Фандом: Герои
Название: Грязные штучки (окончание)
читать дальше
Глава 8
Двадцать секунд.
Ровно столько ему нужно, чтобы перебить агентов. Всех до единого.
Тот факт, что он по-прежнему молча сидит на корточках рядом с ней, пугает Клер больше, чем перспектива бойни.
Она ожидает апокалипсиса, но все происходит вот так:
Сайлар встает первым. Встречается глазами с Мэттом. Поднимает руку.
Тот поднимает свое оружие, наклоняет голову набок, хмурится и объявляет:
– Не стрелять!
Клер моргает. Встает, все еще сжимая в руке игрушечную «скорую».
Агенты опускают ружья, словно марионетки. Клер узнает эту зомби-летаргию. И чувствует неожиданное облегчение.
Почему? Да потому что вот же он – ее шанс уничтожить Сайлара. Точно как она и хотела.
Но это не нужно. Она была права. Под личиной монстра нет человека. Но есть мальчик. И она не знает, что с этим делать. Что с ним делать. Что сделать для него.
– Надолго я их не задержу, – предупреждает Мэтт. На лбу у него выступает пот. – Давай к делу, Сайлар».
Тот поворачивается спиной к Клер, но она видит, как двигаются его кости. Меняются мышцы. Волосы становятся короче. Потом голос Нейтана говорит:
– Я навожу мосты.
Тяжело дыша, Мэтт прищуривается.
– Это правда, – сообщает он Клер, будто ей нужно подтверждение.
Вот только оно ей не нужно. Она верит Сайлару.
– Я знаю, - говорит Клер. С беспокоством смотрит на команду Мэтта. – Что ты собираешься делать с...
Зарычав от натуги, Мэтт машет на нее рукой, глядя на ряды пустых лиц.
– Справлюсь, – его ружье все еще направлено на Сайлара. Костяшки пальцев побелели от напряжения. – Возвращайтесь в Вашингтон, – выдавливает он. Быстро смотрит на Сайлара. – Твоя... Мать хочет с тобой поговорить.
Тот кивает.
Не говоря ни слова, протягивает руку Клер.
Она c подозрением сжимает ее, и они улетают, прорываясь сквозь низко висящие облака.
Несколько минут она ждет. Надеется, что он заговорит. Но Сайлар молчит. Его тело кажется холодным. Чужим. Он держит ее... Вежливо. Правильно. Как подобает хорошему отцу.
Это ее бесит.
– Ну так что, – спрашивает она, пытаясь смахнуть волосы с лица. – Какой у нас план?
Его тон – ровный, спокойный, безразличный:
– План, Клер?
Он даже имя ее произносит по-другому.
– Что теперь? – рычит она. – Ты убьешь Анжелу? Или президента?
– Нет, – тут же отзывается он. – Я же сказал. Я буду Нейтаном. Ради тебя.
У нее сжимается сердце. Он делает это не ради нее. Никто бы не сделал ничего настолько...
– Не смей использовать меня как оправдание, Сайлар!
Он ничего не отвечает.
Мысли роятся у нее в голове. Может, Мэтт снова стер ему память? Или это Гаитянин? Или случилось что-то другое – новое? Возможно, Анжела нашла способ снова его контролировать – и теперь это по-настоящему, навсегда...
Почему же эти мысли ее не радуют?
Клер не может этого понять, так что она просто вдыхает ветер, смотрит на пустыню и слушает сердце, бьющегося в едином ритме с ее собственным.
Они приземляются в Вашингтоне, и ничего не меняется. Все нормально.
Охрана их пропускает. Служащие улыбаются. Все им уступают дорогу.
Это невыносимо.
Клер пробирается мимо ассистента Анжелы. Готовится спорить. Возможно, спасать бабушку от Сайлара.
Или наоборот.
– Нет, дорогая, – говорит Анжела, быстро преграждая ей дорогу в кабинет и сжимая плечо Клер. – Нам с Нейтаном нужно обсудить все наедине.
О, она уверена, что Сайлар не позволит ее вот так вот отодвинуть!
– Пойди найди отца, Клер, – говорит тот мягко. – Он, наверное, с ума уже сходит от беспокойства.
Дверь закрывается перед ее носом с мягким щелчком.
Клер тупо смотрит на нее несколько секунд. Потом сердито вздыхает.
Она не может понять, за чью безопасность она сейчас больше беспокоится: Анжелы или Сайлара.
Так что она тянется к дверной ручке. Ее пальцы касаются меди. Ее рука тянет вниз...
И тут ее обнимают чьи-то сильные руки.
Моргнув, она тут же выставляет свои собственные руки вперед, точно защищаясь. Толкает обнимающего. Борется.
– Да хватит уже, медвежонок!
Мышцы покидает напряжение. Она оседает, прижимаясь к отцу. Чувствует себя малышкой.
– Мне так жаль!
Она чувствует дыхание Ноя у себя на макушке. Он целует дочь в лоб:
– Да нет, не жаль тебе.
Клер мягко отталкивает его. Становится серьезной. Убеждается: он знал.
– Пап, что происходит? Почему ты мне не сказал?
Ной сканирает взглядом ее лицо.
– Мы можем его использовать, – говорит он напряженно. – Нам придется. – Он притягивает Клер поближе и тащит в ближайший коридор. Понижает голос. – Мы не можем рисковать. Правительство... Нам нужен там свой человек.
– Понимаю, – говорит Клер, пожимая плечами. – Никого получше Сайлара не нашлось.
В ее голосе нет горечи, однако Ной этого не замечает.
– Я тебе обещаю, Клер, – продолжает он, впиваясь в нее взглядом. – Когда все закончится, я найду способ... – Он снова прижимает ее к груди. – Найду способ навсегда тебя от него избавить.
– Не надо... – начинает она. Замолкает. Здорово, что она уткнулась лицом в его рубашку – это ее хоть немного заглушило. Так что Клер поспешно нацепляет веселую улыбку. – А где Питер?
Кажется, этот вопрос его успокоил:
– Ждет.
Ей даже не нужно спрашивать, знает ли Питер. Никто бы в жизни не взял на себя обязанность сказать ему, что Нейтан мертв.
– Я тогда пойду... Извинюсь.
Ной кивает. Провожает ее в подвал. И оставляет одну.
Пытаясь отогнать недоброе предчувствие, Клер осматривает кабинеты один за другим, щурясь от флюорисцентного света.
– Питер?
На этаже пустынно. Лишь у торговых автоматов слышно какое-то шуршание. Клер медленно идет туда, осматривая подвал. Лампа мигает, и у нее мурашки бегут по спине.
– Питер? – она заворачивает за угол, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.
– Это всего лишь я, уж извини.
Вздрогнув, Клер прерывисто вздыхает.
– Сайлар.
Какой ужас. Должно быть, она не в себе. Это Сайлар, и она счастлива его видеть.
