Фандом: Герои
Название: Грязные штучки, главы 1-4, перевод, R, Сайлар/Клер
Прим. пер: лучший фик, что я читала во всей своей жизни.
Главы 1-4
b>Пэйринг: Сайлар/Клер
Рейтинг: R
Автор: boonies
Оригинал тут
Размер: миди
Статус: не закончен и никогда не будет закончен. Недописанной осталась одна глава, но увы!
Саммари: история о мальчике и его игрушке
Глава 1
Прим. пер.1: внимание! Спойлеры к финалу третьего сезона (серия 25 сезона 3)!
Прим. пер.2: у этого автора есть одно очень опасное свойство. Она приходит в новый фандом, постит пару фиков - и половина авторов начинает пытаться писать в том же стиле, что и она. Причем совершенно неважно, нравится им ее стиль или нет. Просто он действительно очень-очень заразительный. Так что если у вас сложности с поисками собственного стиля - лучше не рискуйте
ГРЯЗНЫЕ ШТУЧКИ
История о мальчике и его игрушке
Он помнит игрушку, которую мама подарила ему на пятилетие. Это была сияющая маленькая машинка. Он разве что не целовался с любимой игрушкой: все время держал в руках или носил в кармане, а ночью клал под подушку.
Нет, не так. На пятилетие он получил книгу. И это был подарок отца, а не матери.
Он помнит, как был счастлив. Он катал ее по кухонному столу и по деревянному полу. А потом потерял в одной забегаловке...
Книга. Это была книга.
– Что ты мне подарила на пятый день рождения? – спрашивает Нейтан, потирая глаз. Ногтем он задевает веко, и на мгновение его охватывает желание разодрать кожу в кровь. Содрать и веко, и ноготь… Сорвать с себя это лицо.
– Я уже старая, Нейтан, – спокойно отвечает Анжела, сжимая авторучку. Потом поднимает глаза и дарит сыну легкую улыбку. – Да и ты не молод.
– Такие вещи я должен помнить, – возражает он. – И ты тоже.
Анжела снова опускает глаза – на письмо, которое пишет.
– Не помню, – говорит она. – Ты уж прости.
От ее слов изображение перед глазами Нейтана начинает пульсировать. Он вроде бы должен знать, что это означает. Совершенно точно: раньше он это знал.
– А где Пит?
– Он с Клер, – медленно отвечает Анжела, и ее губы чуть кривятся. Расставляя точки над «i» в фамилии «Петрелли», Ма добавляет: – И с Ноем.
Брови сенатора сходятся на переносице. Почему ему так не нравится Беннет? То есть нет, опять не то. Беннет ему нравится – это он не нравится Беннету.
– Мне понадобится помощь Пита с тем сенатором из... – часы Нейтана вдруг прибавляют громкость, и ему приходится засунуть руку в карман, чтобы хоть немного их заглушить. – Из Коннектикута.
– Отдохни, Нейтан, – говорит Анжела неожиданно мягко. – Ты столько перенес!
Нейтан расправляет плечи. Потом поднимается и, вздохнув, перекидывает пиджак через плечо.
– Мне еще нужно многое исправить.
Анжела продолжает писать. Ее ручка, ее стол – все кажется чужим, незнакомым. Должно быть, недавние покупки.
– Нейтан, – говорит она с нажимом. – Я начинаю беспокоиться.
Он ухмыляется и идет к выходу. Дойдя до двери, бросает через плечо:
– Я тебя люблю, ма!
В ее улыбке – превосходство с примесью печали.
– Как скажешь, милый.
***
– Пап, – говорит Клер предупреждающе. – Мы же договорились!
Ной снимает очки.
– Клер, это мы с твоей мамой договорились – о том, что школа на первом месте.
Ее глаза превращаются в две сердитые щелочки.
– У меня времени для учебы – завались просто! Целая вечность! – и тут же, поняв, что сказала, сбавляет тон. Придвигается ближе. Смотрит умоляюще. Это срабатывает. Как всегда. – Ну пожалуйста!
Повернувшись к ней на стуле, Ной смотрит снизу вверх. Задумывается. Потом с преувеличенно-усталым вздохом протягивает ей файл.
– Пойди найди Смита. Ему нужен напарник.
Клер ухмыляется:
– Это что, у него правда такое имя?
Скривив губы, Ной поворачивается к ней спиной, и стул скрипит под его весом.
– Не попадись. Опять.
Она уже почти дошла до двери, но тут вдруг останавливается, трогает дверной косяк и тихо говорит:
– Я сегодня собралась повидаться с Нейтаном.
– Это еще зачем?
Клер колеблется.
– Я его не видела уже... Сколько? Недель шесть? Просто хочу сказать спасибо.
Глаза Ноя впиваются в монитор, а губы сжимаются в тонкую линию.
- Он очень занят. А у тебя есть дело.
Что-то здесь не так. Клер уверена: отец врет. Опять.
– Ты меня отговариваешь от встреч с ним с тех пор, как... С Койот Сендс.
Где они сожгли этого мерзавца.
Ной замирает.
– Ну, я просто ни с кем не хочу делить свою малышку, медвежонок.
У Клер замирает сердце, но она уже слишком большая, чтобы накидываться на отца с объятиями. К тому же, кажется, это снова неправда.
– Ладно, – говорит Клер с улыбкой. – Не пойду. Ты прав, пап. Он наверняка занят.
Как же она ненавидит ложь!
***
– К вам пришла... эээ... ваша дочь, сэр. Пропустить?
Его сердце ускоряет ход. С чего бы это, черт возьми?
– Привет!
Нейтан встает и обходит стол. Он сто лет ее уже не видел – с того самого дня в отеле. То есть нет, о чем это он? С того отеля в Мексике. Да нет же! С тех пор, как... Ладно, неважно. Главное, что она здесь.
– Клер!
Его дочь медлит у дверей.
– Извини, если помешала...
– Нисколько не помешала, – говорит он быстро.
Секретарь удаляется. Дверь закрывается. И руки Нейтана моментально обвиваются вокруг Клер.
– Прости, – бормочет он в ее волосы, не в силах разомкнуть объятий. – Так соскучился...
Она замирает, потом расслабляется. Медленно.
– Да-да, я тоже по тебе скучала!
Недоверие в ее голосе вызывает у него ухмылку.
– Да уж, - наконец вздыхает Клер и сжимает его галстук. – Слушай, надо поговорить.
Он слегка отталкивает Клер, чтобы посмотреть ей в лицо, и озабоченно хмурится.
– Так, что случилось?
Отпихнув его руки, она плюхается в ближайшее кресло и сцепляет руки на коленках. Потом наклоняется вперед.
– Да ничего. Просто такое чувство...
Нейтан садится напротив, скопировав ее позу.
– Клер.
– Такое чувство, что он все еще жив, – быстро говорит дочь. Она теребит манжеты, избегая смотреть на отца. – Я видела, как он сгорел, и все равно... – Клер издает притворный стон отчаяния. -Ну вот нет у меня ощущения, что он умер!
Нейтан выпрямляется в кресле. Что это с ним? Ее слова должны беспокоить его, а не волновать.
– Что-то я не пойму, – уточняет он медленно. – У тебя нет ощущения?
Клер смотрит на ковер под ногами так, словно поймала точку. На секунду задумывается, а потом растягивает губы в улыбке.
– Мы можем что-нибудь сделать? Ну там проверить ДНК? Мне просто... Мне просто нужны еще доказательства, Нейтан!
Нужны еще доказательства? То есть видеть, как мерзавец горел, недостаточно?
– Я... Клер, да ничего ж не осталось! Один пепел.
Она разочаровано кивает.
– Да знаю я! Но...
Нейтан садится на ручку ее кресла и кладет руку ей на плечо. Нужно что-то сказать. Но рот не открывается.
А раньше он к ней прикасался вот так?
– Кто-то убивает агентов, – бормочет Клер.
Губы у нее влажные. В отличие от его глотки.
Сенатор резко встает и отходит к окну, глядя наружу сквозь жалюзи.
– Это не он, – возражает Нейтан. – Модус операнди не совпадает.
Она грустно опускает голову.
– Прости, Нейтан. Зря я тебя тут отвлекаю.
– Да нет, что ты!
Он поворачивается, чтобы взглянуть на нее.
У него есть сыновья. Двое. Нейтан видел, как они пришли в этот мир. Видел, как они учились ходить, говорить и ломать предметы. Так почему дочь кажется ему важнее их обоих?
– Мексика.
Она резко поднимает голову.
– Что?
– Слетаем? Вдвоем. Прямо сейчас.
Клер удивленно моргает.
– Я не могу, – говорит она. – У меня же дело! – Не зная, чем занять руки, его дочь проверяет телефон.
– Мне вообще-то сейчас нужно бы общаться с агентом Смитом, а не с тобой.
– Это что, у него правда такое имя?
От ее улыбки внутри у Нейтана что-то тает.
– Завтра у меня встреча в Сенате, – вспоминает он и растерянно трет лоб. А потом вдруг добавляет. – А, плевать!
Клер смотрит на отца, словно он – капризный малыш.
– Ты же не серьезно, да?
Нейтан нажимает кнопку громкой связи на телефоне.
– Уильямс, – говорит он, ухмыляясь. – Отмени все мои встречи. У меня срочное семейное дело.
Не дожидаясь ответа, он отключает связь расстегивает запонки. Открывает окно. И протягивает Клер руку.
Она смотрит на него с подозрением. А потом, поверив, широко раскрывает глаза и дарит ему чудесную улыбку.
Черт. К такому слишком легко привыкнуть.
Он сжимает ее ладонь:
– Я тебе рассказывал когда-нибудь о своем любимом подарке на день рождения?
В следующей главе:
Есть что-то до странности знакомое в том, как он произносит ее имя.
Глава 2
Мексика начинает ей нравиться.
– Я подумал, что это отвлечет тебя от... всего, – ухмыляется Нейтан, поднимая одну бровь.
Клер с улыбкой опрокидывает свою стопку и облизывается.
– Извини, но свои печали я потопить не могу.
Она смотрит на протекающий потолок, и уголки ее рта сами собой ползут верх:
– В буквальном смысле.
– А, ну да, - бормочет он. Потом опустошает свою порцию. - Регенерация печени – это, конечно, очень удобно.
Клер уже потеряла счет порциям текилы, которые они осушили. Выпитого ими было бы вполне достаточно, чтобы год снабжать алкоголем какую-нибудь маленькую страну.
– И я подозреваю, что это наследственное, – добавляет она.
Лицо отца трогательно морщится.
– Да я ж говорил – все дело в опыте. А уж опыта, скажу я тебе, у меня предостаточно.
В ответ Клер картинно закатывает глаза. Потом тянется за арахисом и щелкает скорлупкой.
- Этого ты мне не рассказывал! – говорит она, забрасывая орешек в рот. Так, хватит уже улыбаться, а то щеки треснут. – Во всяком случае, пока.
Глядя, как она жует, Нейтан вдруг хмурится.
– Ты отцу позвонила?
Клер кривится. Ох, как же не хочется врать!
– Я думала послать ему смс-ку.
Нейтан выхватывает орешек у нее из ладошки. Задерживает руку,
продлевая прикосновение.
– Ну и?
– Ну и подумала, что он будет не в восторге, если я напишу: «Щасвирнусь. Надираюсь в био-папой в Мексике».
Нейтан с трудом сдерживает улыбку, и Клер думает: и почему это она ждала целых шесть недель?
– Слушай, Нейтан... Я хотела сказать спасибо!
Он тут же становится серьезным. Потом, бросив быстрый взгляд на бар, смахивает на пол скорлупу от орехов.
– За что?
На нее Нейтан при этом не смотрит.
Клер сложно найти ответ, но она обязана хотя бы попытаться.
– За то, что остановил Сайлара. За то, что все исправил.
Его глаза темнеют.
– Мне еще многое нужно сделать, – бормочет Нейтан.
Погрузившись в мысли, он все же не забывает подать сигнал бармену, чтоб принес еще текилы, а потом поднимает глаза на дочь.
– Клер...
Есть что-то до странности знакомое в том, как он произносит ее имя. Что-то неприятное – настолько, что у Клер вдруг скручивает живот. А что, если...
Нет. Это просто паранойя, которая и заставляет Клер видеть Сайлара в ком угодно. В незнакомцах, в друзьях, бабушках, детях... Даже в зеркале.
Не стоит ей столько думать о мертвеце.
Она со вздохом ложится щекой на стол и посылает отцу благодарный взгляд.
– Просто скажи спасибо.
– Спасибо, Клер. Спасибо, что сказала спасибо.
Ее улыбка совсем сонная.
Между ними пять пустых стопок.
– Я выиграла?
Уголок его рта поднимается.
– А мы играли?
Клер выдувает воздух, и ее челка колышется от дыхания.
– Не помню.
– Я тоже не помню.
И почему-то обоим кажется, что они говорят о разных вещах.
Клер бросает взгляд на старые часы, висящие над дверью бара.
– Ну что, закончим на этом?
Вместо ответа Нейтан смотрит на свои часы. Изучает их, словно видит в первый раз. А потом отодвигает стул и трет один глаз.
– Ладно, позволю тебе победить.
Смеясь, Клер берет его под руку и спрыгивает со своего стула:
– А мы и не играли.
***
В Мексике стоит ввести запрет на сборку часов. Кажется, они все тут идут неправильно!
Надо бы позвонить Питу и пожаловаться. Раньше он постоянно так делал.
– Сделано в Тайване, – самодовольно поправляет его Клер, трогая пальцем старый раздолбанный будильник. Она поворачивает колесико завода и невинно смотрит на отца. – А вообще-то вы не должны говорить такие вещи, господин сенатор. А то вам устроят импичмент.
Ну и ну. Он и не понял, что сказал это вслух.
– Ты умеешь хранить секреты, Клер?
