нагнулся к моей шее, отодвинул шарф и… ткнулся в меня холодным носом.
–Что это? – спросил он, принюхиваясь словно пес, и его белые зубы блеснули в темноте.
–Это «Sonja», – ответила я. –Арабские духи. Мне подружка привезла из Дубая.
В ответ Роберт хищно улыбнулся.
–Ах, Соооня, – пропел он своим медовым голосом. – Ну, привет, Соня!
И больно укусил меня в шею.
****
Морок слетел с меня сразу. Реальность напала на меня и тут же отвесила подзатыльник: я стою в темном коридоре соседской, причем, судя по затхлому запаху, нежилой квартиры, и меня кусает за шею какой-то совершенно незнакомый мне человек! И не просто кусает, а…
Нет.
Нет, нет и нет.
Этого не может быть, потому что такого не может быть никогда.
В моем мире кровь сосут исключительно комары, а не парни, подозрительно похожие на Роберта Паттисона в роли Эдварда Каллена.
Собрав все силы, я толкнула его в грудь. Никакой реакции – только звук, подозрительно похожий на смешок. Удар коленом между ног тоже не принес результата. Как и попытка открутить поганцу ухо или зажать нос.
–А ну, отстань от меня, сволочь! – сказала я грозно. Ну, или хотя бы попыталась. Растущая кровопотеря отнимала способность мыслить ясно: – А то закричу!
Кровосос оторвался от своего занятия с противным чмокающим звуком и насмешливо уставился на меня. Сейчас он был совсем не был похож на голливудскую звезду – скорее напоминал насмерть оголодавшего студента, наевшегося сырого мяса.
–А ведь я тебя не заставлял, – мягко пожурил меня он. –Ты сама пришла и сама мне подставила шею. Теперь не жалуйся!
–Ты меня убьешь? – быстро спросила я в надежде отвлечь его от опасного для моей жизни занятия.
–Непременно! – пообещал он. –Потом. Когда наемся. У тебя такая прекрасная чистая кровь! Чем ты питаешься, интересно?
–Чипсами и конфетами, – честно ответила я. –И еще пиццей. Сама готовлю. Хочешь, сбегаю за рецептом?
Он вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на меня, склонив голову набок.
–А ты забавная, – сообщил «Роберт» о результатах осмотра. –Пожалуй, основное блюдо отложим на потом. А пока… Знаешь, аперитив обычно действует на меня так возбуждающе. Прошу!
И он указал мне в направлении… неужели спальни?!
Честное слово, скажи мне кто еще вчера, что у меня будет возможность сыграть в ролевую игру «Эдвард и Белла» с точной копией Роберта Паттисона, я бы побежала на вампирский зов, теряя тапки. Но в реальности все оказалось куда менее волнующим.
Все-таки я пока не уверена, что готова стать вампиром. И уж точно не хочу умирать!
Поэтому я решила подыграть, а там уж разобраться, что к чему. Надеюсь, мне удастся бежать. Нет, точно – я непременно найду выход из этой неприятной ситуации!
****
Спальня выглядит нежилой. Всюду пыль, и запах ровно такой, как бывает в помещениях, которые не проветривают всю зиму. Я быстро оглядываюсь: у одной стены – кровать, у другой – письменный стол. Все пространство над ним завешано плакатами с изображением кинозвезд и участников бойз-бендов. Вон Ронан Китинг, а это – группа N'Sync. И никаких вам Тимати или Роберта Паттисона... Хм. Похоже, хозяева не появляются тут не первую зиму.
Я останавливаюсь посреди комнаты, а «Роберт» садится на кровать.
Матрас скрипит так жалобно, что просто мурашки по коже.
Мерзкий кровосос вытягивает бледнющую руку и указательным пальцем описывает в воздухе круг:
– Покрутись!
Я медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, не переставая шарить взглядом в поисках выхода. Если то, что я знаю о вампирах, верно, к двери бежать бесполезно. Остается окно. Закрытое наглухо и, кажется, заклеенное. Впрочем, даже если мне удастся взобраться на подоконник, открыть окно и выпрыгнуть, тут седьмой этаж. Что ж, остается уповать на собственное красноречие – если, конечно, оно у меня есть. Будет крайне неприятно, если в этот отчаянный момент у меня вдруг не проснется дар Шахерезады. Что ж, самое время выяснить, превышает ли мое мортидо либидо или наоборот.
Прокашлявшись, я начинаю:
– Знаешь, а ведь я никогда не верила в вампиров!
Тот хмыкает, но явно не спешит поддержать тему.
– Хватит кружиться, – объявляет он. – Раздевайся давай!
Глядя ему в глаза, я начинаю разматывать свой фиолетовый вязаный шарф. Он обернут у меня вокруг шеи четыре раза, так что я нарочно тяну время. Шарфик задевает рану на шее, и я вздрагиваю: прикосновение неприятно, но кровь явно больше не льется. Любопытно, почему? Хм, судя по настрою моего вампира, вряд ли у меня появится возможность это выяснить.