В голове у Клер проясняется. Она спешит к нему.
– Чего от тебя хотела Анжела?
Сайлар опирается спиной на один из автоматов. Буднично разворачивает шоколадный батончик:
– Да как обычно.
Клер хмурится. Ничего «обычного» в отношении Анжелы нет и быть не может.
– Что же это... – бормочет она сердито. – Ты хочешь сказать, что она позволит тебе и дальше притворяться Нейтаном?
Лицо Сайлара почти незаметно дергается.
– Похоже, что так.
– Но зачем? – напирает Клер, сжимая губы. – Она хочет, чтобы Мэтт снова стер тебе память? – Ее кулаки сжимаются сами собой. Она ступает в темноту, и носки ее туфель касаются его ботинок. – Это же не может продолжаться вечно. И ты это знаешь.
Долгая пауза, а потом тихое, сломленное:
– Я знаю не все.
О нет.
У Клер замирает сердце.
– Питер, – шепчет она.
И Сайлар медленно превращается в ее дядю.
– Почему ты мне не сказала? – спрашивает Питер в отчаянии.
Руки Клер поднимаются – и замирают.
Потому что на его лице не скорбь.
На лице Питера написано убийство.
***
Любимый цвет Сайлара – красный.
Разумеется, он предпочитает это не анализировать. Это не только кровь, любовь и опасность; это еще и его первое воспоминание о Клер.
Нет. Хватит. Пора уже прекращать.
Любимый цвет Нейтана – оранжевый. Всего-то на тон и отличается. Ничего, он сможет приспособиться.
– Это трудно, я знаю, – говорит Анжела. По-матерински похлопывает его по плечу. – Я говорю про перемены.
Сайлар садится.
– Поджарить, – говорит он.
Анжела медленно обходит стол и грациозно опускается в кресло.
– Не поняла.
– Током, – объясняет он. – Вот как бы я хотел тебя сейчас убить.
Ее это не особенно трогает. Анжела лишь склоняет голову:
– Понимаю, – она кладет руки на кожаный ежедневник, лежащий на столе. – Перемены даются нелегко.
– Но они возможны, - говорит Сайлар, тяжело оседая в кресле. Вцепляется в подлокотники.
Анжела колеблется:
– Ну, если мотивация будет верной...
– Я убил твоего сына, – прерывает Сайлар.
На ее лице – лишь след боли.
– Тебе нужно стабильное окружение.
– Перерезал ему глотку, – продолжает он упорно. – Нейтан умирал медленно.
Ее дыхание учащается. Анжела отводит взгляд. Пальцы дрожат.
– Мы сможем обеспечить тебе тыл. И найти для тебя цель.
– Понимаю, – говорит Сайлар, выдавливая улыбку. – Наверное, очень удобно слышать лишь то, что хочется...
Ее ладони ударят по столу:
– Сайлар!
Зверь внутри него неожиданно затихает. Теперь он хочет слушать. И подчиняться.
Анжела собирается с силами.
– Мой сын был рожден стать великим, – произносит она, сверкая глазами. – Она прижимает два пальца к пульсу на шее и замолкает. – Ты отнял у него возможность стать великим человеком.
Сайлар готов огрызнуться:
– Я...
– Это не дебаты.
Ему бы стоило убить ее. Переломить шею. Вышвырнуть из окна. Перерезать горло. Пускай катится к своему драгоценному Нейтану.
Но вместо этого он внимательно слушает. Ощущает страх. И... надежду?
– Без тебя мир просто самоуничтожится, – признает она.
Его охватывает странная смесь гордости и честолюбия. Словно внутри появилась кнопка перезагрузки. На этот раз – настоящая.
Выпрямив спину и расправив плечи, Анжела открывает ежедневник. Рассматривает заполненную записями страницу.
– Ты встретишься с Майкой Сандерсом и Трейси Штраусс завтра утром, – говорит Анжела, бросая на него быстрый взглад. – Заберешь их способности. По-хорошему.
Она продолжает давать ему инструкции. Время от времени деловито кивает. Порой понижает голос.
Когда поток наставлений иссякает, Анжела закрывает ежедневник и откидывается на спинку кресла.
– Вопросы есть?
– Всего один.
Она поднимает ухоженную бровь.
Сайлар поворачивает затекшую шею до хруста позвонков. Напускает на себя безразличие.
– Что будет с Клер?
Анжела смотрит ему в глаза:
– Мне хочется думать, что я делаю это и для нее. – Она красиво встает. Идет к двери. Открывает. - Иди домой. Выспись. Сын.
***
Питер сломан.
Клер знает лишь одного человека, который способен это исправить.
Швейцар впускает ее. Пытается с ней заговорить. Оставляет в пустой квартире, дружелюбно улыбаясь.
– Ну где же ты? – бормочет Клер. Она не вполне уверена, к кому она сейчас обращается: к Нейтану или Сайлару? Впрочем, никто из них не отвечает.
В нетерпении Клер меряет шагами кухню, потом гостиную, потом спальню. Ей то жарко, то холодно, то никак.
Сайлар ведь может это сделать, так? Может собрать целое из осколков. В переносном смысле. Да и в прямом... Он сможет починить Питера.
Дверная ручка поворачивается, заставив Клер вздрогнуть от неожиданности.
Она мнется. Ждет, пока он сам ее заметит. Клер не может понять, почему внутри у нее вдруг кольнуло. Сейчас нет времени это выяснять.
– Мне нужна твоя помощь.
Нейтан превращается в Сайлара.
Ее сердце ныряет в желудок.
Он смотрит на нее долгим взглядом. В спальне темно, и слабый свет из коридора делает его каким-то нереальным. Более зловещим. Более знакомым.
Почему-то она чувствует себя в безопасности. И это до невозможности странно.
Сайлар неторопливо снимает часы Нейтана. Кладет на ночной столик. Расстегивает мятую рубашку.
– В чем, Клер?
Он все еще говорит, как Нейтан. По-отцовски. Вежливо. И словно немного заносчиво.
– Это насчет Питера.
Он напрягается. Потом чересчур спокойно спрашивает:
– Он все узнал?
Клер отводит взгляд. Так. Пора прекратить запираться в спальнях с Сайларом.
– Тебе нужно исправить его.
Старые запонки Нейтана стукаются об пол:
– Я не могу.
Его голос звучит словно издалека. Он так безразличен, что Клер хочется вытолкнуть Сайлара из окна.
– Сайлар...
– Нейтан, – резко поправляет он.
Клер напрягается.
– Я не собираюсь притворяться, – шипит она. – Даже если весь мир решит, что...
Он припечатывает ее к стене. Прижимается к ней. Склоняет голову. Приближает губы к ее губам.
И это... Правильно.
– Как твой отец... – с трудом начинает Сайлар. Его губы изгибает презрительная усмешка. – Я ничего не могу сделать.