Она склоняет голову:
– Угу.
В висках не стучит. Реальность никогда не вибрирует при словах Клер. У Нейтана вдруг появляется мысль, от которой голова становится легкой. Он выуживает мобильник и набирает номер.
– Привет, ма! Это я, – он ждет секунду, а потом добавляет. - Клер со мной.
На том конце линии становится так тихо, словно связь оборвалась.
– Ма?
– Можно мне поговорить с ней, Нейтан?
Он хмурится. Ему стоит просто передать телефон Клер, но пальцы не слушаются.
– Она спит.
– Понятно.
Клер вдруг встревает в разговор.
– Ты чего? – говорит она, придвигаясь поближе к трубке. – Ничего я не сплю!
Она отнимает у отца телефон и отступает на шаг.
– Да. Нет, все хорошо.
Клер замолкает, а потом говорит другим тоном:
– Что?
У Нейтана просто руки чешутся. Что-то нужно сделать. С ней. С ними обеими. Ему нужен этот телефон. Немедленно.
– Клер...
Но она лишь шикает на него.
– Я не знала. Ну прости! Да, ему стоит вернуться. – Еще одна пауза. – Да нет, мы вернемся. Ага. Прямо с утра.
Клер захлопывает телефон.
– У них есть пленка, – говорит она, плюхаясь на кровать на спину. Волосы распадаются по подушке, и Нейтан успевает заметить полоску живота Клер, прежде чем край ее свитера опускается на место.
Тошно. Его тошнит.
– Что за пленка?
– На ней человек, который убивает агентов, – выдает она на одном дыхании и радостно улыбается. – И это точно женщина.
В его голосе такое облегчение, что у Нейтана вдруг слабеют колени.
Он молча присаживается на свою кровать. На этот раз он снял номер с двумя кроватями.
– Ты знаешь, кто она? – спрашивает Нейтан, снимая галстук. Он скидывает ботинки, а потом опускает голову между колен, сглатывая горький вкус текилы. Почему он не пьян?
– Нет, – отвечает Клер, потягиваясь. Улыбнувшись, добавляет: – Главное, что это не Сайлар.
От одного звука этого имени Нейтана передергивает.
– Или Алекс, – вдруг вспоминает Клер. – Я одно время боялась, что это он. Ну, из-за утопленников.
– Что за Алекс?
Это в нем, разумеется, говорит заботливый отец.
Ее щеки заливает румянец.
– Он может дышать под водой. Я его, типа, спасла от тебя.
Что?.. Да он бы в жизни не стал охотиться за человеком с такой бестолковой способностью! Так, стоп. Все верно. Он же послал за мальчишкой агентов. Возможно. Даже наверняка.
– Я уверен, что Алекс был тебе страшно благодарен.
Клер игриво потягивается и закрывает глаза.
– Может быть.
У него сводит живот. Нет, так нельзя. Он не имеет права влезать вот так в ее жизнь. Его дочь может говорить и делать, что захочет. Он никого не станет преследовать. Он теперь на стороне хороших парней. Он – лучше, чем Нейтан.
– Держись от него подальше.
Клер моргает. Потом срывает с кровати покрывало и забирается под простыню. Смотрит на отца, обняв подушку – глаза сверкают от удивления.
Но она ничего не говорит, и прервать молчание приходится Нейтану.
– Что, слишком?
– Ага.
Он падает на подушку и поворачивается посмотреть на Клер.
- Легче стало?
Ее улыбка растворяется, а глаза темнеют.
– Теперь, когда я знаю, что это не Сайлар? Несомненно!
Она так произносит это чертово имя, что Нейтана едва не сводит судорогой.
Резко выдохнув, Клер вылезает из постели и идет выключить свет.
Комната погружается в темноту, и Нейтан едва различает силуэт дочери. Он напрягается. А вдруг она сейчас оступится? Споткнется об его ботинки? Упадет в его объятия?
Ее кровать издает жалобный скрип, и Нейтан ощущает невероятное облегчение. Так, конечно, будет лучше всего.
– Спокойной ночи, Клер!
Она не отвечает.
К тому моменту, когда она снова подает голос, Нейтан уже начинает дремать. Но вот она бормочет – так тихо, что в первый момент ему кажется, что он ослышался:
– Он мне предлагал... Всякое.
Его глаза медленно открываются.
– Сайлар?
Она издает непонятный звук.
– А что будет, когда папа, и мама, и Лайл... Когда все умрут?
А он почему-то думал, что ее брата зовут Ларри.
– Клер, это же...
– И Анжела, и Питер, и ты? – продолжает она шептать. – Что я буду делать, когда вас не станет?
Странно. Ему-то казалось, что он никогда не умрет.
– Клер...
– Что, слишком? – прерывает она.
– Ага, – отвечает Нейтан, но возбуждение продолжает гулять по венам.
Игрушечная машинка. Такое чувство, что он снова ее нашел. Он помнит, как нашел ее. Значит, подарком на тот день рождения точно была не книга.
– Спокойной ночи, Нейтан!
***
Нейтан ведет себя странно.
Он бреется так, словно его лицо сделано из стекла. В левой руке он держит бритву, а правой – натягивает кожу на лице. Клер наблюдает за ним с любопытством.
– Сайлар был левшой, – вдруг говорит она.
Вздрогнув от неожиданности, Нейтан отнимает бритву от лица. Алое пятно тут же пробирается наружу через слой белой пены для бритья.
Он бросает на дочь недовольный взгляд.
– Как и большинство американских президентов.
Клер пытается сдержать улыбку.
– Хватит бриться. Опоздаем!
Но Нейтан лишь сует бритву под кран.
– Мы же в Мексике, – отвечает он. – Конечно, мы опоздаем.
Потом встречается с ней глазами в зеркале:
– К тому же мне нужно выглядеть презентабельно, – добавляет он значительно. – Это важно.
Она подходит к отцу ближе – так, что теперь их плечи соприкасаются. Зевнув, сует руки под кран и брызгает водой себе в лицо. Когда она поднимает на него взгляд, Нейтан смотрит на нее, нахмурив тяжелые брови.
Почва под ее ногами вдруг становится зыбкой. Все совсем не так... Не так, как в прошлый раз. Почему все не так? Что она делает неправильно?
Клер просто не может смотреть ему в лицо. Зато может заглянуть в аптечку и найти там... Например, лейкопластырь.
– Ну что, - говорит она. - Разрешишь мне работать над делом этой Мисс Утопительницы?
– Быстрей скажи мне, что это не они придумали такое название, – говорит Нейтан, и уголки его глаз собираются морщинками.
Ну вот. Так-то лучше.
– Ну можно?
– Ты отца спросила? – вздыхает Нейтан, скользя бритвой по горлу сверху вниз. Пятно крови на щеке сияет алым.
Клер нащупывает стерилизованный бинт и отрывает кусочек. Потом подносит к его лицу.
– Спросила. Только что.
Его лицо смягчается. Странно. Она не узнает этого выражения лица. А должна бы. Может, она никогда не видела его раньше? Ни у матери, ни у отца? Но нет же, Клер точно знает, что лицо отца сейчас выражает: гордость. И благодарность. И любовь.
Так почему оно не кажется ей знакомым?
Нейтан обхватывает ее запястье.
– Это ты так согласился? – тихо спрашивает она, чувствуя, как замешательство делает реальность перед ее глазами нечеткой, словно смазанной.
Нейтан тут же выпускает ее руку – резко, словно обжегся.
– Конечно. Да.
Клер отнимает бинт от его щеки.
– Спасибо тебе...
Кусочек окровавленной марли падает на пол.
На щеке Нейтана нет ни царапины.
В следующей главе:
Он ухмыляется: «Расслабься, Клер. Я тебя не уроню!»
Глава 3
Какие маленькие у нее ручки!
Так приятно, когда Клер обнимает ими за шею. Только сжимают они уж очень крепко.
Ухмыльнувшись, он говорит, пытаясь заглушить вой ветра:
– Клер, я тебя не уроню. Расслабься.
Но нет, она не расслабляется.
За последние несколько часов его дочь, считай, почти что ничего и не сказала. Жаль... Без этого полет утомляет. Вот ведь странное дело! Кто бы мог подумать, что он когда-либо сочтет полеты утомительными?!
– Нейтан? – вдруг говорит она. Голос у нее хриплый и напряженный. И еще – в нем проскальзывает что-то вроде надежды.
Под ними в этот момент как раз проносится граница.
– Я.
– Я тут подумала, – начинает Клер. А ведь он не должен бы слышать ее в этом шуме. Однако... – Помнишь, перед тем, как вы с Питером вошли в тот номер в отеле... Чтобы сразиться с Сайларом... Ты помнишь, что я вам сказала? Какие были мои последние слова?
Ого! Вопрос, похоже, с подвохом.
– Что-то не припоминаю, – любезно отвечает Нейтан. – Наверное, был занят мыслями типа «Что ты делаешь с моей дочкой, тварь?». Ну, и как не умереть.
Клер не улыбается.
– Бегите, – шепчет она. И сжимает его еще крепче – так, что ногти впиваются ему в шею. - Я вам сказала: бегите.
Нейтан складывает лицо в маску доброжелательности.
– Это же всего одно слово, Клер.
Она смотрит на него, и глаза ее сужаются. Ветер полощет ее волосы, словно парус. Она выглядит как одно из чучел, которые делает Самсон. Такая же дикая, и беспомощная, и...
Самсон?
Словно ничего особенного не произошло, Нейтан выдворяет из своих мыслей неожиданно всплывшее имя – и заодно изможденное лицо его обладателя.
– Клер, какие еще последние слова?
Она размышляет целую вечность, прежде чем уткнуться отцу в шею.
– Ладно, неважно. Я слишком много думаю.
Клер пытается улыбнуться, не отнимая от него лица, и добавляет:
– Не привыкла, что все хорошо, вот и придираюсь по пустякам. Понимаешь?
В висках стучит.
Между бровей у Клер залегла глубокая морщинка, и ему хочется разгладить ее. Словами. Прикосновением. Или поцелуем.
Сама мысль об этом должна вызывать у него тошноту. Как у любого нормального человека, верно?
Они не произносят ни слова до тех пор, пока ноги Нейтана не касаются земли в квартале от его офиса. Никто не видел, как они приземлялись, так что Нейтан выпускает дочь, поправляет свой пиджак и волосы Клер.
Они обмениваются взглядами: Нейтан смотрит ободряюще, Клер – нерешительно. Наконец она кивает и идет вслед за ним, как послушная дочка.
Может, ему купить ей хот-дог? Так поступают хорошие отцы. Наверное. Ну и себе тогда уж купить, что ли. Что-то они давно ничего не ели. Странно, что никто до сих пор не проголодался. Хотя вот вчера они выпили текилы столько, что могли бы в ней искупаться...
Супер. Он притащил свою несовершеннолетнюю дочь в Мексику с целью напиться в хлам.
Нейтан мог бы вести себя и поумнее. Во всяком случае, должен был.
Они входят в здание вместе. Вместе проходят через охрану. Краем глаза Нейтан замечает, как один из охранников лапает Клер. Точно лапает! Его руки словно прилипли к ее бедрам.
– Это моя дочь! – говорит он – не так сдержанно, как хотелось бы. С какой-то угрозой, что ли?
Охранник невинно моргает:
– Сэр?
Нейтан тут же нацепляет добродушный оскал. Его рука, кажется, сама собой обхватывает локоть Клер и подталкивает ее к лифту.
– Ты ему нравишься, – говорит он.
Клер морщит нос:
– Да ладно, это просто его работа.
Край ее свитера слегка задирается, на секунду открывая полоску живота и поясницу. Все, его взгляд прилип. Повернувшись, он касается губами ушка Клер. Как хорошо, что никто не знает, о чем он сейчас думает. Как здорово, что никто не может читать его мысли.
– Мэтт, – выдыхает она.
Ну конечно.
– Паркман! – говорит Нейтан. Распрямив плечи, он прочищает горло и добавляет: – А я думал, ты на задании.
Мэтт явно что-то скрывает. Иначе почему он не смотрит в глаза?
– Твоя мать послала меня вас встретить, – говорит он, отхлебывая кофе из стаканчика, который сжимает в руке. Потом нажимает кнопку «Вниз» и начинает гипнотизировать взглядом дверь лифта. – Хочет, чтоб ты устроил пресс-конференцию.
Потом он наконец обращает внимание на Клер, и глаза его тут же теплеют.
– Привет, Клер! – говорит он по-отечески.
Она отвечает улыбкой – искренней улыбкой, которую Нейтан не видел уже несколько часов. Он тут же становится между ними.
Двери лифта с писком открываются.
– Думаю, это насчет тех утоплений, – говорит сенатор.
Как только они заходят в лифт, Мэтт нажимает кнопку нужного этажа и опирается о стену:
– Это Трейси Страус.
Нейтан должен бы знать это имя. И это тело. Близко знать.
– Ее поймали? – спрашивает он.
Мэтт делает глубокий вдох.
– Скажем так: у нас возникла проблема с тем, чтобы ее зачерпнуть.
Клер вытаскивает свой телефон и начинает набирать сообщение, и Нейтан поворачивается к Паркману:
– Это как?
Их взгляды встречаются. Мэтт морщится.
– Она... – запинается он. – Она вроде как контролирует воду. Так что мы не смогли ее задержать. Она буквально утекла сквозь пальцы.
Клер кривит губы и начинает печатать еще быстрее.
– С кем это ты? – спрашивает Нейтан.
– С Майкой, – отвечает она. – Его тетя жива. Я подумала, что ему стоит сказать.
Мэтт поднимает брови так высоко, что они едва не съезжают на макушку.
– Ты общаешься с Бунтарем? – удивленно спрашивает он.
В ответ Клер взмахивает телефоном:
– Ну, он же может говорить с техникой. А кое-что из техники у меня есть.