Размотав шарф, я сминаю его в охапку и кидаю в «Роберта» жестом развратной стриптизерши.
– Теперь пуховик.
Посмотрев вниз, на большие желтые пуговицы, я медлю, вздыхая.
– Ну что ты там пыхтишь? – наконец, снисходит он.
– Может, музыку? Это могло бы, ну, привести меня в соответствующее настроение.
– И какая музыка бы здесь, по-твоему, подошла?
– Как насчет Tokio Hotel? – бросаю я пробный шар.
– Tokio Hotel?! Серьезно?! – он смотрит на меня с каким-то странным неприятным выражением – то ли укусить хочет, то ли выгнать вон. Лучше бы, конечно, второе!
– Ну ладно, давай Tokio Hotel, – наконец соглашается он. И выжидательно смотрит на меня.
Я, признаться, теряюсь. В смысле, я должна найти диск и включить?
– Что?
Он довольно ухмыляется, словно в ожидании невиданного развлечения.
– Пой, птичка! – говорит он. – Пой!
– Но... я не знаю английского.
– Ну, пой, что знаешь.
Я быстро шарю в памяти. Ни одной песни, подходящей для стриптиза. Разве что...
– Мне наскучило, девице, одинешенькой в светлице... – завожу я. – Одинешенькой в светлице шить узоры сереброооом...
Под эти слова я ловко поддеваю дрожащими пальцами язычок молнии и пуховика и тяну его вниз. Замок расстегивается с противным хрустом.
На лице у «Роберта» – вся гамма чувств. В основном далеких от восхищения.
– И без матушки родимой, - продолжаю я, вытряхиваясь из пуховика. – Сарафанчик мой любимый я надела веееечееркоооом...
От звука, который он издает, кровь стынет в жилах. Мне вдруг становится так страшно, что я даже посмотреть на него не могу. Звук повторяется. И прежде, чем я успеваю понять, что моя публика просто прокашлялась, с кровати вдруг доносится:
– Сарафанчик, расстеганчик... Саараафааааааанчик!
После чего я, ошарашенная последовавшими за соло бурными аплодисментами, делаю книксен.
– Ничего так у тебя голос, – осторожно замечаю я, изучая острые носы своих розовых резиновых сапог, украшенных веселыми зелеными лягушками.
– Я в хоре пел, – отвечает он. – В школе.
В его голосе – такая тоска, что я решаюсь одним глазом взглянуть на него.
Потом вздрагиваю, моргаю, и смотрю уже не таясь.
Страх улетучивается, словно дым от ветра. Роберта больше нет. На кровати в заброшенной квартире сидит худенький парнишка лет семнадцати с грустными круглыми глазами. Вполне симпатичный, разве что уши торчат.
И – мертвый. Не как зомби из фильма ужасов, но вполне очевидно неживой. Белое лицо, бескровные губы, ногти отдают синевой. От него веет холодом, как из морозилки, и дыхания его не слышно.
Он поднимает на меня подернутые льдом бесцветные глаза и тихо просит:
– Спой еще.
Это нелогично, я знаю, – десять минут назад он пил мою кровь, а пять минут назад заставлял устраивать стриптиз, – но у меня вдруг комок встает в горле.
– А что спеть?
– А что хочешь.
– Ладно, – говорю я и задумываюсь. Потом прокашливаюсь и тихо начинаю: – Исходила младешенька все луга и болота...
– Все луга и болота да и все сенные покосы, – вступает он вторым голосом.
Голос у вампира чистый-чистый, высокий и далекий, словно эхо, – идеальная подпевка. Он ласкает слух и трепещет, словно бабочка, он кружит вокруг моего дрожащего меццо, то подходя почти вплотную, то снова растворяясь в бесконечной дали. Это так прекрасно, что хочется плакать.
Спустя час мы все еще поем. Мой репертуар потихоньку иссякает: я ведь всего-то и знаю четыре романса, две арии да десяток попсовых песен формата «Когда муж пошел за пивом».
Хотя даже «За пивом» в его исполнении звучит почти классикой.
Интересно, что будет, когда мы допоем последнюю песню? Он все с таким же меланхоличным видом подойдет ко мне и закончит ужин? Или заплачет и отпустит?
Вампир тем временем запрыгнул на подоконник и объявил:
– А теперь, по просьбе слушателей, знаменитая певица Марфа исполнит для нас на бис романс «Колокольчик»! Просим!
Он захлопал сам себе и протянул мне руку.
Со всей осторожностью я взобралась на подоконник и встала рядом с ним.
На лице у вампира было такое воодушевление, что я не смогла сдержать улыбки.
– Ну, раз публика просит... – я слегка поклонилась воображаемому залу и, поскользнувшись, едва не загремела вниз. К счастью, реакция у вампира оказалась ожидаемо молниеносная: моментально вытянув руку, он поддержал меня за талию, не позволяя упасть.
– Тебя как зовут? – спросила я как бы в сторону, глядя в затуманенные смертью глаза.
– Вася, – ответил он тоже шепотом, продолжая широко улыбаться несуществующему залу.