Клер чувствует, как слабеют колени. Сжимает его запястья. Спрашивает умоляюще:
– А как Сайлар? Ты можешь все исправить как Сайлар?
Его глаза темнеют. В комнате темно, но Клер видит, как в них мелькают сомнение, подозрение... Властность.
– Ты знаешь, чего я хочу взамен.
И она напоминает себе, что нужно дышать.
– Ладно.
Еще секунду он сомневается. Оценивает ситуацию. Взвешивает «за» и «против». А потом...
...отпускает ее. Отступает. Проводит рукой по лицу.
– Иди домой. Питера я беру на себя. Пита.
Ноги Клер прилипают к полу.
Она пришла сюда, чтобы помочь Питеру. Она точно в этом уверена. Но теперь она думает – ну а что, если?.. Что, если вся память Сайлара снова будет стерта, когда они опять встретятся? Что, если только она будет помнить Мексику, текилу и игрушечные машинки? Что, если...
– Один раз, – тихо говорит она.
Брови Сайлара сходятся на переносице:
– Что?!
– Один раз, – повторяет Клер – скорее себе, чем ему. – Если всего раз, то это ничего.
Она преодолевает расстояние между ними, делает глубокий вдох, собирается с духом и...
...и целует его.
В следующей главе:
«Ты убил мою маму, отца... половину людей, которые мне были дороги, а целоваться со мной, значит, неправильно?».
Глава 9
Сайлар ни с кем не делится.
Он не упускает возможностей. Не сомневается. Если ему что-то предлагают – или не предлагают – он берет.
Это у них с Нейтаном общее.
Есть множество причин, по которым ему сейчас нужно быть Нейтаном: чтобы наказать Клер, утешить ее, остановить ее, прежде чем... Станет слишком поздно. Потому что он обещал. Потому что это неправильно. Потому что он не заслуживает...
– Да ты просто ас в пассивно-агрессивном поведении, – обвиняет его Клер. Щеки у не горят, но взгляд – холодный.
...и потому, что она только что сама его поцеловала.
– Это неправильно, Клер.
Ее лицо омрачает тень недовольства. Она снова опускается на пятки. Роняет руки, сжимает губы.
– Ты убил мою маму, отца... Половину людей, которые мне были дороги, а целоваться, значит, со мной неправильно?
Точно. Что это с ним случилось?
– Я же говорил тебе. Я буду Нейт...
Она снова его целует. Захватывает лицо в ладони. Прижимает губы к губам. Пытается добиться от него реакции.
Но Сайлар упрямо не отвечает.
Клер обнимает его за шею.
– Я не хочу... – начинает она отчаянно, но тут же себя обрывает: – Ты это сделаешь, Сайлар!
Температура в комнате, кажется, падает градусов на двадцать.
Он это планировал. Мечтал об этом. Часто. Страстно. Но сейчас все по-другому. Это не как с Майей, когда он думал лишь об одном: нельзя, чтобы она узнала; мне нужно, чтобы все сработало.
И это не как с Элль. В тот раз он говорил себе: я должен отблагодарить ее, она изменила меня; возможно, у нас с ней что-то получится.
– Ты говорил, что можешь все исправить, – напоминает ему Клер. Она касается пальцем его ключицы. – Ну так начинай.
В том номере отеля он решил: он станет ее преследовать. После смерти Ноя. После того, как Питер, и Анжела и ее собака будут гнить в шести футах под землей. Вот тогда он заманит Клер в тень и заполнит ее – сначала ложью, а потом частичками самого себя. Он будет манипулировать ею, разрушать ее и прятать от всего мира. Он победит ее.
...вот такой был план.
– Научись уважать старших, - отвечает он мрачно. Руки вдруг выходят из подчинения. Его пальцы готовы. Губы – в нетерпении. – Не смей больше так со мной разговаривать.
Она колеблется, кажется, всего миг.
Сайлар обещал ей все исправить. Он никогда не лгал Клер и не станет сейчас.
– Погоди, – выдыхает она.
Слишком поздно.
Его руки сжимают ее запястья. Тянут. Толкают.
Она падает на кровать спиной вниз. Волосы рассыпаются по подушке.
– Сайлар...
Он нависает над кроватью. Чувствует, как непрошеная улыбка захватывает губы.
Да, таков был план. Но это было до того, как он задумался об ее будущем. До того, как начал беспокоиться об ее мнении и чувствах, прежде чем стал думать об ее улыбке. До того, как понял, что она может полюбить его.
Как Нейтана.
– Я более... алчен, – говорит он едва слышно. Словно на автомате, расстегивает ремень на брюках. Вытягивает из петелек. Смотрит на него невидящим взглядом. Хорошо бы стянуть им запястья Клер...
– Чем кто? Чем я? – спрашивает она в замешательстве. Ее грудь быстро и часто вздымается.
Сайлар роняет ремень, и он падает на простыню, соскальзывает на пол, стукается о ботинки. Сайлар сбрасывает их.
– Чем Нейтан.
Ее губы мягко приоткрываются.
Что ж. Значит, она хочет этого. Хочет, чтобы он дотронулся до нее. Вот этими самыми кровавыми руками.
Он стряхивает с себя рубашку. Футболку. Слой кожи.
– И я сделаю тебе больно.
Клер смотрит на него серьезно.
– Дай-ка я угадаю, – говорит она. - Ты заговоришь меня до смерти?
Почему он улыбается?
– Клер...
Она приподнимается. Встает на колени. Утопает в матрасе. Потом протягивает руки и прижимает ладони к его груди. Кажется, ее здорово удивляет, что его сердце бьется так бешено.
– Ты меня не отговоришь, – предупреждает Клер. Неуверенно проводит пальцами по его бокам. – Я не знаю, что я делаю и почему, но...
Сайлар прижимается губами к ее горлу. Наклоняется, толкает. Клер падает назад – и тут же замирает под ним. Он педантично расстегивает пуговички на ее рубашке.
Это как чинить часы. Снять крышку. Добраться до поломанных деталей... Хотя, конечно, вот так он их никогда не чинил.
Клер ничего не говорит, так что он касается губами к холмику ее груди. Ее сердце стучит как сумасшедшее – в едином ритме с его собственным. Так что освобождает Клер от лифчика. Ищет, что нужно исправить. Не находит – и опускает руки ниже, к поясу ее штанов.
У нее перехватывает дыхание. Сайлар прячет ухмылку в ямочке между ее ключицами.
Ее колени расходятся – медленно и грациозно, и он устраивается между ними. Вот так. Ничего удивительного в том, что ему здесь так удобно.
Острое желание заставляет мышцы напрячься. Он снимает с Клер туфли и носочки, стягивает с нее штаны, проводит большим пальцем по трусикам...
– Ты ведь не станешь выкрикивать свое имя? – спрашивает она дрожащим голосом.