Она задумывается, а потом добавляет:
– Хотя, наверное, не стоит говорить ему, что мы пытаемся поймать Трейси.
– Мы? – весело переспрашивает Мэтт.
Клер смотрит на него – в глазах искорки.
– Нейтан мне разрешил.
Мэтт бросает на сенатора настороженный взгляд:
– Ну, тогда поздравляю.
Нейтан скалится в ответ. У него болит голова. Рядом с Паркманом он чувствует себя вывернутым наизнанку.
– Хотя вообще-то это слишком опасно, Клер, – говорит он.
Двери лифта открываются, но она не спешит выходить.
– Я вам нужна, – говорит его дочь гордо. – Особенно если не забывать, что только я могу выйти на единственного родственника Трейси.
Как же она довольна собой! Кого-то Клер сейчас напоминает Нейтану... И ему это нравится.
– Майка ей нужен, – между тем продолжает Клер. – Он для нее как якорь.
Когда их глаза встречаются, у Нейтана такое чувства, что его ладони должны быть влажными. И липкими. От крови. Он быстро смотрит вниз.
Разумеется, руки оказываются чистыми.
Не успевают они выйти из лифта, как к ним спешит секретарь Нейтана, нервно перелистывая какие-то страницы.
– Ваша речь, – торопливо говорит он. – Мы в эфире через двадцать...
Они с Мэттом оттесняют от него Клер.
– Кстати, – добавляет Паркман. – Твой брат тоже тут.
Клер наклоняет голову, в ее глазах – любопытство.
А потом лифт поглощает ее вместе с Мэттом. Сжимая в руках речь, Нейтан смотрит, как закрываются двери,
Пит. Точно. Ему нужно поговорить с Питом.
***
Питер – ее герой, и это никогда не изменится.
– Он изменился?
– Чего? – переспрашивает Питер с полным ртом бублика.
Она прижимается к нему крепче. Ступеньки Сената холодные, и это ее извиняет.
– Я про Нейтана.
Их коленки соприкасаются.
– Тебе не кажется, что он какой-то... Не такой?
Питер перестает жевать. Задумывается на мгновение, уставившись на бублик в руках. Потом переводит взгляд на Клер.
– Ты имеешь в виду, не изменился ли он с тех пор, как охотился на нас, как Генрих Гиммлер?
Она улыбается:
– Тебе еще повезло, что я понимаю, о ком ты!
Питер отвечает улыбкой и гладит ее по щеке. От прикосновения его пальцев остается след джема.
– В прошлом году он обрел Бога, - говорит Питер, глядя перед собой отсутствующим взглядом. – А до этого пытался взорвать Нью-Йорк. Пытался убить нашего отца... Пытался стать нашим отцом...
Клер стирает джем со щеки пальцем и сует его в рот.
– Ладно, поняла.
– Он последователен лишь в своей непоследовательности, – заключает Питер, и снова кусает свой бублик. Потом косится на Клер краем глаза. - А что?
Хороший вопрос.
Люди исцеляются. Папа миллион раз резался во время бритья, а шрамов у него нет. Ничего удивительного, что их нет и у Нейтана. Некоторые порезы выглядят глубже, чем есть на самом деле. Одни раны заживают быстрее других.
– Да так, – бормочет она, пытаясь согреть руки между колен.
Питер легонько толкает ее плечом.
– Ной говорит, тебя там агент Смит обыскался уже.
Клер не может сдержать улыбки.
– Ну пускай еще поищет, – говорит она, ловя взгляд своего собеседника. – Я хочу работать с тобой, Питер.
Челка падает ему на глаза.
– Я сейчас мало на что гожусь, - говорит он, отводя взгляд. – Я могу одновременно удерживать лишь одну способность. А менять обличье оказалось не так весело, как я думал. Зубы выпадают...
Хмурясь, Клер отщипывает кусочек от его бублика.
– Ну, будем вместе ни на что не годиться.
Питер смотрит на нее долго-долго, прежде чем сказать:
– Сначала мне нужно поговорить с Нейтаном.
Но в целом он, похоже, согласен. Нужно его только чуть подтолкнуть. Это Клер умеет.
– И пускай он поделится с тобой своей способностью. Я уже привыкла летать.
Его ответная улыбка – такая искренняя! И – знакомая.
– Знаешь, странное дело, – замечает он. – Я не говорил с ним и даже руку не пожимал ему с тех пор, как мы убили Сайлара.
Клер замирает.
– Прости, – тут же добавляет он. – Не стоило мне вспоминать.
Клер лишь пожимает плечами, изо всех сил пытаясь выглядеть безразличной.
– Да как будто я могла забыть.
Питер понимающе кивает:
– Уж это точно.
– Ты сейчас о чем?
Питер медлит, словно взвешивая все «за» и «против», но потом все же решает поделиться:
– Я никому не говорил, но... – Клер придвигается ближе, и он продолжает: – После взрыва я... Вроде как потерял память.
– Да ты что?!
Питер открывает и закрывает рот, но так и не может ничего к этому прибавить.
– Да ладно, все обошлось, – наконец выдавливает он. – У меня была твоя способность, так что в итоге я снова все вспомнил.
По спине Клер бегут ледяные мурашки, и она никак не поймет, почему. Клеточная регенерация распространяется на все клетки – Клер это знает. У нее никогда не будет болезни Альцгеймера. Она никогда не забудет поздравить маму с днем рождения. Ей бы стоило радоваться.
– То есть я всегда буду помнить все самые позорные моменты жизни? – говорит она.
Питер широко ей улыбается. Его глаза теплеют.
– Я хочу сказать, что ты всегда будешь помнить, кто ты, Клер, – говорит он. Потом смотрит на свои руки и добавляет: – А это значит, что будущее, которое я видел, не случится.
Клер хочется еще немного об этом подумать, но слова Питера ее отвлекают.
– Значит, ты не будешь меня без конца отсылать домой? – уточняет она.
Питер засовывает в рот остатки бублика. Потом вскакивает на ноги, смахивает крошки со штанов и протягивает Клер руку.
– Пошли, - говорит он, улыбаясь, как мальчишка. – Быстрей, напарница!
***
– Пит!
Да, это он. Нужно было бы подойти и обнять его. Именно это Нейтан должен сделать.
Вместо этого он откидывается на спинку кресла и, ухмыляясь, поднимает ноги на стол.
– Ты что, заблудился? Красный Крест – за углом!
Питер вяло улыбается в ответ.
– Я хочу работать.
– Вон оно как, – отвечает Нейтан спокойно. – Что, реанимобили тебя больше не заводят?
Его брат выглядит чертовски решительно.
– Я хочу помочь, – говорит он. – С Трейси Штраусс. Позволь мне помочь ей.
Глаза Нейтана слегка сужаются.
– Это сегодня такая популярная просьба.
Питер кивает:
– Клер права. Если найдем Майку...
Как же это неприятно, когда Питер говорит о Клер. Это никогда ему не нравилось.
– Ты ведь, конечно, понимаешь, что Трейси ему не мать? Может, ей на него плевать!
Питер, кажется, разозлился.
– Да какая разница! Они связаны. Мы все связаны!
Вот что так бесит Нейтана – этот вечный оптимизм. Мир этим не спасти – пора уже Питеру усвоить урок.
– Я могу справиться с Трейси, Питер. Шел бы ты домой.
Сказав это, Нейтан встает и начинает копаться в своих бумагах, полностью игнорируя брата.
– Оставь дела Компании тем, кто в них разбирается, – заключает он.
Питер не сводит с него пронзительного взгляда.
– Клер права, – бормочет он.
Нейтан резко вздергивает голову:
– Что?!
– Ты... Не такой.
У Нейтана просто руки чешутся...
– Я управляю Компанией, Питер. И страной...
– И семьей!
Так. Нужно успокоиться. Сдержать раздражение. Это его брат. Он его любит. Любит больше всех на свете. Он любил его 29 лет. Или 30?.. Сколько Питу лет? Он же точно читал его дело...
– Прости, – вздыхает Нейтан, потирая один глаз. Ресница прилипает к его указательному пальцу, и Нейтан ее смахивает. – Я хочу, чтобы ты был рядом, Пит. Вместе с мамой и Клер. Я хочу, чтобы мы были настоящей семьей.
Он трет глаз все сильнее, нажимает на глазное яблоко.
В висках начинает стучать.
– Нейтан, – мягко произносит Питер.
Тут бы им и обняться, но Нейтан никак не может себя заставить. Нельзя позволять Питеру его трогать. Пока нельзя.
– Поговори с Беннетом. Клер я возьму на себя, – говорит Нейтан, с трудом выдавливая улыбку. – Она не обрадуется, Пит. Ты украл у нее дело.
Улыбка Питера все шире.
– Да нет, – отвечает он. – Она хочет над ним работать. – На миг он запинается. – Хочет, чтоб мы вместе...
Нейтан сжимает челюсти.
– Это...
Что такое? Эта чашка только что сдвинулась с места?
– Нейтан?
Прищелкнув языком, тот закрывает собой кружку. Улыбается брату.
– Отличный план, Пит! – Чашка продолжает ползти по столу за его спиной. – Закрой за собой дверь, ладно?
Питер уходит, полный подозрений. Медленно. Не отрывая взгляда от стола Нейтана до тех пор, пока дверь между ними не закрывается.
Нахмурившись, Нейтан садится на корточки и впивается в кружку взглядом. Потом кладет правую руку на стол. Дерево приятно холодит ладонь. Нейтан чуть шевелит двумя пальцами, точно показывая направление. Налево.
Кружка слетает со стола, с силой ударяется о стену и разлетается на тысячу мелких кусков.
Поднявшись на ноги, Нейтан склоняет голову вбок, глядя на осколки.
– А вот это уже что-то новое.
В следующей главе: «Гипотетически, - говорит Клер дрожащим голосом. - Если бы Сайлар был жив... Как бы вы его остановили?».
Глава 4
Ну вот.
Работа агента оказалась совсем не такой волнующей, как она ожидала. В основном сидишь себе и сидишь. Конечно, неплохо, что сидеть приходится в компании папы и Питера, но все равно: это почти ничем не лучше бумажной работы. И Клер хочется свалить.
– Майка еще не ответил? – спрашивает Ной, прихлебывая кофе.
Он откидывается в кресле с понимающей улыбкой, и Клер поджимает губы.
– Ответит еще, – уверяет она. – Наверное, он не в восторге от того, что Нейтан без конца дает пресс-конференции. Даже я подпрыгиваю, когда он обещает призвать людей к справедливости.
Ной смотрит на нее очень внимательно:
– Он тебе сказал что-то странное?
Клер оглядывает подвал. Два или три агента склонились над своими клавиатурами. Далеко. Они не услышат.
– Кто, Майка? – уточняет она.
Ной продолжает смотреть.
– Нет, – бормочет она, отводя глаза. – Мы с Нейтаном просто говорили.
Еще глоток.
– По поводу?
Клер ерзает на стуле. С чего бы это? Надо собраться!
– Насчет его проблем с выпивкой, про политику, про мексиканские ремесла... Слушай, пап, не о чем волноваться!
Его очки блестят. Он сжимает зубы и опускает свою чашку на колени.
– Легко сказать.
Папин стул откатывается по бетонному полу с визгом и паркуется рядом с ее стулом.
– Домой не хочешь? - говорит он, поглаживая ее по плечу. - К маме, Лайлу?
Он него веет теплом. Да, ей хочется домой. Печь печенье с мамой. Гулять с Мистером Магглсом. Ну и чтобы не без Лайла... Потому что однажды они все умрут, и у нее никого не останется...
Ее телефон пищит, извещая о принятой СМС-ке.
– Это Майка? - спрашивает Ной.
– Угу. Хочет встретиться в кафе на углу через 20 минут, – говорит Клер, засовывая телефон в карман. – Наедине.
Ной поправляет очки.
– Питер у Анжелы. Я его пошлю за тобой через... – он смотрит на часы: – Через час. Нормально?
– Думаю, вполне.
Клер не выглядит, как агент. Да она и не чувствует себя агентом. Так что ей легко смешаться с толпой. Найти мишень. Выполнить работу.
Майка уже ждет ее за маленьким столиком снаружи. Его рюкзак кажется больше него самого. Он совсем один. При виде него у Клер кольнуло в сердце.
– 0110010, – приветствует она его с улыбкой до ушей, устраиваясь на пластиковом стуле.
– Клер, – выдыхает он с явным облегчением. И тут же осматривается – не привела ли она хвост?
– Я сказала что-то не то? – спрашивает Клер, гладя ему в глаза. – Ну, на языке цифр?
Майка весело морщится. Глаза у него громадные, добрые и сияющие:
– Да ладно, можно по-английски!
Все, лед треснул. Клер наклоняется вперед, и концы ее волос метут столик.
– Майка...
Он теребит лямку рюкзака. Отводит глаза и смотрит на голубя, клюющего крошки.
– Ничем не могу помочь, – говорит Майка, и его голос вздрагивает. – Не хочу.
Клер не может его в этом винить, но...
– Майка, она ранит людей.
Он трясет головой, и его кудряшки подпрыгивают.
– Иногда приходится.
Она протягивает к нему руки через стол.
– Одни мы ее не остановим. У нас нет никого сильнее тебя.
Майка смотрит на нее невинным взглядом:
– А Сайлар?
Клер тут же убирает руки:
– Кто?!
Майка улыбается.
– Он поможет, – говорит мальчишка взволнованно. Кажется, он готов подпрыгнуть от радости. Сейчас, видимо, споет Сайлару хвалу. – Просто попросите его.
Кажется, они говорят о разных Сайларах. Тот, которого знает Клер – то есть знала – не помогает людям. Ну ладно. Да, однажды он ее спас. Но это было просто игрой. Аномалией. Шахматным ходом.
– Он же... – рычит она. Потом замечает свой тон и напрягается. – Он был монстром, Майка!