– Для всех, кто с нами в этот вечер и, мы с моим другом Васей споем песню «Колокольчик».
Вася раскланялся, а потом тронул языком длинный клык. Привычно нагнулся к моей шее и вдруг замялся:
– Я для голоса, немножко, – сообщил он почти вопросительно.
Я обреченно кивнула.
Довольно облизнувшись, вампир тут же присосался к ранке. Когда он отчпокнулся, в его глазах полыхало пламя.
– Уф, жарко! – простонал Вася и с треском распахнул окно, даже не утруждая себя поворачиванием шпингалета.
Я непроизвольно вцепилась ему в плечо. Перспектива соскользнуть с узкого подоконника седьмого этажа меня совсем не прельщала.
– Давай споем каноном, – предложил Вася. Язык у него слегка заплетался, словно он выпил не крови, а водки. – Н-н-начинай!
– В лунном сияньи снег серебриииится... – запела я, пытаясь перекричать ледяной ветер. Вслед мне полился чистый Васин голос. – Вдоль по дорооооге троечка мчится...
– Вдооооооль... – залился соловьем вампир Вася и от полноты чувств хлопнул меня по плечу.
Мои прекрасные розовые резиновые сапоги скрипнули. Дрогнули. И поехали. Должно быть, сытость слегка притупляет вампирскую реакцию. Потому что в следующую секунду я уже летела вниз «солдатиком» – только воздух свистел в ушах. А потом... Я не знаю, как это получилось, но я вдруг замерла в воздухе, повернулась на 90 градусов и прилипла подошвами к окну третьего этажа. Глянув вниз, я обнаружила, что из-за стекла на меня смотрит кот на грани нервного срыва: раздувшийся, словно меховой шар, и с выпученными от ужаса глазами.
– Свои, – каркнула я и сделала рукой приветственный жест. Придушено мявкнув, кот стек на пол, как разбитое яйцо.
Посмотрев наверх, я обнаружила не менее удивленного Васю, смотревшего на меня из раскрытого окна седьмого этажа.
Решив не ждать, пока он опомнится, я развернулась и сбежала по стене вниз, спрыгнула на асфальт и понеслась прочь.
Впрочем, убежать далеко мне не удалось. Не успела я завернуть за угол, как рядом со мной с визгом притормозила машина.
Стекло водителя опустилось, и из окна выглянула уже знакомая мне девица с ресницами. О Господи, только не надо мне снова про оливье, девушка!
– Марфа! – вместо этого крикнула она. – Садись, скорее!
Кем бы ни была эта Марфа, похоже, она в дерьме по самую маковку.
Однако девица, кажется, не желала ей зла – наоборот, пришла на помощь.
Без колебаний я открыла заднюю дверь и нырнула на заднее сиденье.
– Гони, – приказал чей-то мужской голос.
И мы унеслись прочь.
@темы: оридж, оридж: Марфа
-
-
16.07.2010 в 11:26-
-
16.07.2010 в 11:33-
-
16.07.2010 в 12:48Разве что писать по 2 книжки в месяц
Таис Афинская, ага, это совсем другая история. Ну вот и так порой тоже пишется
-
-
16.07.2010 в 13:08-
-
16.07.2010 в 13:20писателей полно везде, сделать себе имя сложно.
-
-
16.07.2010 в 13:24-
-
16.07.2010 в 13:25Ууууыыы, начало мне уже очень-очень, я вообще люблю юморное фэнтези, но клиенты не дают читать, ироды!
Протку в любом случае. Заранее прошу.)
-
-
16.07.2010 в 17:03[ ПодСолнух ], ну вот в этой истории я завязла. Не люблю "я-истории" все-таки писать, как выяснилось. А потом у меня настроение сменилось как-то в следующих главах, и я в итоге забросила.
-
-
17.07.2010 в 00:12Уууыыыы! Я вот щас дочитала в нормальной обстановке. Ну что,что мне сделать, чтобы ты написала протку? Проси, что хочешь!
-
-
19.07.2010 в 20:05Дописывай, конечно.) Я твою "Школу инкубов" прочла с великим удовольствием. Каждую главку ждала с нетерпением, а потом целиком на смарт скачала всю книгу, и думаю перечитать в цельном, так сказать, варианте.)))
-
-
19.07.2010 в 22:14-
-
19.07.2010 в 22:18А я те говорила, что читатели молчат, потому что не могут выразить восторг словами. )
-
-
19.07.2010 в 22:23-
-
19.07.2010 в 22:31-
-
19.07.2010 в 22:52-
-
19.07.2010 в 23:09или прямо в дневнике - сообщений 10 назад ссылки на все главы списком
Антя Жнивень, да ладно, мне сойдет и "аффтар, пиши есчо"
потому то когда все молчат, мне кажется - ну вот, люди открывают, морщатся и закрывают
-
-
19.07.2010 в 23:13-
-
19.07.2010 в 23:18-
-
19.07.2010 в 23:25-
-
19.07.2010 в 23:31