Его руки замирают.
– Что?
Ладони Клер скользят вниз по его спине неожиданно смело.
– Ну, ты знаешь... В конце.
Растерянность делает его легкой добычей. Клер обвивает одной ногой его бедра. Обретает равновесие. Резко толкает. Сайлар падает на спину и Клер тут же садится на него верхом.
– Просто ты так себе нравишься, – объясняет она, едва дыша. Проводит по его груди обеими руками, царапая кожу короткими, тупыми ногтями.
Его тело охватывает мучительная жажда. Вот оно. Вот почему Клер так ему нравится. Она устремляется к незнакомому, опасному. Ныряет вниз головой. Бездумно. Отдаваясь всецело, без остатка.
– Ты мне нравишься больше, – заявляет он как ни в чем ни бывало.
Клер медлит. Щеки вспыхивают румянцем.
– Ты только ничего не воображай себе, Сайлар, – резко говорит она, расстегивая на нем штаны. Он приподнимает бедра, чтобы ей легче было раздеть его. – Это просто обмен, а не начало отношений.
Ему должно быть неприятно это слышать. Ему нужно правильно среагировать...
Но виски у него пульсируют.
– Думаю, что это моя самая любимая способность, – сообщает он, ухмыляясь.
Она скользит по нему вверх. Ее трусики трутся об его плавки.
– Какая?.. – ее глаза расширяются, когда до Клер вдруг доходит. – Погоди, но это же правда...
Приятное покалывание спускается с висков на шею, скользит по телу, пульсирует ниже пупка. Сайлар чувствует, как нарастает возбуждение. Ощущает реакцию Клер. Она снова легонько об него трется, потом переоценивает ситуацию и с силой сжимает губы.
Ну ладно. Не хочет говорить? Тогда он заставит ее кричать.
Его руки реко обхватывают ее бедра, прижимают крепче, удерживают на месте. Их взгляды встречаются, и Сайлар вдруг понимает: ничего в ней не сломано. Ему нечего исправлять. Но тогда почему...
Ее дрожащие пальцы скрываются под резинкой его трусов.
У него перехватывает дыхание.
Ох.
Она сжимает его член – неумело, смущенно и слегка сердито.
Так вот оно что. Это она его исправляет.
Сайлар переполнен смесью недоверия и глупой надежды. Его ладони обхватывают ее сзади. Он концентрируется... И рассеивает на атомы ее трусики и свои плавки. Чувствует ее горячую кожу...
– Вторая любимая способность.
– Кажется, я только что поняла по-новому, – ее голос дрожит и тело тоже, – выражение «раздеть взглядом».
Его улыбка вспыхивает – и тут же застывает.
Она направляет его внутрь, и Сайлар не уверен, что это хорошая идея.
Потому что одним разом точно все не обойдется.
***
Клер и раньше делала глупости.
Она пыталась покончить с собой пару десятков раз. Подвергала семью опасности. В седьмом классе предпочла Броди Заку. Но это?
Это просто безумие.
У отца будет сердечный приступ. У мамы разорвется аневризма. Это изменит ее мнение о себе – и о Сайларе – навечно.
Он приподнимается под ней. Проникает глубже. Растягивает... На секунду Клер вспоминает, как думала: он уже столько у нее забрал. Это она отнять не позволит.
И резко опускается на него.
Клер предает Нейтана, и Ноя, и саму себя. Она делает это не ради Питера. Она делает это не из страха и не назло. И даже не потому, что устала звучать, как заевшая пластинка.
Она делает это потому, что так правильно.
Это должно было быть грязно, больно и быстро. Но все не так. Ей следовало бы быть в ужасе. Удивляться. Смущаться. Но ничего такого Клер тоже не чувствует. Так как это может быть неправильным?
Кончики его пальцев скрываются в волосах в низу ее живота. Большим пальцем Сайлар обводит маленькие круги. И она теряет контроль...
– Не смей кричать «Клер», – предупреждает он, продолжая двигаться под ней.
Смех пузырится у нее в горле, как лимонад. Завтра она не сможет смотреть на себя в зеркало. Она будет себя ненавидеть. Точно будет. Но сейчас...
– Сайлар.
Он вздрагивает. Заставляет ее двигаться быстрее. Подводит к черте так близко, что Клер вынуждена передать ему контроль.
– Сайлар, – повторяет она. Он переворачивает ее с легким стоном, и Клер ударяется головой о спинку кровати. – Сайлар...
Медленно, точно по своей собственной воле, ее руки и ноги обхватывают его, прижимают, заставляя проникнуть глубже.
Внутри у нее все сжимается. Перед внутренним взглядом Клер – тот столик в Калифорнии, на котором она лежала со вскрытым черепом. Она успевает подумать: он видел все, что с ней не так. И все равно захотел провести вечность вместе.
Честное слово, она тогда была уверена, что это навсегда останется моментом их наивысшей близости. Но сейчас он трется об нее при каждом движении, заставляя забыть тот день. И Клер поднимается все выше и выше, она переступает через край...
Кажется, у нее проблема.
К этому она может пристраститься.
***
– Это было довольно... Пресно, – жалуется она после. Ее голос наполовину заглушен подушкой. – Ты даже носки не снял.
Он прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и кладет руки под голову.
Клер отодвигается еще дальше. Сворачивается клубочком на своей половине кровати.
– То есть не то чтобы я ждала, что потолок будет трястись, но... Сам знаешь.
Он смотрит в потолок:
– Я на удивление прост, Клер.
Она молчит. Долго. Потом тихо отзывается:
– Ага.
И засыпает у него под боком. Ну, вроде того. Кровать – большая, и расстояние между ними, к сожалению, заметно. Но ничего. Главное, что она осталась.
Теперь он точно справится. Как Сайлар. Он не смог сделать этого для Вирджинии и Элль, но может попробовать ради Анжелы и Клер.
Он встанет утром и наденет костюм. Встретится с Майкой и Трейси. Спасет своих людей. Станет достойным человеком.
И может быть тогда, однажды, он сможет вернуться домой. К ней.
Сайлар закрывает лицо рукой. Стонет. Смотрит на спину спящей Клер. Как же ему хочется придвинуться поближе и просунуть руку ей между бедер...
– Ни с места.
Хмурясь, он замирает.
Голос – тихий. Знакомый. Угрожающий.
– Встать.
Сайлар напрягается, приподнимаясь на локтях. Чувствует, как накрывающая их с Клер простыня натянулась у него на талии.
На пороге комнаты темнеют два силуэта.
Сайлар садится на кровати. Брови сходятся на переносице. Он протягивает руку, чтобы захлопнуть дверь. Ничего не происходит.
Ага, думает он.
Есть лишь два человека, способные – и желающие – пойти против него.
Питер и Гаитянин.
В следующей главе:
увы, неизвестно, что там будет. Она еще не написана.