Тот хмурится, но глаза все еще сияют.
– Люди – как машины, – начинает он тихо. – Я не могу говорить им, что делать, но я их понимаю.
Нет, этого она слышать не хочет.
– Он меня спас, Клер!
Она сжимает челюсти.
– Майка, Сайлар мертв.
Тот колеблется.
– Мертв? – переспрашивает он, вытаскивая телефон и прикасаясь к экрану. Потом закрывает глаза. – Давай уточню у Молли.
Клер шлепает его по рукам.
– Он мертв! – Телефон падает на стол и поворачивается вокруг своей оси. – Я видела, как он сгорел.
Майка смотрит на нее. Похоже, она его почему-то не убедила.
– Почему ты выбрал меня? – спрашивает она, прерывая неудобную паузу. – мы же с тобой виделись сколько? Один раз в Kirby Plaza?
Он улыбается:
– Я ж говорю. Люди как машины! – Майка встает, раскачиваясь под тяжестью своего рюкзака. – Ты – машина, которая никогда не сломается. Я в жизни не встречал никого надежней. – Он делает паузу, прежде чем добавить: – Кроме Сайлара.
Ногти Клер впиваются в пластик.
– Я знаю, что ее нужно остановить, – говорит Майка медленно. – Но ты можешь мне обещать, что вы ее не обидите?
Клер колеблется с ответом.
– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ее защитить.
В ответ он дарит ей свою чудесную улыбку. Потом устраивает рюкзак поудобней и начинает удаляться, на прощание бросив через плечо:
– Скину тебе потом СМС!
Какое-то время она просто сидит, уставившись на его пустое кресло.
Впрочем, пустым он остается недолго.
– Все прошло не слишком удачно, дорогая?
Голос Анжелы. Клер усмехается.
– Тебе это не кажется странным, Питер?
Ее лицо нехарактерно морщится.
– Это ужасно странно, – говорит он. – Но ей надо было оказаться в двух местах одновременно. – Он замолкает, а потом жалуется: – Когда я сказал, что хочу работать...
Клер наклоняется над столом и вцепляется в воротник Анжелы, закрывая изменяющееся лицо Питера от случайных взглядов прохожих.
– Она тебя за что-то наказала?
Питер устало оседает в кресле:
– Не исключено. – Он водружает локти на подлокотники кресла и интересуется: – Ну, что сказал Майка?
Клер выбирает слова как можно тщательней.
– Он поможет. – Но прежде, чем Питер успевает что-нибудь сказать в ответ, она задает свой вопрос: – А где это надо было быть Анжеле?
***
Ей надо вернуться. Отчитаться перед отцом. Написать рапорт. Все просто.
Вместо этого на закате она прощается с Питером и идет выслеживать бабушку.
У Анжелы маленький кабинет – прямо рядом с кабинетом Нейтана – аккуратный и скромный.
Клер тихонько стучит, и Анжела тут же отзывается.
– Заходи, дорогая.
Она просовывает голову в дверь и улыбается.
– Тебе что, приснилось, что я загляну?
Бабушка следит за каждым ее движением.
– Вообще-то да, приснилось.
Клер замолкает. Ей нужно присесть. Успокоиться. И четко сформулирвоать вопрос.
– Значит, ты знаешь, о чем я спрошу?
Анжела отклоняется, но ее кресло не издает ни звука. Однако ручка в ее руке слегка дрожит.
– Знаю.
Рот Клер сам собой открывается, но в горле комок.
– Где Нейтан?
Анжела вздрагивает почти незаметно.
– У себя в кабинете, дорогая.
Клер чувствует, как ее сердце набирает ход.
– Гипотетически, – начинает она, и ее голос дрожит. – Если бы Сайлар был жив... – при звуках этого имени у нее сводит желудок. – Как бы ты его остановила?
Анжела белеет.
– Давай поговорим как взрослые, Клер, – предлагает она, опуская ручку и глядя на Клер в упор. – Сайлар мертв.
Ох, как Клер хочется в это верить!
– Физически?
Ее бабушка сжимает губы.
– Клер... – Ее взгляд становится твердым. – Ради своего ребенка мать готова на все.
Внутри Клер что-то ломается. Глубина отчаяния, в которое она обрушивается, невыразима. Значит, ее последними словами к нему действительно было «Бегите!». Ее отец умер. Он умер.
– Сайлар...
– Сайлара больше нет.
Клер резко поднимает голову. Скалит зубы, словно хищник. Слезы щиплют глаза, но она замечает выражение лица Анжелы. Ее бабушка сломана. И починке она не подлежит.
– Я пойду на все... – говорит Анжела. В ее голосе – ледяной холод. Но ее чертова ручка все еще трясется. – На все, лишь бы каждый день видеть его лицо. – Ее грудь резко вздымается. – Материнская любовь может быть неприятной, даже уродливой, Клер. Но я не буду извиняться.
Клер просто не может думать, и слова вылетают из ее рта сами собой.
– Он вспомнит.
– Если он вспомнит, – отвечает Анжела, – Мэтт Паркман о нем позаботится.
Вскочив с места, Клер кладет ладони на стол Анжелы.
– А если он вспомнит через десять, двадцать, пятьдесят лет, когда вы все умрете? – рычит она. Сердце стучит о ребра. Кажется, сейчас ее вырвет. – Что, если он начнет играть в Доктора Джекила и Мистера Хайда, когда ВАС НЕ БУДЕТ РЯДОМ?
– Тогда это это уже будет твоей заботой, Клер.
Анжела поднимается и обходит стол. Гладит внучку по щеке. В ее голосе – отчаяние.
– Я ведь и о тебе думала.
Клер хочется с этим поспорить. Но у нее щиплет глаза. Нет, она не заплачет. Не заплачет перед Анжелой. Бабушке нельзя видеть ее слезы.
– Вечная жизнь, – продолжает Анжела, приподнимая лицо Клер за подбородок. Ее пальцы холодны. – Подумай только. Нейтан может остаться с тобой. Навсегда.
У Клер замирает сердце.
Анжела опускает руку.
– Конечно, чисто гипотетически.
***
Иногда он скучает по Нью-Йорку.
Как сейчас.
В Вашингтоне он вечно напряжен. Политика. Компания. Мама. А теперь еще и Пит. И Клер. Так что больше в Нью-Йорке для него ничего не осталось. Кроме разве что коллекции старых часов.
Но в Вашингтоне он просыпается среди ночи. Его мучает жажда и ощущение неудовлетворенности.
Потянувшись, Нейтан выпутывается из простыней и тащится в кухню. В темноте спотыкается, но включать свет почему-то не хочется. Он находит кран и включает воду.
Странно. Разве раковина всегда была так низко? А стакан всегда был таким маленьким?
Прищурившись, он смотрит на свои ладони. Они словно стали больше. Пальцы – длиннее. Волосы, покрывающие руки от локтя до запястья, – темнее.
Нейтан медленно поворачивает кран и шарит взглядом в поисках ближайшей зеркальной поверхности.
Вот она – стеклянные шкафы.
Он опирается на столешницу и смотрит в стекло на свое отражение.
Эти глаза, волосы, губы, нос – кто этот человек, что смотрит на него?
Ему надо... В больницу. И что он там скажет? Что проснулся после неожиданной пластической операции? Он не может теперь позвонить президенту. Интересно, а его голос...
– Какого хрена...
Да. И голос тоже другой.
Мама. Ему нужно позвонить маме. Или Сурешу. Или Питеру. Точно. Питер умеет принимать чужое обличье. Он поможет.
Он нащупывает телефон. Ожесточенно трет один глаз. И набирает...
...набирает номер Клер.
– Это срочно, – вот все, что он говорит.
Может, это Паркман создал иллюзию? Просто чтобы поглумиться над ним. Или, может, какой-нибудь беглец из Здания 26 решил отомстить? Или это кошмар? Или он просто сошел с ума?
Он не знает, что ему делать, и залезает в душ. Скребет под водой лицо, шею, грудь... Может, ему удастся содрать эту кожу. Ведь это не то лицо, которое любит мама. Не то лицо, в которое Пит смотрит снизу верх. Не то лицо, которому улыбается Клер.
Ничего не помогает.
Отражение, которое смотрит на него сквозь пар, все еще неправильное. До странности знакомое, но неправильное.
Он слышит приглушенный стук в дверь. Как он может его слышать?
Не вытираясь, он торопливо натягивает пижамные штаны. Затягивает завязку на бедрах сильнее обычного. Выходит из ванной и идет в коридор. Не задумываясь, протягивает руку и поворачивает запястье. Дверь послушно открывается.
В дверном проеме застыла Клер.
Облегчение переполняет его мгновенно. А с ним и волнение. Он хочет сказать что-нибудь ободряющее, но губы не слушаются.
Клер оглядывает его снизу вверх, и ее лицо морщится, ладони сжимаются в кулаки, а глаза наполняются слезами.
Он пересекает комнату быстрее молнии. Обнимает. Он всегда была такой маленькой? Так странно, она едва достает ему до груди.
Надо это исправить. Надо все исправить.
– Нет, не надо... Тссс, это все еще я.
Она пытается вырваться.
– Клер, - бормочет он, прижимая ее крепче. – Я это исправлю. – Потом глубоко вдыхает и пропускает ее волосы сквозь пальцы. – Я могу все исправить.
***
Вот что она знает о Нейтане:
НИЧЕГО.
Нейтан, который Сайлар, сказал ей: «Ты теперь знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было». Хотя она знает лишь то, что выяснила в Мексике. Некоторые его слабости. Некоторые сильные стороны. Знает, что когда он улыбается, в уголках глаз у него собираются морщинки. И что он хотел защитить ее. И что его самого нужно спасти...
Она все никак не может понять, что она так ненавидит в Сайларе – ну, физически. Его лицо? Его рост? Его голос? Все это должно было исчезнуть. Он должен смотреть на нее глазами Нейтана.
– Пойдем в постель, – спокойно говорить она. – Давай я тебе помогу.
На нее смотрят глаза Сайлара. Ее кожи касаются руки Сайлара. Голос Сайлара говорит ей на ухо:
– Я не пьян.
На затылке у Клер выступает холодный пот.
– Я знаю, - отвечает она сдержанно. Все под контролем. Она сможет. Она сейчас отправит его спать. А потом позвонит Мэтту. – Анжела предупреждала меня, что нечто подобное может произойти.
Он слегка хмурится. Смотрит на нее с любопытством.
Она выдавливает улыбку. Как больно.
– Это все формула... Она... изменяется. – Клер читала дела. Она может что-то придумать. Ей даже врать не придется. Ну, особенно. – Вот почему у вас с Трейси появились новые способности.
Кажется, он что-то заподозрил. Встроенный детектор лжи, верно? У Клер сжимается горло.
– А почему на Пита не подействовало? – интересуется он.
Она в это верит. Если она верит в свои слова, это не ложь.
– Он родился со способностями, – говорит она, не обращаясь ни к кому конкретно. – Как и я. – Она легонько толкает его в мокрую грудь, стараясь сдержать тошноту. – С утра съездим к Анжеле и доктору Сурешу, ладно?
Он склоняет голову набок. Анализирует. Клер чувствует себя так, словно вросла в пол. Ее тело рвется бежать. Кричать. Но что-то внутри не подчиняется ее воле. Этот человек всегда смотрел на нее с болезненным вожделением. Но и это тоже изменилось.
– Ты останешься? – спрашивает он.
– Конечно, – отвечает Клер. – Нейтан.
Секунду он еще думает, а потом плетется в сторону спальни. Там садится на постель, поставив локти на колени.
Клер идет за ним. В спальне темно, и она чувствует себя как в ловушке.
– Почему это лицо? – внезапно спрашивает он, проводя руками по щетине на щеках. – Чье это лицо?
Клер медлит. Даже если он не помнит, в архиве компании есть файлы.
Фотографии Сайлара. Разве нет? К тому же, он видел, как Сайлар сгорел. Так что же он такое видит, когда смотрит в зеркало?
Ей нужно задать вопросы. Иначе получится, что она ему лжет.
– Может, кто-то из твоих коллег?
Он падает на постель на спину – мышцы расслаблены, мокрые волосы мгновенно намочили подушку.
– Может быть, – говорит он в потолок. – Не нравится мне это.
Ее руки сами собой тянутся к лампе.
Он убил Нейтана. Клер не знает как или почему, но убил. Она понятия не имеет, что он чувствовал тогда. Или что чувствует сейчас. Но знает, что Нейтан умер в одиночестве. Никто по нему не плакал. И все это – вина Сайлара.
И никакое промывание мозгов это не изменит.
– Прости.
Ее руки замирают. Выпускают лампу.
– За что?
– Что я тебе позвонил, – говорит он. Голосом Нейтана. Губами Нейтана.
У нее сердце болит от воспоминаний. Ощущая себя побежденной, она садится на край кровати и берет его руку в свои.
– Не рассказывай никому о том, что случилось, – произносит она. Ее губы сжимаются в тонкую линию: – Нейтан.
Он смыкает ресницы. Закрывает лицо рукой.
– Нужно рассказать. Что-то не так. Ты же сама говоришь...
Это ловушка. Это не Нейтан. Он никогда не станет Нейтаном. И она не может потакать предательству Анжелы. Это нечестно. Неправильно. Нездорово.
– Я боюсь, что они сделают с тобой что-то ужасное. Как обычно, – Клер дарит ему легкую улыбку. – Я сама помогу тебе, Нейтан.
Он открывает один глаз, чтобы взглянуть на Клер. Улыбается жалко:
– Я тебя не заслуживаю.
Да. Это точно.
Она смотрит вниз. И обнаруживает, что они переплели пальцы.
Ну вот.
Теперь она выманит Сайлара.
А потом убьет.
Название: Грязные штучки, главы 1-4, перевод, R, Сайлар/Клер
Прим. пер: лучший фик, что я читала во всей своей жизни.