Название: Грязные штучки (окончание)
читать дальше
Глава 8
Двадцать секунд.
Ровно столько ему нужно, чтобы перебить агентов. Всех до единого.
Тот факт, что он по-прежнему молча сидит на корточках рядом с ней, пугает Клер больше, чем перспектива бойни.
Она ожидает апокалипсиса, но все происходит вот так:
Сайлар встает первым. Встречается глазами с Мэттом. Поднимает руку.
Тот поднимает свое оружие, наклоняет голову набок, хмурится и объявляет:
– Не стрелять!
Клер моргает. Встает, все еще сжимая в руке игрушечную «скорую».
Агенты опускают ружья, словно марионетки. Клер узнает эту зомби-летаргию. И чувствует неожиданное облегчение.
Почему? Да потому что вот же он – ее шанс уничтожить Сайлара. Точно как она и хотела.
Но это не нужно. Она была права. Под личиной монстра нет человека. Но есть мальчик. И она не знает, что с этим делать. Что с ним делать. Что сделать для него.
– Надолго я их не задержу, – предупреждает Мэтт. На лбу у него выступает пот. – Давай к делу, Сайлар».
Тот поворачивается спиной к Клер, но она видит, как двигаются его кости. Меняются мышцы. Волосы становятся короче. Потом голос Нейтана говорит:
– Я навожу мосты.
Тяжело дыша, Мэтт прищуривается.
– Это правда, – сообщает он Клер, будто ей нужно подтверждение.
Вот только оно ей не нужно. Она верит Сайлару.
– Я знаю, - говорит Клер. С беспокоством смотрит на команду Мэтта. – Что ты собираешься делать с...
Зарычав от натуги, Мэтт машет на нее рукой, глядя на ряды пустых лиц.
– Справлюсь, – его ружье все еще направлено на Сайлара. Костяшки пальцев побелели от напряжения. – Возвращайтесь в Вашингтон, – выдавливает он. Быстро смотрит на Сайлара. – Твоя... Мать хочет с тобой поговорить.
Тот кивает.
Не говоря ни слова, протягивает руку Клер.
Она c подозрением сжимает ее, и они улетают, прорываясь сквозь низко висящие облака.
Несколько минут она ждет. Надеется, что он заговорит. Но Сайлар молчит. Его тело кажется холодным. Чужим. Он держит ее... Вежливо. Правильно. Как подобает хорошему отцу.
Это ее бесит.
– Ну так что, – спрашивает она, пытаясь смахнуть волосы с лица. – Какой у нас план?
Его тон – ровный, спокойный, безразличный:
– План, Клер?
Он даже имя ее произносит по-другому.
– Что теперь? – рычит она. – Ты убьешь Анжелу? Или президента?
– Нет, – тут же отзывается он. – Я же сказал. Я буду Нейтаном. Ради тебя.
У нее сжимается сердце. Он делает это не ради нее. Никто бы не сделал ничего настолько...
– Не смей использовать меня как оправдание, Сайлар!
Он ничего не отвечает.
Мысли роятся у нее в голове. Может, Мэтт снова стер ему память? Или это Гаитянин? Или случилось что-то другое – новое? Возможно, Анжела нашла способ снова его контролировать – и теперь это по-настоящему, навсегда...
Почему же эти мысли ее не радуют?
Клер не может этого понять, так что она просто вдыхает ветер, смотрит на пустыню и слушает сердце, бьющегося в едином ритме с ее собственным.
Они приземляются в Вашингтоне, и ничего не меняется. Все нормально.
Охрана их пропускает. Служащие улыбаются. Все им уступают дорогу.
Это невыносимо.
Клер пробирается мимо ассистента Анжелы. Готовится спорить. Возможно, спасать бабушку от Сайлара.
Или наоборот.
– Нет, дорогая, – говорит Анжела, быстро преграждая ей дорогу в кабинет и сжимая плечо Клер. – Нам с Нейтаном нужно обсудить все наедине.
О, она уверена, что Сайлар не позволит ее вот так вот отодвинуть!
– Пойди найди отца, Клер, – говорит тот мягко. – Он, наверное, с ума уже сходит от беспокойства.
Дверь закрывается перед ее носом с мягким щелчком.
Клер тупо смотрит на нее несколько секунд. Потом сердито вздыхает.
Она не может понять, за чью безопасность она сейчас больше беспокоится: Анжелы или Сайлара.
Так что она тянется к дверной ручке. Ее пальцы касаются меди. Ее рука тянет вниз...
И тут ее обнимают чьи-то сильные руки.
Моргнув, она тут же выставляет свои собственные руки вперед, точно защищаясь. Толкает обнимающего. Борется.
– Да хватит уже, медвежонок!
Мышцы покидает напряжение. Она оседает, прижимаясь к отцу. Чувствует себя малышкой.
– Мне так жаль!
Она чувствует дыхание Ноя у себя на макушке. Он целует дочь в лоб:
– Да нет, не жаль тебе.
Клер мягко отталкивает его. Становится серьезной. Убеждается: он знал.
– Пап, что происходит? Почему ты мне не сказал?
Ной сканирает взглядом ее лицо.
– Мы можем его использовать, – говорит он напряженно. – Нам придется. – Он притягивает Клер поближе и тащит в ближайший коридор. Понижает голос. – Мы не можем рисковать. Правительство... Нам нужен там свой человек.
– Понимаю, – говорит Клер, пожимая плечами. – Никого получше Сайлара не нашлось.
В ее голосе нет горечи, однако Ной этого не замечает.
– Я тебе обещаю, Клер, – продолжает он, впиваясь в нее взглядом. – Когда все закончится, я найду способ... – Он снова прижимает ее к груди. – Найду способ навсегда тебя от него избавить.
– Не надо... – начинает она. Замолкает. Здорово, что она уткнулась лицом в его рубашку – это ее хоть немного заглушило. Так что Клер поспешно нацепляет веселую улыбку. – А где Питер?
Кажется, этот вопрос его успокоил:
– Ждет.
Ей даже не нужно спрашивать, знает ли Питер. Никто бы в жизни не взял на себя обязанность сказать ему, что Нейтан мертв.
– Я тогда пойду... Извинюсь.
Ной кивает. Провожает ее в подвал. И оставляет одну.
Пытаясь отогнать недоброе предчувствие, Клер осматривает кабинеты один за другим, щурясь от флюорисцентного света.
– Питер?
На этаже пустынно. Лишь у торговых автоматов слышно какое-то шуршание. Клер медленно идет туда, осматривая подвал. Лампа мигает, и у нее мурашки бегут по спине.
– Питер? – она заворачивает за угол, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.
– Это всего лишь я, уж извини.
Вздрогнув, Клер прерывисто вздыхает.
– Сайлар.
Какой ужас. Должно быть, она не в себе. Это Сайлар, и она счастлива его видеть.