Главы 1-4
b>Пэйринг: Сайлар/Клер
Рейтинг: R
Автор: boonies
Оригинал тут
Размер: миди
Статус: не закончен и никогда не будет закончен. Недописанной осталась одна глава, но увы!
Саммари: история о мальчике и его игрушке
Глава 1
Прим. пер.1: внимание! Спойлеры к финалу третьего сезона (серия 25 сезона 3)!
Прим. пер.2: у этого автора есть одно очень опасное свойство. Она приходит в новый фандом, постит пару фиков - и половина авторов начинает пытаться писать в том же стиле, что и она. Причем совершенно неважно, нравится им ее стиль или нет. Просто он действительно очень-очень заразительный. Так что если у вас сложности с поисками собственного стиля - лучше не рискуйте
ГРЯЗНЫЕ ШТУЧКИ
История о мальчике и его игрушке
Он помнит игрушку, которую мама подарила ему на пятилетие. Это была сияющая маленькая машинка. Он разве что не целовался с любимой игрушкой: все время держал в руках или носил в кармане, а ночью клал под подушку.
Нет, не так. На пятилетие он получил книгу. И это был подарок отца, а не матери.
Он помнит, как был счастлив. Он катал ее по кухонному столу и по деревянному полу. А потом потерял в одной забегаловке...
Книга. Это была книга.
– Что ты мне подарила на пятый день рождения? – спрашивает Нейтан, потирая глаз. Ногтем он задевает веко, и на мгновение его охватывает желание разодрать кожу в кровь. Содрать и веко, и ноготь… Сорвать с себя это лицо.
– Я уже старая, Нейтан, – спокойно отвечает Анжела, сжимая авторучку. Потом поднимает глаза и дарит сыну легкую улыбку. – Да и ты не молод.
– Такие вещи я должен помнить, – возражает он. – И ты тоже.
Анжела снова опускает глаза – на письмо, которое пишет.
– Не помню, – говорит она. – Ты уж прости.
От ее слов изображение перед глазами Нейтана начинает пульсировать. Он вроде бы должен знать, что это означает. Совершенно точно: раньше он это знал.
– А где Пит?
– Он с Клер, – медленно отвечает Анжела, и ее губы чуть кривятся. Расставляя точки над «i» в фамилии «Петрелли», Ма добавляет: – И с Ноем.
Брови сенатора сходятся на переносице. Почему ему так не нравится Беннет? То есть нет, опять не то. Беннет ему нравится – это он не нравится Беннету.
– Мне понадобится помощь Пита с тем сенатором из... – часы Нейтана вдруг прибавляют громкость, и ему приходится засунуть руку в карман, чтобы хоть немного их заглушить. – Из Коннектикута.
– Отдохни, Нейтан, – говорит Анжела неожиданно мягко. – Ты столько перенес!
Нейтан расправляет плечи. Потом поднимается и, вздохнув, перекидывает пиджак через плечо.
– Мне еще нужно многое исправить.
Анжела продолжает писать. Ее ручка, ее стол – все кажется чужим, незнакомым. Должно быть, недавние покупки.
– Нейтан, – говорит она с нажимом. – Я начинаю беспокоиться.
Он ухмыляется и идет к выходу. Дойдя до двери, бросает через плечо:
– Я тебя люблю, ма!
В ее улыбке – превосходство с примесью печали.
– Как скажешь, милый.
***
– Пап, – говорит Клер предупреждающе. – Мы же договорились!
Ной снимает очки.
– Клер, это мы с твоей мамой договорились – о том, что школа на первом месте.
Ее глаза превращаются в две сердитые щелочки.
– У меня времени для учебы – завались просто! Целая вечность! – и тут же, поняв, что сказала, сбавляет тон. Придвигается ближе. Смотрит умоляюще. Это срабатывает. Как всегда. – Ну пожалуйста!
Повернувшись к ней на стуле, Ной смотрит снизу вверх. Задумывается. Потом с преувеличенно-усталым вздохом протягивает ей файл.
– Пойди найди Смита. Ему нужен напарник.
Клер ухмыляется:
– Это что, у него правда такое имя?
Скривив губы, Ной поворачивается к ней спиной, и стул скрипит под его весом.
– Не попадись. Опять.
Она уже почти дошла до двери, но тут вдруг останавливается, трогает дверной косяк и тихо говорит:
– Я сегодня собралась повидаться с Нейтаном.
– Это еще зачем?
Клер колеблется.
– Я его не видела уже... Сколько? Недель шесть? Просто хочу сказать спасибо.
Глаза Ноя впиваются в монитор, а губы сжимаются в тонкую линию.
- Он очень занят. А у тебя есть дело.
Что-то здесь не так. Клер уверена: отец врет. Опять.
– Ты меня отговариваешь от встреч с ним с тех пор, как... С Койот Сендс.
Где они сожгли этого мерзавца.
Ной замирает.
– Ну, я просто ни с кем не хочу делить свою малышку, медвежонок.
У Клер замирает сердце, но она уже слишком большая, чтобы накидываться на отца с объятиями. К тому же, кажется, это снова неправда.
– Ладно, – говорит Клер с улыбкой. – Не пойду. Ты прав, пап. Он наверняка занят.
Как же она ненавидит ложь!
***
– К вам пришла... эээ... ваша дочь, сэр. Пропустить?
Его сердце ускоряет ход. С чего бы это, черт возьми?
– Привет!
Нейтан встает и обходит стол. Он сто лет ее уже не видел – с того самого дня в отеле. То есть нет, о чем это он? С того отеля в Мексике. Да нет же! С тех пор, как... Ладно, неважно. Главное, что она здесь.
– Клер!
Его дочь медлит у дверей.
– Извини, если помешала...
– Нисколько не помешала, – говорит он быстро.
Секретарь удаляется. Дверь закрывается. И руки Нейтана моментально обвиваются вокруг Клер.
– Прости, – бормочет он в ее волосы, не в силах разомкнуть объятий. – Так соскучился...
Она замирает, потом расслабляется. Медленно.
– Да-да, я тоже по тебе скучала!
Недоверие в ее голосе вызывает у него ухмылку.
– Да уж, - наконец вздыхает Клер и сжимает его галстук. – Слушай, надо поговорить.
Он слегка отталкивает Клер, чтобы посмотреть ей в лицо, и озабоченно хмурится.
– Так, что случилось?
Отпихнув его руки, она плюхается в ближайшее кресло и сцепляет руки на коленках. Потом наклоняется вперед.
– Да ничего. Просто такое чувство...
Нейтан садится напротив, скопировав ее позу.
– Клер.
– Такое чувство, что он все еще жив, – быстро говорит дочь. Она теребит манжеты, избегая смотреть на отца. – Я видела, как он сгорел, и все равно... – Клер издает притворный стон отчаяния. -Ну вот нет у меня ощущения, что он умер!
Нейтан выпрямляется в кресле. Что это с ним? Ее слова должны беспокоить его, а не волновать.
– Что-то я не пойму, – уточняет он медленно. – У тебя нет ощущения?
Клер смотрит на ковер под ногами так, словно поймала точку. На секунду задумывается, а потом растягивает губы в улыбке.
– Мы можем что-нибудь сделать? Ну там проверить ДНК? Мне просто... Мне просто нужны еще доказательства, Нейтан!
Нужны еще доказательства? То есть видеть, как мерзавец горел, недостаточно?
– Я... Клер, да ничего ж не осталось! Один пепел.
Она разочаровано кивает.
– Да знаю я! Но...
Нейтан садится на ручку ее кресла и кладет руку ей на плечо. Нужно что-то сказать. Но рот не открывается.
А раньше он к ней прикасался вот так?
– Кто-то убивает агентов, – бормочет Клер.
Губы у нее влажные. В отличие от его глотки.
Сенатор резко встает и отходит к окну, глядя наружу сквозь жалюзи.
– Это не он, – возражает Нейтан. – Модус операнди не совпадает.
Она грустно опускает голову.
– Прости, Нейтан. Зря я тебя тут отвлекаю.
– Да нет, что ты!
Он поворачивается, чтобы взглянуть на нее.
У него есть сыновья. Двое. Нейтан видел, как они пришли в этот мир. Видел, как они учились ходить, говорить и ломать предметы. Так почему дочь кажется ему важнее их обоих?
– Мексика.
Она резко поднимает голову.
– Что?
– Слетаем? Вдвоем. Прямо сейчас.
Клер удивленно моргает.
– Я не могу, – говорит она. – У меня же дело! – Не зная, чем занять руки, его дочь проверяет телефон.
– Мне вообще-то сейчас нужно бы общаться с агентом Смитом, а не с тобой.
– Это что, у него правда такое имя?
От ее улыбки внутри у Нейтана что-то тает.
– Завтра у меня встреча в Сенате, – вспоминает он и растерянно трет лоб. А потом вдруг добавляет. – А, плевать!
Клер смотрит на отца, словно он – капризный малыш.
– Ты же не серьезно, да?
Нейтан нажимает кнопку громкой связи на телефоне.
– Уильямс, – говорит он, ухмыляясь. – Отмени все мои встречи. У меня срочное семейное дело.
Не дожидаясь ответа, он отключает связь расстегивает запонки. Открывает окно. И протягивает Клер руку.
Она смотрит на него с подозрением. А потом, поверив, широко раскрывает глаза и дарит ему чудесную улыбку.
Черт. К такому слишком легко привыкнуть.
Он сжимает ее ладонь:
– Я тебе рассказывал когда-нибудь о своем любимом подарке на день рождения?
В следующей главе:
Есть что-то до странности знакомое в том, как он произносит ее имя.
Глава 2
Мексика начинает ей нравиться.
– Я подумал, что это отвлечет тебя от... всего, – ухмыляется Нейтан, поднимая одну бровь.
Клер с улыбкой опрокидывает свою стопку и облизывается.
– Извини, но свои печали я потопить не могу.
Она смотрит на протекающий потолок, и уголки ее рта сами собой ползут верх:
– В буквальном смысле.
– А, ну да, - бормочет он. Потом опустошает свою порцию. - Регенерация печени – это, конечно, очень удобно.
Клер уже потеряла счет порциям текилы, которые они осушили. Выпитого ими было бы вполне достаточно, чтобы год снабжать алкоголем какую-нибудь маленькую страну.
– И я подозреваю, что это наследственное, – добавляет она.
Лицо отца трогательно морщится.
– Да я ж говорил – все дело в опыте. А уж опыта, скажу я тебе, у меня предостаточно.
В ответ Клер картинно закатывает глаза. Потом тянется за арахисом и щелкает скорлупкой.
- Этого ты мне не рассказывал! – говорит она, забрасывая орешек в рот. Так, хватит уже улыбаться, а то щеки треснут. – Во всяком случае, пока.
Глядя, как она жует, Нейтан вдруг хмурится.
– Ты отцу позвонила?
Клер кривится. Ох, как же не хочется врать!
– Я думала послать ему смс-ку.
Нейтан выхватывает орешек у нее из ладошки. Задерживает руку,
продлевая прикосновение.
– Ну и?
– Ну и подумала, что он будет не в восторге, если я напишу: «Щасвирнусь. Надираюсь в био-папой в Мексике».
Нейтан с трудом сдерживает улыбку, и Клер думает: и почему это она ждала целых шесть недель?
– Слушай, Нейтан... Я хотела сказать спасибо!
Он тут же становится серьезным. Потом, бросив быстрый взгляд на бар, смахивает на пол скорлупу от орехов.
– За что?
На нее Нейтан при этом не смотрит.
Клер сложно найти ответ, но она обязана хотя бы попытаться.
– За то, что остановил Сайлара. За то, что все исправил.
Его глаза темнеют.
– Мне еще многое нужно сделать, – бормочет Нейтан.
Погрузившись в мысли, он все же не забывает подать сигнал бармену, чтоб принес еще текилы, а потом поднимает глаза на дочь.
– Клер...
Есть что-то до странности знакомое в том, как он произносит ее имя. Что-то неприятное – настолько, что у Клер вдруг скручивает живот. А что, если...
Нет. Это просто паранойя, которая и заставляет Клер видеть Сайлара в ком угодно. В незнакомцах, в друзьях, бабушках, детях... Даже в зеркале.
Не стоит ей столько думать о мертвеце.
Она со вздохом ложится щекой на стол и посылает отцу благодарный взгляд.
– Просто скажи спасибо.
– Спасибо, Клер. Спасибо, что сказала спасибо.
Ее улыбка совсем сонная.
Между ними пять пустых стопок.
– Я выиграла?
Уголок его рта поднимается.
– А мы играли?
Клер выдувает воздух, и ее челка колышется от дыхания.
– Не помню.
– Я тоже не помню.
И почему-то обоим кажется, что они говорят о разных вещах.
Клер бросает взгляд на старые часы, висящие над дверью бара.
– Ну что, закончим на этом?
Вместо ответа Нейтан смотрит на свои часы. Изучает их, словно видит в первый раз. А потом отодвигает стул и трет один глаз.
– Ладно, позволю тебе победить.
Смеясь, Клер берет его под руку и спрыгивает со своего стула:
– А мы и не играли.
***
В Мексике стоит ввести запрет на сборку часов. Кажется, они все тут идут неправильно!
Надо бы позвонить Питу и пожаловаться. Раньше он постоянно так делал.
– Сделано в Тайване, – самодовольно поправляет его Клер, трогая пальцем старый раздолбанный будильник. Она поворачивает колесико завода и невинно смотрит на отца. – А вообще-то вы не должны говорить такие вещи, господин сенатор. А то вам устроят импичмент.
Ну и ну. Он и не понял, что сказал это вслух.
– Ты умеешь хранить секреты, Клер?
Она склоняет голову:
– Угу.