В голове у Клер проясняется. Она спешит к нему.
– Чего от тебя хотела Анжела?
Сайлар опирается спиной на один из автоматов. Буднично разворачивает шоколадный батончик:
– Да как обычно.
Клер хмурится. Ничего «обычного» в отношении Анжелы нет и быть не может.
– Что же это... – бормочет она сердито. – Ты хочешь сказать, что она позволит тебе и дальше притворяться Нейтаном?
Лицо Сайлара почти незаметно дергается.
– Похоже, что так.
– Но зачем? – напирает Клер, сжимая губы. – Она хочет, чтобы Мэтт снова стер тебе память? – Ее кулаки сжимаются сами собой. Она ступает в темноту, и носки ее туфель касаются его ботинок. – Это же не может продолжаться вечно. И ты это знаешь.
Долгая пауза, а потом тихое, сломленное:
– Я знаю не все.
О нет.
У Клер замирает сердце.
– Питер, – шепчет она.
И Сайлар медленно превращается в ее дядю.
– Почему ты мне не сказала? – спрашивает Питер в отчаянии.
Руки Клер поднимаются – и замирают.
Потому что на его лице не скорбь.
На лице Питера написано убийство.
***
Любимый цвет Сайлара – красный.
Разумеется, он предпочитает это не анализировать. Это не только кровь, любовь и опасность; это еще и его первое воспоминание о Клер.
Нет. Хватит. Пора уже прекращать.
Любимый цвет Нейтана – оранжевый. Всего-то на тон и отличается. Ничего, он сможет приспособиться.
– Это трудно, я знаю, – говорит Анжела. По-матерински похлопывает его по плечу. – Я говорю про перемены.
Сайлар садится.
– Поджарить, – говорит он.
Анжела медленно обходит стол и грациозно опускается в кресло.
– Не поняла.
– Током, – объясняет он. – Вот как бы я хотел тебя сейчас убить.
Ее это не особенно трогает. Анжела лишь склоняет голову:
– Понимаю, – она кладет руки на кожаный ежедневник, лежащий на столе. – Перемены даются нелегко.
– Но они возможны, - говорит Сайлар, тяжело оседая в кресле. Вцепляется в подлокотники.
Анжела колеблется:
– Ну, если мотивация будет верной...
– Я убил твоего сына, – прерывает Сайлар.
На ее лице – лишь след боли.
– Тебе нужно стабильное окружение.
– Перерезал ему глотку, – продолжает он упорно. – Нейтан умирал медленно.
Ее дыхание учащается. Анжела отводит взгляд. Пальцы дрожат.
– Мы сможем обеспечить тебе тыл. И найти для тебя цель.
– Понимаю, – говорит Сайлар, выдавливая улыбку. – Наверное, очень удобно слышать лишь то, что хочется...
Ее ладони ударят по столу:
– Сайлар!
Зверь внутри него неожиданно затихает. Теперь он хочет слушать. И подчиняться.
Анжела собирается с силами.
– Мой сын был рожден стать великим, – произносит она, сверкая глазами. – Она прижимает два пальца к пульсу на шее и замолкает. – Ты отнял у него возможность стать великим человеком.
Сайлар готов огрызнуться:
– Я...
– Это не дебаты.
Ему бы стоило убить ее. Переломить шею. Вышвырнуть из окна. Перерезать горло. Пускай катится к своему драгоценному Нейтану.
Но вместо этого он внимательно слушает. Ощущает страх. И... надежду?
– Без тебя мир просто самоуничтожится, – признает она.
Его охватывает странная смесь гордости и честолюбия. Словно внутри появилась кнопка перезагрузки. На этот раз – настоящая.
Выпрямив спину и расправив плечи, Анжела открывает ежедневник. Рассматривает заполненную записями страницу.
– Ты встретишься с Майкой Сандерсом и Трейси Штраусс завтра утром, – говорит Анжела, бросая на него быстрый взглад. – Заберешь их способности. По-хорошему.
Она продолжает давать ему инструкции. Время от времени деловито кивает. Порой понижает голос.
Когда поток наставлений иссякает, Анжела закрывает ежедневник и откидывается на спинку кресла.
– Вопросы есть?
– Всего один.
Она поднимает ухоженную бровь.
Сайлар поворачивает затекшую шею до хруста позвонков. Напускает на себя безразличие.
– Что будет с Клер?
Анжела смотрит ему в глаза:
– Мне хочется думать, что я делаю это и для нее. – Она красиво встает. Идет к двери. Открывает. - Иди домой. Выспись. Сын.
***
Питер сломан.
Клер знает лишь одного человека, который способен это исправить.
Швейцар впускает ее. Пытается с ней заговорить. Оставляет в пустой квартире, дружелюбно улыбаясь.
– Ну где же ты? – бормочет Клер. Она не вполне уверена, к кому она сейчас обращается: к Нейтану или Сайлару? Впрочем, никто из них не отвечает.
В нетерпении Клер меряет шагами кухню, потом гостиную, потом спальню. Ей то жарко, то холодно, то никак.
Сайлар ведь может это сделать, так? Может собрать целое из осколков. В переносном смысле. Да и в прямом... Он сможет починить Питера.
Дверная ручка поворачивается, заставив Клер вздрогнуть от неожиданности.
Она мнется. Ждет, пока он сам ее заметит. Клер не может понять, почему внутри у нее вдруг кольнуло. Сейчас нет времени это выяснять.
– Мне нужна твоя помощь.
Нейтан превращается в Сайлара.
Ее сердце ныряет в желудок.
Он смотрит на нее долгим взглядом. В спальне темно, и слабый свет из коридора делает его каким-то нереальным. Более зловещим. Более знакомым.
Почему-то она чувствует себя в безопасности. И это до невозможности странно.
Сайлар неторопливо снимает часы Нейтана. Кладет на ночной столик. Расстегивает мятую рубашку.
– В чем, Клер?
Он все еще говорит, как Нейтан. По-отцовски. Вежливо. И словно немного заносчиво.
– Это насчет Питера.
Он напрягается. Потом чересчур спокойно спрашивает:
– Он все узнал?
Клер отводит взгляд. Так. Пора прекратить запираться в спальнях с Сайларом.
– Тебе нужно исправить его.
Старые запонки Нейтана стукаются об пол:
– Я не могу.
Его голос звучит словно издалека. Он так безразличен, что Клер хочется вытолкнуть Сайлара из окна.
– Сайлар...
– Нейтан, – резко поправляет он.
Клер напрягается.
– Я не собираюсь притворяться, – шипит она. – Даже если весь мир решит, что...
Он припечатывает ее к стене. Прижимается к ней. Склоняет голову. Приближает губы к ее губам.
И это... Правильно.
– Как твой отец... – с трудом начинает Сайлар. Его губы изгибает презрительная усмешка. – Я ничего не могу сделать.
Клер чувствует, как слабеют колени. Сжимает его запястья. Спрашивает умоляюще:
– А как Сайлар? Ты можешь все исправить как Сайлар?
Его глаза темнеют. В комнате темно, но Клер видит, как в них мелькают сомнение, подозрение... Властность.
– Ты знаешь, чего я хочу взамен.
И она напоминает себе, что нужно дышать.
– Ладно.
Еще секунду он сомневается. Оценивает ситуацию. Взвешивает «за» и «против». А потом...
...отпускает ее. Отступает. Проводит рукой по лицу.
– Иди домой. Питера я беру на себя. Пита.
Ноги Клер прилипают к полу.
Она пришла сюда, чтобы помочь Питеру. Она точно в этом уверена. Но теперь она думает – ну а что, если?.. Что, если вся память Сайлара снова будет стерта, когда они опять встретятся? Что, если только она будет помнить Мексику, текилу и игрушечные машинки? Что, если...
– Один раз, – тихо говорит она.
Брови Сайлара сходятся на переносице:
– Что?!
– Один раз, – повторяет Клер – скорее себе, чем ему. – Если всего раз, то это ничего.
Она преодолевает расстояние между ними, делает глубокий вдох, собирается с духом и...
...и целует его.
В следующей главе:
«Ты убил мою маму, отца... половину людей, которые мне были дороги, а целоваться со мной, значит, неправильно?».
Глава 9
Сайлар ни с кем не делится.
Он не упускает возможностей. Не сомневается. Если ему что-то предлагают – или не предлагают – он берет.
Это у них с Нейтаном общее.
Есть множество причин, по которым ему сейчас нужно быть Нейтаном: чтобы наказать Клер, утешить ее, остановить ее, прежде чем... Станет слишком поздно. Потому что он обещал. Потому что это неправильно. Потому что он не заслуживает...
– Да ты просто ас в пассивно-агрессивном поведении, – обвиняет его Клер. Щеки у не горят, но взгляд – холодный.
...и потому, что она только что сама его поцеловала.
– Это неправильно, Клер.
Ее лицо омрачает тень недовольства. Она снова опускается на пятки. Роняет руки, сжимает губы.
– Ты убил мою маму, отца... Половину людей, которые мне были дороги, а целоваться, значит, со мной неправильно?
Точно. Что это с ним случилось?
– Я же говорил тебе. Я буду Нейт...
Она снова его целует. Захватывает лицо в ладони. Прижимает губы к губам. Пытается добиться от него реакции.
Но Сайлар упрямо не отвечает.
Клер обнимает его за шею.
– Я не хочу... – начинает она отчаянно, но тут же себя обрывает: – Ты это сделаешь, Сайлар!
Температура в комнате, кажется, падает градусов на двадцать.
Он это планировал. Мечтал об этом. Часто. Страстно. Но сейчас все по-другому. Это не как с Майей, когда он думал лишь об одном: нельзя, чтобы она узнала; мне нужно, чтобы все сработало.
И это не как с Элль. В тот раз он говорил себе: я должен отблагодарить ее, она изменила меня; возможно, у нас с ней что-то получится.
– Ты говорил, что можешь все исправить, – напоминает ему Клер. Она касается пальцем его ключицы. – Ну так начинай.
В том номере отеля он решил: он станет ее преследовать. После смерти Ноя. После того, как Питер, и Анжела и ее собака будут гнить в шести футах под землей. Вот тогда он заманит Клер в тень и заполнит ее – сначала ложью, а потом частичками самого себя. Он будет манипулировать ею, разрушать ее и прятать от всего мира. Он победит ее.
...вот такой был план.
– Научись уважать старших, - отвечает он мрачно. Руки вдруг выходят из подчинения. Его пальцы готовы. Губы – в нетерпении. – Не смей больше так со мной разговаривать.
Она колеблется, кажется, всего миг.
Сайлар обещал ей все исправить. Он никогда не лгал Клер и не станет сейчас.
– Погоди, – выдыхает она.
Слишком поздно.
Его руки сжимают ее запястья. Тянут. Толкают.
Она падает на кровать спиной вниз. Волосы рассыпаются по подушке.
– Сайлар...
Он нависает над кроватью. Чувствует, как непрошеная улыбка захватывает губы.
Да, таков был план. Но это было до того, как он задумался об ее будущем. До того, как начал беспокоиться об ее мнении и чувствах, прежде чем стал думать об ее улыбке. До того, как понял, что она может полюбить его.
Как Нейтана.
– Я более... алчен, – говорит он едва слышно. Словно на автомате, расстегивает ремень на брюках. Вытягивает из петелек. Смотрит на него невидящим взглядом. Хорошо бы стянуть им запястья Клер...
– Чем кто? Чем я? – спрашивает она в замешательстве. Ее грудь быстро и часто вздымается.
Сайлар роняет ремень, и он падает на простыню, соскальзывает на пол, стукается о ботинки. Сайлар сбрасывает их.
– Чем Нейтан.
Ее губы мягко приоткрываются.
Что ж. Значит, она хочет этого. Хочет, чтобы он дотронулся до нее. Вот этими самыми кровавыми руками.
Он стряхивает с себя рубашку. Футболку. Слой кожи.
– И я сделаю тебе больно.
Клер смотрит на него серьезно.
– Дай-ка я угадаю, – говорит она. - Ты заговоришь меня до смерти?
Почему он улыбается?
– Клер...
Она приподнимается. Встает на колени. Утопает в матрасе. Потом протягивает руки и прижимает ладони к его груди. Кажется, ее здорово удивляет, что его сердце бьется так бешено.
– Ты меня не отговоришь, – предупреждает Клер. Неуверенно проводит пальцами по его бокам. – Я не знаю, что я делаю и почему, но...
Сайлар прижимается губами к ее горлу. Наклоняется, толкает. Клер падает назад – и тут же замирает под ним. Он педантично расстегивает пуговички на ее рубашке.
Это как чинить часы. Снять крышку. Добраться до поломанных деталей... Хотя, конечно, вот так он их никогда не чинил.
Клер ничего не говорит, так что он касается губами к холмику ее груди. Ее сердце стучит как сумасшедшее – в едином ритме с его собственным. Так что освобождает Клер от лифчика. Ищет, что нужно исправить. Не находит – и опускает руки ниже, к поясу ее штанов.
У нее перехватывает дыхание. Сайлар прячет ухмылку в ямочке между ее ключицами.
Ее колени расходятся – медленно и грациозно, и он устраивается между ними. Вот так. Ничего удивительного в том, что ему здесь так удобно.
Острое желание заставляет мышцы напрячься. Он снимает с Клер туфли и носочки, стягивает с нее штаны, проводит большим пальцем по трусикам...
– Ты ведь не станешь выкрикивать свое имя? – спрашивает она дрожащим голосом.