В висках не стучит. Реальность никогда не вибрирует при словах Клер. У Нейтана вдруг появляется мысль, от которой голова становится легкой. Он выуживает мобильник и набирает номер.
– Привет, ма! Это я, – он ждет секунду, а потом добавляет. - Клер со мной.
На том конце линии становится так тихо, словно связь оборвалась.
– Ма?
– Можно мне поговорить с ней, Нейтан?
Он хмурится. Ему стоит просто передать телефон Клер, но пальцы не слушаются.
– Она спит.
– Понятно.
Клер вдруг встревает в разговор.
– Ты чего? – говорит она, придвигаясь поближе к трубке. – Ничего я не сплю!
Она отнимает у отца телефон и отступает на шаг.
– Да. Нет, все хорошо.
Клер замолкает, а потом говорит другим тоном:
– Что?
У Нейтана просто руки чешутся. Что-то нужно сделать. С ней. С ними обеими. Ему нужен этот телефон. Немедленно.
– Клер...
Но она лишь шикает на него.
– Я не знала. Ну прости! Да, ему стоит вернуться. – Еще одна пауза. – Да нет, мы вернемся. Ага. Прямо с утра.
Клер захлопывает телефон.
– У них есть пленка, – говорит она, плюхаясь на кровать на спину. Волосы распадаются по подушке, и Нейтан успевает заметить полоску живота Клер, прежде чем край ее свитера опускается на место.
Тошно. Его тошнит.
– Что за пленка?
– На ней человек, который убивает агентов, – выдает она на одном дыхании и радостно улыбается. – И это точно женщина.
В его голосе такое облегчение, что у Нейтана вдруг слабеют колени.
Он молча присаживается на свою кровать. На этот раз он снял номер с двумя кроватями.
– Ты знаешь, кто она? – спрашивает Нейтан, снимая галстук. Он скидывает ботинки, а потом опускает голову между колен, сглатывая горький вкус текилы. Почему он не пьян?
– Нет, – отвечает Клер, потягиваясь. Улыбнувшись, добавляет: – Главное, что это не Сайлар.
От одного звука этого имени Нейтана передергивает.
– Или Алекс, – вдруг вспоминает Клер. – Я одно время боялась, что это он. Ну, из-за утопленников.
– Что за Алекс?
Это в нем, разумеется, говорит заботливый отец.
Ее щеки заливает румянец.
– Он может дышать под водой. Я его, типа, спасла от тебя.
Что?.. Да он бы в жизни не стал охотиться за человеком с такой бестолковой способностью! Так, стоп. Все верно. Он же послал за мальчишкой агентов. Возможно. Даже наверняка.
– Я уверен, что Алекс был тебе страшно благодарен.
Клер игриво потягивается и закрывает глаза.
– Может быть.
У него сводит живот. Нет, так нельзя. Он не имеет права влезать вот так в ее жизнь. Его дочь может говорить и делать, что захочет. Он никого не станет преследовать. Он теперь на стороне хороших парней. Он – лучше, чем Нейтан.
– Держись от него подальше.
Клер моргает. Потом срывает с кровати покрывало и забирается под простыню. Смотрит на отца, обняв подушку – глаза сверкают от удивления.
Но она ничего не говорит, и прервать молчание приходится Нейтану.
– Что, слишком?
– Ага.
Он падает на подушку и поворачивается посмотреть на Клер.
- Легче стало?
Ее улыбка растворяется, а глаза темнеют.
– Теперь, когда я знаю, что это не Сайлар? Несомненно!
Она так произносит это чертово имя, что Нейтана едва не сводит судорогой.
Резко выдохнув, Клер вылезает из постели и идет выключить свет.
Комната погружается в темноту, и Нейтан едва различает силуэт дочери. Он напрягается. А вдруг она сейчас оступится? Споткнется об его ботинки? Упадет в его объятия?
Ее кровать издает жалобный скрип, и Нейтан ощущает невероятное облегчение. Так, конечно, будет лучше всего.
– Спокойной ночи, Клер!
Она не отвечает.
К тому моменту, когда она снова подает голос, Нейтан уже начинает дремать. Но вот она бормочет – так тихо, что в первый момент ему кажется, что он ослышался:
– Он мне предлагал... Всякое.
Его глаза медленно открываются.
– Сайлар?
Она издает непонятный звук.
– А что будет, когда папа, и мама, и Лайл... Когда все умрут?
А он почему-то думал, что ее брата зовут Ларри.
– Клер, это же...
– И Анжела, и Питер, и ты? – продолжает она шептать. – Что я буду делать, когда вас не станет?
Странно. Ему-то казалось, что он никогда не умрет.
– Клер...
– Что, слишком? – прерывает она.
– Ага, – отвечает Нейтан, но возбуждение продолжает гулять по венам.
Игрушечная машинка. Такое чувство, что он снова ее нашел. Он помнит, как нашел ее. Значит, подарком на тот день рождения точно была не книга.
– Спокойной ночи, Нейтан!
***
Нейтан ведет себя странно.
Он бреется так, словно его лицо сделано из стекла. В левой руке он держит бритву, а правой – натягивает кожу на лице. Клер наблюдает за ним с любопытством.
– Сайлар был левшой, – вдруг говорит она.
Вздрогнув от неожиданности, Нейтан отнимает бритву от лица. Алое пятно тут же пробирается наружу через слой белой пены для бритья.
Он бросает на дочь недовольный взгляд.
– Как и большинство американских президентов.
Клер пытается сдержать улыбку.
– Хватит бриться. Опоздаем!
Но Нейтан лишь сует бритву под кран.
– Мы же в Мексике, – отвечает он. – Конечно, мы опоздаем.
Потом встречается с ней глазами в зеркале:
– К тому же мне нужно выглядеть презентабельно, – добавляет он значительно. – Это важно.
Она подходит к отцу ближе – так, что теперь их плечи соприкасаются. Зевнув, сует руки под кран и брызгает водой себе в лицо. Когда она поднимает на него взгляд, Нейтан смотрит на нее, нахмурив тяжелые брови.
Почва под ее ногами вдруг становится зыбкой. Все совсем не так... Не так, как в прошлый раз. Почему все не так? Что она делает неправильно?
Клер просто не может смотреть ему в лицо. Зато может заглянуть в аптечку и найти там... Например, лейкопластырь.
– Ну что, - говорит она. - Разрешишь мне работать над делом этой Мисс Утопительницы?
– Быстрей скажи мне, что это не они придумали такое название, – говорит Нейтан, и уголки его глаз собираются морщинками.
Ну вот. Так-то лучше.
– Ну можно?
– Ты отца спросила? – вздыхает Нейтан, скользя бритвой по горлу сверху вниз. Пятно крови на щеке сияет алым.
Клер нащупывает стерилизованный бинт и отрывает кусочек. Потом подносит к его лицу.
– Спросила. Только что.
Его лицо смягчается. Странно. Она не узнает этого выражения лица. А должна бы. Может, она никогда не видела его раньше? Ни у матери, ни у отца? Но нет же, Клер точно знает, что лицо отца сейчас выражает: гордость. И благодарность. И любовь.
Так почему оно не кажется ей знакомым?
Нейтан обхватывает ее запястье.
– Это ты так согласился? – тихо спрашивает она, чувствуя, как замешательство делает реальность перед ее глазами нечеткой, словно смазанной.
Нейтан тут же выпускает ее руку – резко, словно обжегся.
– Конечно. Да.
Клер отнимает бинт от его щеки.
– Спасибо тебе...
Кусочек окровавленной марли падает на пол.
На щеке Нейтана нет ни царапины.
В следующей главе:
Он ухмыляется: «Расслабься, Клер. Я тебя не уроню!»
Глава 3
Какие маленькие у нее ручки!
Так приятно, когда Клер обнимает ими за шею. Только сжимают они уж очень крепко.
Ухмыльнувшись, он говорит, пытаясь заглушить вой ветра:
– Клер, я тебя не уроню. Расслабься.
Но нет, она не расслабляется.
За последние несколько часов его дочь, считай, почти что ничего и не сказала. Жаль... Без этого полет утомляет. Вот ведь странное дело! Кто бы мог подумать, что он когда-либо сочтет полеты утомительными?!
– Нейтан? – вдруг говорит она. Голос у нее хриплый и напряженный. И еще – в нем проскальзывает что-то вроде надежды.
Под ними в этот момент как раз проносится граница.
– Я.
– Я тут подумала, – начинает Клер. А ведь он не должен бы слышать ее в этом шуме. Однако... – Помнишь, перед тем, как вы с Питером вошли в тот номер в отеле... Чтобы сразиться с Сайларом... Ты помнишь, что я вам сказала? Какие были мои последние слова?
Ого! Вопрос, похоже, с подвохом.
– Что-то не припоминаю, – любезно отвечает Нейтан. – Наверное, был занят мыслями типа «Что ты делаешь с моей дочкой, тварь?». Ну, и как не умереть.
Клер не улыбается.
– Бегите, – шепчет она. И сжимает его еще крепче – так, что ногти впиваются ему в шею. - Я вам сказала: бегите.
Нейтан складывает лицо в маску доброжелательности.
– Это же всего одно слово, Клер.
Она смотрит на него, и глаза ее сужаются. Ветер полощет ее волосы, словно парус. Она выглядит как одно из чучел, которые делает Самсон. Такая же дикая, и беспомощная, и...
Самсон?
Словно ничего особенного не произошло, Нейтан выдворяет из своих мыслей неожиданно всплывшее имя – и заодно изможденное лицо его обладателя.
– Клер, какие еще последние слова?
Она размышляет целую вечность, прежде чем уткнуться отцу в шею.
– Ладно, неважно. Я слишком много думаю.
Клер пытается улыбнуться, не отнимая от него лица, и добавляет:
– Не привыкла, что все хорошо, вот и придираюсь по пустякам. Понимаешь?
В висках стучит.
Между бровей у Клер залегла глубокая морщинка, и ему хочется разгладить ее. Словами. Прикосновением. Или поцелуем.
Сама мысль об этом должна вызывать у него тошноту. Как у любого нормального человека, верно?
Они не произносят ни слова до тех пор, пока ноги Нейтана не касаются земли в квартале от его офиса. Никто не видел, как они приземлялись, так что Нейтан выпускает дочь, поправляет свой пиджак и волосы Клер.
Они обмениваются взглядами: Нейтан смотрит ободряюще, Клер – нерешительно. Наконец она кивает и идет вслед за ним, как послушная дочка.
Может, ему купить ей хот-дог? Так поступают хорошие отцы. Наверное. Ну и себе тогда уж купить, что ли. Что-то они давно ничего не ели. Странно, что никто до сих пор не проголодался. Хотя вот вчера они выпили текилы столько, что могли бы в ней искупаться...
Супер. Он притащил свою несовершеннолетнюю дочь в Мексику с целью напиться в хлам.
Нейтан мог бы вести себя и поумнее. Во всяком случае, должен был.
Они входят в здание вместе. Вместе проходят через охрану. Краем глаза Нейтан замечает, как один из охранников лапает Клер. Точно лапает! Его руки словно прилипли к ее бедрам.
– Это моя дочь! – говорит он – не так сдержанно, как хотелось бы. С какой-то угрозой, что ли?
Охранник невинно моргает:
– Сэр?
Нейтан тут же нацепляет добродушный оскал. Его рука, кажется, сама собой обхватывает локоть Клер и подталкивает ее к лифту.
– Ты ему нравишься, – говорит он.
Клер морщит нос:
– Да ладно, это просто его работа.
Край ее свитера слегка задирается, на секунду открывая полоску живота и поясницу. Все, его взгляд прилип. Повернувшись, он касается губами ушка Клер. Как хорошо, что никто не знает, о чем он сейчас думает. Как здорово, что никто не может читать его мысли.
– Мэтт, – выдыхает она.
Ну конечно.
– Паркман! – говорит Нейтан. Распрямив плечи, он прочищает горло и добавляет: – А я думал, ты на задании.
Мэтт явно что-то скрывает. Иначе почему он не смотрит в глаза?
– Твоя мать послала меня вас встретить, – говорит он, отхлебывая кофе из стаканчика, который сжимает в руке. Потом нажимает кнопку «Вниз» и начинает гипнотизировать взглядом дверь лифта. – Хочет, чтоб ты устроил пресс-конференцию.
Потом он наконец обращает внимание на Клер, и глаза его тут же теплеют.
– Привет, Клер! – говорит он по-отечески.
Она отвечает улыбкой – искренней улыбкой, которую Нейтан не видел уже несколько часов. Он тут же становится между ними.
Двери лифта с писком открываются.
– Думаю, это насчет тех утоплений, – говорит сенатор.
Как только они заходят в лифт, Мэтт нажимает кнопку нужного этажа и опирается о стену:
– Это Трейси Страус.
Нейтан должен бы знать это имя. И это тело. Близко знать.
– Ее поймали? – спрашивает он.
Мэтт делает глубокий вдох.
– Скажем так: у нас возникла проблема с тем, чтобы ее зачерпнуть.
Клер вытаскивает свой телефон и начинает набирать сообщение, и Нейтан поворачивается к Паркману:
– Это как?
Их взгляды встречаются. Мэтт морщится.
– Она... – запинается он. – Она вроде как контролирует воду. Так что мы не смогли ее задержать. Она буквально утекла сквозь пальцы.
Клер кривит губы и начинает печатать еще быстрее.
– С кем это ты? – спрашивает Нейтан.
– С Майкой, – отвечает она. – Его тетя жива. Я подумала, что ему стоит сказать.
Мэтт поднимает брови так высоко, что они едва не съезжают на макушку.
– Ты общаешься с Бунтарем? – удивленно спрашивает он.
В ответ Клер взмахивает телефоном:
– Ну, он же может говорить с техникой. А кое-что из техники у меня есть.
Она задумывается, а потом добавляет:
– Хотя, наверное, не стоит говорить ему, что мы пытаемся поймать Трейси.