Его руки замирают.
– Что?
Ладони Клер скользят вниз по его спине неожиданно смело.
– Ну, ты знаешь... В конце.
Растерянность делает его легкой добычей. Клер обвивает одной ногой его бедра. Обретает равновесие. Резко толкает. Сайлар падает на спину и Клер тут же садится на него верхом.
– Просто ты так себе нравишься, – объясняет она, едва дыша. Проводит по его груди обеими руками, царапая кожу короткими, тупыми ногтями.
Его тело охватывает мучительная жажда. Вот оно. Вот почему Клер так ему нравится. Она устремляется к незнакомому, опасному. Ныряет вниз головой. Бездумно. Отдаваясь всецело, без остатка.
– Ты мне нравишься больше, – заявляет он как ни в чем ни бывало.
Клер медлит. Щеки вспыхивают румянцем.
– Ты только ничего не воображай себе, Сайлар, – резко говорит она, расстегивая на нем штаны. Он приподнимает бедра, чтобы ей легче было раздеть его. – Это просто обмен, а не начало отношений.
Ему должно быть неприятно это слышать. Ему нужно правильно среагировать...
Но виски у него пульсируют.
– Думаю, что это моя самая любимая способность, – сообщает он, ухмыляясь.
Она скользит по нему вверх. Ее трусики трутся об его плавки.
– Какая?.. – ее глаза расширяются, когда до Клер вдруг доходит. – Погоди, но это же правда...
Приятное покалывание спускается с висков на шею, скользит по телу, пульсирует ниже пупка. Сайлар чувствует, как нарастает возбуждение. Ощущает реакцию Клер. Она снова легонько об него трется, потом переоценивает ситуацию и с силой сжимает губы.
Ну ладно. Не хочет говорить? Тогда он заставит ее кричать.
Его руки реко обхватывают ее бедра, прижимают крепче, удерживают на месте. Их взгляды встречаются, и Сайлар вдруг понимает: ничего в ней не сломано. Ему нечего исправлять. Но тогда почему...
Ее дрожащие пальцы скрываются под резинкой его трусов.
У него перехватывает дыхание.
Ох.
Она сжимает его член – неумело, смущенно и слегка сердито.
Так вот оно что. Это она его исправляет.
Сайлар переполнен смесью недоверия и глупой надежды. Его ладони обхватывают ее сзади. Он концентрируется... И рассеивает на атомы ее трусики и свои плавки. Чувствует ее горячую кожу...
– Вторая любимая способность.
– Кажется, я только что поняла по-новому, – ее голос дрожит и тело тоже, – выражение «раздеть взглядом».
Его улыбка вспыхивает – и тут же застывает.
Она направляет его внутрь, и Сайлар не уверен, что это хорошая идея.
Потому что одним разом точно все не обойдется.
***
Клер и раньше делала глупости.
Она пыталась покончить с собой пару десятков раз. Подвергала семью опасности. В седьмом классе предпочла Броди Заку. Но это?
Это просто безумие.
У отца будет сердечный приступ. У мамы разорвется аневризма. Это изменит ее мнение о себе – и о Сайларе – навечно.
Он приподнимается под ней. Проникает глубже. Растягивает... На секунду Клер вспоминает, как думала: он уже столько у нее забрал. Это она отнять не позволит.
И резко опускается на него.
Клер предает Нейтана, и Ноя, и саму себя. Она делает это не ради Питера. Она делает это не из страха и не назло. И даже не потому, что устала звучать, как заевшая пластинка.
Она делает это потому, что так правильно.
Это должно было быть грязно, больно и быстро. Но все не так. Ей следовало бы быть в ужасе. Удивляться. Смущаться. Но ничего такого Клер тоже не чувствует. Так как это может быть неправильным?
Кончики его пальцев скрываются в волосах в низу ее живота. Большим пальцем Сайлар обводит маленькие круги. И она теряет контроль...
– Не смей кричать «Клер», – предупреждает он, продолжая двигаться под ней.
Смех пузырится у нее в горле, как лимонад. Завтра она не сможет смотреть на себя в зеркало. Она будет себя ненавидеть. Точно будет. Но сейчас...
– Сайлар.
Он вздрагивает. Заставляет ее двигаться быстрее. Подводит к черте так близко, что Клер вынуждена передать ему контроль.
– Сайлар, – повторяет она. Он переворачивает ее с легким стоном, и Клер ударяется головой о спинку кровати. – Сайлар...
Медленно, точно по своей собственной воле, ее руки и ноги обхватывают его, прижимают, заставляя проникнуть глубже.
Внутри у нее все сжимается. Перед внутренним взглядом Клер – тот столик в Калифорнии, на котором она лежала со вскрытым черепом. Она успевает подумать: он видел все, что с ней не так. И все равно захотел провести вечность вместе.
Честное слово, она тогда была уверена, что это навсегда останется моментом их наивысшей близости. Но сейчас он трется об нее при каждом движении, заставляя забыть тот день. И Клер поднимается все выше и выше, она переступает через край...
Кажется, у нее проблема.
К этому она может пристраститься.
***
– Это было довольно... Пресно, – жалуется она после. Ее голос наполовину заглушен подушкой. – Ты даже носки не снял.
Он прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и кладет руки под голову.
Клер отодвигается еще дальше. Сворачивается клубочком на своей половине кровати.
– То есть не то чтобы я ждала, что потолок будет трястись, но... Сам знаешь.
Он смотрит в потолок:
– Я на удивление прост, Клер.
Она молчит. Долго. Потом тихо отзывается:
– Ага.
И засыпает у него под боком. Ну, вроде того. Кровать – большая, и расстояние между ними, к сожалению, заметно. Но ничего. Главное, что она осталась.
Теперь он точно справится. Как Сайлар. Он не смог сделать этого для Вирджинии и Элль, но может попробовать ради Анжелы и Клер.
Он встанет утром и наденет костюм. Встретится с Майкой и Трейси. Спасет своих людей. Станет достойным человеком.
И может быть тогда, однажды, он сможет вернуться домой. К ней.
Сайлар закрывает лицо рукой. Стонет. Смотрит на спину спящей Клер. Как же ему хочется придвинуться поближе и просунуть руку ей между бедер...
– Ни с места.
Хмурясь, он замирает.
Голос – тихий. Знакомый. Угрожающий.
– Встать.
Сайлар напрягается, приподнимаясь на локтях. Чувствует, как накрывающая их с Клер простыня натянулась у него на талии.
На пороге комнаты темнеют два силуэта.
Сайлар садится на кровати. Брови сходятся на переносице. Он протягивает руку, чтобы захлопнуть дверь. Ничего не происходит.
Ага, думает он.
Есть лишь два человека, способные – и желающие – пойти против него.
Питер и Гаитянин.
В следующей главе:
увы, неизвестно, что там будет. Она еще не написана.