– Мы? – весело переспрашивает Мэтт.
Клер смотрит на него – в глазах искорки.
– Нейтан мне разрешил.
Мэтт бросает на сенатора настороженный взгляд:
– Ну, тогда поздравляю.
Нейтан скалится в ответ. У него болит голова. Рядом с Паркманом он чувствует себя вывернутым наизнанку.
– Хотя вообще-то это слишком опасно, Клер, – говорит он.
Двери лифта открываются, но она не спешит выходить.
– Я вам нужна, – говорит его дочь гордо. – Особенно если не забывать, что только я могу выйти на единственного родственника Трейси.
Как же она довольна собой! Кого-то Клер сейчас напоминает Нейтану... И ему это нравится.
– Майка ей нужен, – между тем продолжает Клер. – Он для нее как якорь.
Когда их глаза встречаются, у Нейтана такое чувства, что его ладони должны быть влажными. И липкими. От крови. Он быстро смотрит вниз.
Разумеется, руки оказываются чистыми.
Не успевают они выйти из лифта, как к ним спешит секретарь Нейтана, нервно перелистывая какие-то страницы.
– Ваша речь, – торопливо говорит он. – Мы в эфире через двадцать...
Они с Мэттом оттесняют от него Клер.
– Кстати, – добавляет Паркман. – Твой брат тоже тут.
Клер наклоняет голову, в ее глазах – любопытство.
А потом лифт поглощает ее вместе с Мэттом. Сжимая в руках речь, Нейтан смотрит, как закрываются двери,
Пит. Точно. Ему нужно поговорить с Питом.
***
Питер – ее герой, и это никогда не изменится.
– Он изменился?
– Чего? – переспрашивает Питер с полным ртом бублика.
Она прижимается к нему крепче. Ступеньки Сената холодные, и это ее извиняет.
– Я про Нейтана.
Их коленки соприкасаются.
– Тебе не кажется, что он какой-то... Не такой?
Питер перестает жевать. Задумывается на мгновение, уставившись на бублик в руках. Потом переводит взгляд на Клер.
– Ты имеешь в виду, не изменился ли он с тех пор, как охотился на нас, как Генрих Гиммлер?
Она улыбается:
– Тебе еще повезло, что я понимаю, о ком ты!
Питер отвечает улыбкой и гладит ее по щеке. От прикосновения его пальцев остается след джема.
– В прошлом году он обрел Бога, - говорит Питер, глядя перед собой отсутствующим взглядом. – А до этого пытался взорвать Нью-Йорк. Пытался убить нашего отца... Пытался стать нашим отцом...
Клер стирает джем со щеки пальцем и сует его в рот.
– Ладно, поняла.
– Он последователен лишь в своей непоследовательности, – заключает Питер, и снова кусает свой бублик. Потом косится на Клер краем глаза. - А что?
Хороший вопрос.
Люди исцеляются. Папа миллион раз резался во время бритья, а шрамов у него нет. Ничего удивительного, что их нет и у Нейтана. Некоторые порезы выглядят глубже, чем есть на самом деле. Одни раны заживают быстрее других.
– Да так, – бормочет она, пытаясь согреть руки между колен.
Питер легонько толкает ее плечом.
– Ной говорит, тебя там агент Смит обыскался уже.
Клер не может сдержать улыбки.
– Ну пускай еще поищет, – говорит она, ловя взгляд своего собеседника. – Я хочу работать с тобой, Питер.
Челка падает ему на глаза.
– Я сейчас мало на что гожусь, - говорит он, отводя взгляд. – Я могу одновременно удерживать лишь одну способность. А менять обличье оказалось не так весело, как я думал. Зубы выпадают...
Хмурясь, Клер отщипывает кусочек от его бублика.
– Ну, будем вместе ни на что не годиться.
Питер смотрит на нее долго-долго, прежде чем сказать:
– Сначала мне нужно поговорить с Нейтаном.
Но в целом он, похоже, согласен. Нужно его только чуть подтолкнуть. Это Клер умеет.
– И пускай он поделится с тобой своей способностью. Я уже привыкла летать.
Его ответная улыбка – такая искренняя! И – знакомая.
– Знаешь, странное дело, – замечает он. – Я не говорил с ним и даже руку не пожимал ему с тех пор, как мы убили Сайлара.
Клер замирает.
– Прости, – тут же добавляет он. – Не стоило мне вспоминать.
Клер лишь пожимает плечами, изо всех сил пытаясь выглядеть безразличной.
– Да как будто я могла забыть.
Питер понимающе кивает:
– Уж это точно.
– Ты сейчас о чем?
Питер медлит, словно взвешивая все «за» и «против», но потом все же решает поделиться:
– Я никому не говорил, но... – Клер придвигается ближе, и он продолжает: – После взрыва я... Вроде как потерял память.
– Да ты что?!
Питер открывает и закрывает рот, но так и не может ничего к этому прибавить.
– Да ладно, все обошлось, – наконец выдавливает он. – У меня была твоя способность, так что в итоге я снова все вспомнил.
По спине Клер бегут ледяные мурашки, и она никак не поймет, почему. Клеточная регенерация распространяется на все клетки – Клер это знает. У нее никогда не будет болезни Альцгеймера. Она никогда не забудет поздравить маму с днем рождения. Ей бы стоило радоваться.
– То есть я всегда буду помнить все самые позорные моменты жизни? – говорит она.
Питер широко ей улыбается. Его глаза теплеют.
– Я хочу сказать, что ты всегда будешь помнить, кто ты, Клер, – говорит он. Потом смотрит на свои руки и добавляет: – А это значит, что будущее, которое я видел, не случится.
Клер хочется еще немного об этом подумать, но слова Питера ее отвлекают.
– Значит, ты не будешь меня без конца отсылать домой? – уточняет она.
Питер засовывает в рот остатки бублика. Потом вскакивает на ноги, смахивает крошки со штанов и протягивает Клер руку.
– Пошли, - говорит он, улыбаясь, как мальчишка. – Быстрей, напарница!
***
– Пит!
Да, это он. Нужно было бы подойти и обнять его. Именно это Нейтан должен сделать.
Вместо этого он откидывается на спинку кресла и, ухмыляясь, поднимает ноги на стол.
– Ты что, заблудился? Красный Крест – за углом!
Питер вяло улыбается в ответ.
– Я хочу работать.
– Вон оно как, – отвечает Нейтан спокойно. – Что, реанимобили тебя больше не заводят?
Его брат выглядит чертовски решительно.
– Я хочу помочь, – говорит он. – С Трейси Штраусс. Позволь мне помочь ей.
Глаза Нейтана слегка сужаются.
– Это сегодня такая популярная просьба.
Питер кивает:
– Клер права. Если найдем Майку...
Как же это неприятно, когда Питер говорит о Клер. Это никогда ему не нравилось.
– Ты ведь, конечно, понимаешь, что Трейси ему не мать? Может, ей на него плевать!
Питер, кажется, разозлился.
– Да какая разница! Они связаны. Мы все связаны!
Вот что так бесит Нейтана – этот вечный оптимизм. Мир этим не спасти – пора уже Питеру усвоить урок.
– Я могу справиться с Трейси, Питер. Шел бы ты домой.
Сказав это, Нейтан встает и начинает копаться в своих бумагах, полностью игнорируя брата.
– Оставь дела Компании тем, кто в них разбирается, – заключает он.
Питер не сводит с него пронзительного взгляда.
– Клер права, – бормочет он.
Нейтан резко вздергивает голову:
– Что?!
– Ты... Не такой.
У Нейтана просто руки чешутся...
– Я управляю Компанией, Питер. И страной...
– И семьей!
Так. Нужно успокоиться. Сдержать раздражение. Это его брат. Он его любит. Любит больше всех на свете. Он любил его 29 лет. Или 30?.. Сколько Питу лет? Он же точно читал его дело...
– Прости, – вздыхает Нейтан, потирая один глаз. Ресница прилипает к его указательному пальцу, и Нейтан ее смахивает. – Я хочу, чтобы ты был рядом, Пит. Вместе с мамой и Клер. Я хочу, чтобы мы были настоящей семьей.
Он трет глаз все сильнее, нажимает на глазное яблоко.
В висках начинает стучать.
– Нейтан, – мягко произносит Питер.
Тут бы им и обняться, но Нейтан никак не может себя заставить. Нельзя позволять Питеру его трогать. Пока нельзя.
– Поговори с Беннетом. Клер я возьму на себя, – говорит Нейтан, с трудом выдавливая улыбку. – Она не обрадуется, Пит. Ты украл у нее дело.
Улыбка Питера все шире.
– Да нет, – отвечает он. – Она хочет над ним работать. – На миг он запинается. – Хочет, чтоб мы вместе...
Нейтан сжимает челюсти.
– Это...
Что такое? Эта чашка только что сдвинулась с места?
– Нейтан?
Прищелкнув языком, тот закрывает собой кружку. Улыбается брату.
– Отличный план, Пит! – Чашка продолжает ползти по столу за его спиной. – Закрой за собой дверь, ладно?
Питер уходит, полный подозрений. Медленно. Не отрывая взгляда от стола Нейтана до тех пор, пока дверь между ними не закрывается.
Нахмурившись, Нейтан садится на корточки и впивается в кружку взглядом. Потом кладет правую руку на стол. Дерево приятно холодит ладонь. Нейтан чуть шевелит двумя пальцами, точно показывая направление. Налево.
Кружка слетает со стола, с силой ударяется о стену и разлетается на тысячу мелких кусков.
Поднявшись на ноги, Нейтан склоняет голову вбок, глядя на осколки.
– А вот это уже что-то новое.
В следующей главе: «Гипотетически, - говорит Клер дрожащим голосом. - Если бы Сайлар был жив... Как бы вы его остановили?».
Глава 4
Ну вот.
Работа агента оказалась совсем не такой волнующей, как она ожидала. В основном сидишь себе и сидишь. Конечно, неплохо, что сидеть приходится в компании папы и Питера, но все равно: это почти ничем не лучше бумажной работы. И Клер хочется свалить.
– Майка еще не ответил? – спрашивает Ной, прихлебывая кофе.
Он откидывается в кресле с понимающей улыбкой, и Клер поджимает губы.
– Ответит еще, – уверяет она. – Наверное, он не в восторге от того, что Нейтан без конца дает пресс-конференции. Даже я подпрыгиваю, когда он обещает призвать людей к справедливости.
Ной смотрит на нее очень внимательно:
– Он тебе сказал что-то странное?
Клер оглядывает подвал. Два или три агента склонились над своими клавиатурами. Далеко. Они не услышат.
– Кто, Майка? – уточняет она.
Ной продолжает смотреть.
– Нет, – бормочет она, отводя глаза. – Мы с Нейтаном просто говорили.
Еще глоток.
– По поводу?
Клер ерзает на стуле. С чего бы это? Надо собраться!
– Насчет его проблем с выпивкой, про политику, про мексиканские ремесла... Слушай, пап, не о чем волноваться!
Его очки блестят. Он сжимает зубы и опускает свою чашку на колени.
– Легко сказать.
Папин стул откатывается по бетонному полу с визгом и паркуется рядом с ее стулом.
– Домой не хочешь? - говорит он, поглаживая ее по плечу. - К маме, Лайлу?
Он него веет теплом. Да, ей хочется домой. Печь печенье с мамой. Гулять с Мистером Магглсом. Ну и чтобы не без Лайла... Потому что однажды они все умрут, и у нее никого не останется...
Ее телефон пищит, извещая о принятой СМС-ке.
– Это Майка? - спрашивает Ной.
– Угу. Хочет встретиться в кафе на углу через 20 минут, – говорит Клер, засовывая телефон в карман. – Наедине.
Ной поправляет очки.
– Питер у Анжелы. Я его пошлю за тобой через... – он смотрит на часы: – Через час. Нормально?
– Думаю, вполне.
Клер не выглядит, как агент. Да она и не чувствует себя агентом. Так что ей легко смешаться с толпой. Найти мишень. Выполнить работу.
Майка уже ждет ее за маленьким столиком снаружи. Его рюкзак кажется больше него самого. Он совсем один. При виде него у Клер кольнуло в сердце.
– 0110010, – приветствует она его с улыбкой до ушей, устраиваясь на пластиковом стуле.
– Клер, – выдыхает он с явным облегчением. И тут же осматривается – не привела ли она хвост?
– Я сказала что-то не то? – спрашивает Клер, гладя ему в глаза. – Ну, на языке цифр?
Майка весело морщится. Глаза у него громадные, добрые и сияющие:
– Да ладно, можно по-английски!
Все, лед треснул. Клер наклоняется вперед, и концы ее волос метут столик.
– Майка...
Он теребит лямку рюкзака. Отводит глаза и смотрит на голубя, клюющего крошки.
– Ничем не могу помочь, – говорит Майка, и его голос вздрагивает. – Не хочу.
Клер не может его в этом винить, но...
– Майка, она ранит людей.
Он трясет головой, и его кудряшки подпрыгивают.
– Иногда приходится.
Она протягивает к нему руки через стол.
– Одни мы ее не остановим. У нас нет никого сильнее тебя.
Майка смотрит на нее невинным взглядом:
– А Сайлар?
Клер тут же убирает руки:
– Кто?!
Майка улыбается.
– Он поможет, – говорит мальчишка взволнованно. Кажется, он готов подпрыгнуть от радости. Сейчас, видимо, споет Сайлару хвалу. – Просто попросите его.
Кажется, они говорят о разных Сайларах. Тот, которого знает Клер – то есть знала – не помогает людям. Ну ладно. Да, однажды он ее спас. Но это было просто игрой. Аномалией. Шахматным ходом.
– Он же... – рычит она. Потом замечает свой тон и напрягается. – Он был монстром, Майка!
Тот хмурится, но глаза все еще сияют.
– Люди – как машины, – начинает он тихо. – Я не могу говорить им, что делать, но я их понимаю.
Нет, этого она слышать не хочет.
– Он меня спас, Клер!
Она сжимает челюсти.
– Майка, Сайлар мертв.
Тот колеблется.
– Мертв? – переспрашивает он, вытаскивая телефон и прикасаясь к экрану. Потом закрывает глаза. – Давай уточню у Молли.
Клер шлепает его по рукам.
– Он мертв! – Телефон падает на стол и поворачивается вокруг своей оси. – Я видела, как он сгорел.
Майка смотрит на нее. Похоже, она его почему-то не убедила.
– Почему ты выбрал меня? – спрашивает она, прерывая неудобную паузу. – мы же с тобой виделись сколько? Один раз в Kirby Plaza?
Он улыбается:
– Я ж говорю. Люди как машины! – Майка встает, раскачиваясь под тяжестью своего рюкзака. – Ты – машина, которая никогда не сломается. Я в жизни не встречал никого надежней. – Он делает паузу, прежде чем добавить: – Кроме Сайлара.
Ногти Клер впиваются в пластик.
– Я знаю, что ее нужно остановить, – говорит Майка медленно. – Но ты можешь мне обещать, что вы ее не обидите?
Клер колеблется с ответом.
– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ее защитить.
В ответ он дарит ей свою чудесную улыбку. Потом устраивает рюкзак поудобней и начинает удаляться, на прощание бросив через плечо:
– Скину тебе потом СМС!
Какое-то время она просто сидит, уставившись на его пустое кресло.
Впрочем, пустым он остается недолго.
– Все прошло не слишком удачно, дорогая?
Голос Анжелы. Клер усмехается.
– Тебе это не кажется странным, Питер?
Ее лицо нехарактерно морщится.
– Это ужасно странно, – говорит он. – Но ей надо было оказаться в двух местах одновременно. – Он замолкает, а потом жалуется: – Когда я сказал, что хочу работать...
Клер наклоняется над столом и вцепляется в воротник Анжелы, закрывая изменяющееся лицо Питера от случайных взглядов прохожих.
– Она тебя за что-то наказала?
Питер устало оседает в кресле:
– Не исключено. – Он водружает локти на подлокотники кресла и интересуется: – Ну, что сказал Майка?
Клер выбирает слова как можно тщательней.
– Он поможет. – Но прежде, чем Питер успевает что-нибудь сказать в ответ, она задает свой вопрос: – А где это надо было быть Анжеле?
***
Ей надо вернуться. Отчитаться перед отцом. Написать рапорт. Все просто.
Вместо этого на закате она прощается с Питером и идет выслеживать бабушку.
У Анжелы маленький кабинет – прямо рядом с кабинетом Нейтана – аккуратный и скромный.
Клер тихонько стучит, и Анжела тут же отзывается.
– Заходи, дорогая.
Она просовывает голову в дверь и улыбается.
– Тебе что, приснилось, что я загляну?
Бабушка следит за каждым ее движением.
– Вообще-то да, приснилось.
Клер замолкает. Ей нужно присесть. Успокоиться. И четко сформулирвоать вопрос.
– Значит, ты знаешь, о чем я спрошу?
Анжела отклоняется, но ее кресло не издает ни звука. Однако ручка в ее руке слегка дрожит.
– Знаю.
Рот Клер сам собой открывается, но в горле комок.
– Где Нейтан?
Анжела вздрагивает почти незаметно.
– У себя в кабинете, дорогая.
Клер чувствует, как ее сердце набирает ход.
– Гипотетически, – начинает она, и ее голос дрожит. – Если бы Сайлар был жив... – при звуках этого имени у нее сводит желудок. – Как бы ты его остановила?
Анжела белеет.
– Давай поговорим как взрослые, Клер, – предлагает она, опуская ручку и глядя на Клер в упор. – Сайлар мертв.
Ох, как Клер хочется в это верить!
– Физически?
Ее бабушка сжимает губы.
– Клер... – Ее взгляд становится твердым. – Ради своего ребенка мать готова на все.
Внутри Клер что-то ломается. Глубина отчаяния, в которое она обрушивается, невыразима. Значит, ее последними словами к нему действительно было «Бегите!». Ее отец умер. Он умер.
– Сайлар...
– Сайлара больше нет.
Клер резко поднимает голову. Скалит зубы, словно хищник. Слезы щиплют глаза, но она замечает выражение лица Анжелы. Ее бабушка сломана. И починке она не подлежит.
– Я пойду на все... – говорит Анжела. В ее голосе – ледяной холод. Но ее чертова ручка все еще трясется. – На все, лишь бы каждый день видеть его лицо. – Ее грудь резко вздымается. – Материнская любовь может быть неприятной, даже уродливой, Клер. Но я не буду извиняться.
Клер просто не может думать, и слова вылетают из ее рта сами собой.
– Он вспомнит.
– Если он вспомнит, – отвечает Анжела, – Мэтт Паркман о нем позаботится.
Вскочив с места, Клер кладет ладони на стол Анжелы.
– А если он вспомнит через десять, двадцать, пятьдесят лет, когда вы все умрете? – рычит она. Сердце стучит о ребра. Кажется, сейчас ее вырвет. – Что, если он начнет играть в Доктора Джекила и Мистера Хайда, когда ВАС НЕ БУДЕТ РЯДОМ?
– Тогда это это уже будет твоей заботой, Клер.
Анжела поднимается и обходит стол. Гладит внучку по щеке. В ее голосе – отчаяние.
– Я ведь и о тебе думала.
Клер хочется с этим поспорить. Но у нее щиплет глаза. Нет, она не заплачет. Не заплачет перед Анжелой. Бабушке нельзя видеть ее слезы.
– Вечная жизнь, – продолжает Анжела, приподнимая лицо Клер за подбородок. Ее пальцы холодны. – Подумай только. Нейтан может остаться с тобой. Навсегда.
У Клер замирает сердце.
Анжела опускает руку.
– Конечно, чисто гипотетически.
***
Иногда он скучает по Нью-Йорку.
Как сейчас.
В Вашингтоне он вечно напряжен. Политика. Компания. Мама. А теперь еще и Пит. И Клер. Так что больше в Нью-Йорке для него ничего не осталось. Кроме разве что коллекции старых часов.
Но в Вашингтоне он просыпается среди ночи. Его мучает жажда и ощущение неудовлетворенности.
Потянувшись, Нейтан выпутывается из простыней и тащится в кухню. В темноте спотыкается, но включать свет почему-то не хочется. Он находит кран и включает воду.
Странно. Разве раковина всегда была так низко? А стакан всегда был таким маленьким?
Прищурившись, он смотрит на свои ладони. Они словно стали больше. Пальцы – длиннее. Волосы, покрывающие руки от локтя до запястья, – темнее.
Нейтан медленно поворачивает кран и шарит взглядом в поисках ближайшей зеркальной поверхности.
Вот она – стеклянные шкафы.
Он опирается на столешницу и смотрит в стекло на свое отражение.
Эти глаза, волосы, губы, нос – кто этот человек, что смотрит на него?
Ему надо... В больницу. И что он там скажет? Что проснулся после неожиданной пластической операции? Он не может теперь позвонить президенту. Интересно, а его голос...
– Какого хрена...
Да. И голос тоже другой.
Мама. Ему нужно позвонить маме. Или Сурешу. Или Питеру. Точно. Питер умеет принимать чужое обличье. Он поможет.
Он нащупывает телефон. Ожесточенно трет один глаз. И набирает...
...набирает номер Клер.
– Это срочно, – вот все, что он говорит.
Может, это Паркман создал иллюзию? Просто чтобы поглумиться над ним. Или, может, какой-нибудь беглец из Здания 26 решил отомстить? Или это кошмар? Или он просто сошел с ума?
Он не знает, что ему делать, и залезает в душ. Скребет под водой лицо, шею, грудь... Может, ему удастся содрать эту кожу. Ведь это не то лицо, которое любит мама. Не то лицо, в которое Пит смотрит снизу верх. Не то лицо, которому улыбается Клер.
Ничего не помогает.
Отражение, которое смотрит на него сквозь пар, все еще неправильное. До странности знакомое, но неправильное.
Он слышит приглушенный стук в дверь. Как он может его слышать?
Не вытираясь, он торопливо натягивает пижамные штаны. Затягивает завязку на бедрах сильнее обычного. Выходит из ванной и идет в коридор. Не задумываясь, протягивает руку и поворачивает запястье. Дверь послушно открывается.
В дверном проеме застыла Клер.
Облегчение переполняет его мгновенно. А с ним и волнение. Он хочет сказать что-нибудь ободряющее, но губы не слушаются.
Клер оглядывает его снизу вверх, и ее лицо морщится, ладони сжимаются в кулаки, а глаза наполняются слезами.
Он пересекает комнату быстрее молнии. Обнимает. Он всегда была такой маленькой? Так странно, она едва достает ему до груди.
Надо это исправить. Надо все исправить.
– Нет, не надо... Тссс, это все еще я.
Она пытается вырваться.
– Клер, - бормочет он, прижимая ее крепче. – Я это исправлю. – Потом глубоко вдыхает и пропускает ее волосы сквозь пальцы. – Я могу все исправить.
***
Вот что она знает о Нейтане:
НИЧЕГО.
Нейтан, который Сайлар, сказал ей: «Ты теперь знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было». Хотя она знает лишь то, что выяснила в Мексике. Некоторые его слабости. Некоторые сильные стороны. Знает, что когда он улыбается, в уголках глаз у него собираются морщинки. И что он хотел защитить ее. И что его самого нужно спасти...
Она все никак не может понять, что она так ненавидит в Сайларе – ну, физически. Его лицо? Его рост? Его голос? Все это должно было исчезнуть. Он должен смотреть на нее глазами Нейтана.
– Пойдем в постель, – спокойно говорить она. – Давай я тебе помогу.
На нее смотрят глаза Сайлара. Ее кожи касаются руки Сайлара. Голос Сайлара говорит ей на ухо:
– Я не пьян.
На затылке у Клер выступает холодный пот.
– Я знаю, - отвечает она сдержанно. Все под контролем. Она сможет. Она сейчас отправит его спать. А потом позвонит Мэтту. – Анжела предупреждала меня, что нечто подобное может произойти.
Он слегка хмурится. Смотрит на нее с любопытством.
Она выдавливает улыбку. Как больно.
– Это все формула... Она... изменяется. – Клер читала дела. Она может что-то придумать. Ей даже врать не придется. Ну, особенно. – Вот почему у вас с Трейси появились новые способности.
Кажется, он что-то заподозрил. Встроенный детектор лжи, верно? У Клер сжимается горло.
– А почему на Пита не подействовало? – интересуется он.
Она в это верит. Если она верит в свои слова, это не ложь.
– Он родился со способностями, – говорит она, не обращаясь ни к кому конкретно. – Как и я. – Она легонько толкает его в мокрую грудь, стараясь сдержать тошноту. – С утра съездим к Анжеле и доктору Сурешу, ладно?
Он склоняет голову набок. Анализирует. Клер чувствует себя так, словно вросла в пол. Ее тело рвется бежать. Кричать. Но что-то внутри не подчиняется ее воле. Этот человек всегда смотрел на нее с болезненным вожделением. Но и это тоже изменилось.
– Ты останешься? – спрашивает он.
– Конечно, – отвечает Клер. – Нейтан.
Секунду он еще думает, а потом плетется в сторону спальни. Там садится на постель, поставив локти на колени.
Клер идет за ним. В спальне темно, и она чувствует себя как в ловушке.
– Почему это лицо? – внезапно спрашивает он, проводя руками по щетине на щеках. – Чье это лицо?
Клер медлит. Даже если он не помнит, в архиве компании есть файлы.
Фотографии Сайлара. Разве нет? К тому же, он видел, как Сайлар сгорел. Так что же он такое видит, когда смотрит в зеркало?
Ей нужно задать вопросы. Иначе получится, что она ему лжет.
– Может, кто-то из твоих коллег?
Он падает на постель на спину – мышцы расслаблены, мокрые волосы мгновенно намочили подушку.
– Может быть, – говорит он в потолок. – Не нравится мне это.
Ее руки сами собой тянутся к лампе.
Он убил Нейтана. Клер не знает как или почему, но убил. Она понятия не имеет, что он чувствовал тогда. Или что чувствует сейчас. Но знает, что Нейтан умер в одиночестве. Никто по нему не плакал. И все это – вина Сайлара.
И никакое промывание мозгов это не изменит.
– Прости.
Ее руки замирают. Выпускают лампу.
– За что?
– Что я тебе позвонил, – говорит он. Голосом Нейтана. Губами Нейтана.
У нее сердце болит от воспоминаний. Ощущая себя побежденной, она садится на край кровати и берет его руку в свои.
– Не рассказывай никому о том, что случилось, – произносит она. Ее губы сжимаются в тонкую линию: – Нейтан.
Он смыкает ресницы. Закрывает лицо рукой.
– Нужно рассказать. Что-то не так. Ты же сама говоришь...
Это ловушка. Это не Нейтан. Он никогда не станет Нейтаном. И она не может потакать предательству Анжелы. Это нечестно. Неправильно. Нездорово.
– Я боюсь, что они сделают с тобой что-то ужасное. Как обычно, – Клер дарит ему легкую улыбку. – Я сама помогу тебе, Нейтан.
Он открывает один глаз, чтобы взглянуть на Клер. Улыбается жалко:
– Я тебя не заслуживаю.
Да. Это точно.
Она смотрит вниз. И обнаруживает, что они переплели пальцы.
Ну вот.
Теперь она выманит Сайлара.
А потом убьет.
-
-
17.10.2010 в 16:34Я же забыла высказать на эту тему! Это был такой облом, что просто капец. ((((((( Так афтару и передай.
-
-
17.10.2010 в 16:39