Продолжение ориджа между тем пишется. Но как-то все кусками. Набросала уже страниц 50, а законченная глава всего одна - первая. Очень меня прет от моего персонажа. Такой он весь... живой и правильный. И я очень хорошо понимаю, как именно он выглядит. Ох. Как бы не сделать из него Марти Сью.

@темы: оридж: Самаэль

---

Все меня любили, когда я писала всякую хуйню типа "Одержимости" и "Возмездия". А теперь никто не любит. Так не написать ли продолжение? После прочтения FFN есть пара блевательных идей. А что? Придумаю себе новый псевдоним и напишу такое макси, что всех вывернет от сладости и ООС-шности.
У меня через 4 часа самолет. Если не напьюсь с французами до того (а все к тому идет), то могу сляпать какое-нибудь буэ. А то скучно мне что-то

---

Название: Попались!
Фандом: Герои
Персонажи: Сайлар, Клер, Питер
Рейтинг: PG
Спойлеры: до серии 5 сезона 3
Слова: примерно 1600
Автор: boonies
Оригинал здесь
Предупреждения: AU — это в некотором роде кроссовер со «Сплетницей»
Жанр: юмор
Саммари: вы когда-нибудь думали о том, кем стала работать Элль после того, как Анжела ее уволила?
A/N: во всем вините Кристин Белл, которая читает за автора в сериале «Сплетница»

Фичок сомнительный, конечно, но раз перевела, так перевела.

Попались!

Попались! Малышка К наконец-то воссоединилась со своими симпатичными дядюшками. От нас вы этого не услышите, обитатели Верхнего Ист-Сайда, но ходят слухи, будто Дядюшка Красавчик подумывает о том, чтобы проверить кое с кем генетику на прочность. Будем надеяться, что малышка К умеет ловить, потому что ее родственники определенно падают.

Клер захлопнула телефон и скосила глаза к носу.

– Что такое? – поинтересовалася Питер, вгрызаясь в свой бублик.

– Ничего, – пробормотала в ответ Клер, подозрительно оглядываясь вокруг. – Просто у меня паранойя. Совершенно без причины. Никакой связи с Интернетом.

Нисколько не убежденный ее ответом, Питер посмотрел ей в глаза и прищурился.

– Эй, хватит уже! – резко сказала она. – Давай сегодня без чтения мыслей. Пожалуйста.

– Извини, – в его голосе мелькнуа тень сожаления. – Старая привычка.

– Кстати, о старых привычках, – вклинился скучающий голос. – Почему бы нам просто не сходить нанести визит той девчонке Уокер? – и, после короткой паузы: – Это бы решило наши проблемы со слежкой. Навсегда.

– Нет! – хором ответили Питер и Клер.

– Синхронная блокировка? – Сайлар с интересом поднял бровь. – Мило.

И снова лизнул мороженое.

Клер, зажатая между ними на холодных ступеньках Пенн Плазы, тихонько вздохнула и протянула к нему руку.

– Это вообще-то была не наша идея, Сайлар.

Он протянул ей стаканчик моккачино из Sturbucks.

– Да, это все мама, – согласился он. – Мне порой так нравится ход ее мыслей.

Питер зажмурился и сжал зубы.

– Дыши, дыши, – прошептала ему Клер, сочувственно погладив по коленке.

– Не могу сказать, что расстроен изменением политики компании, – как ни в чем ни бывало продолжал Сайлар, облизывая ложку. – «Один из нас, один из них» – вот это было не совсем для меня, особенно в паре с твоим отцом.

Клер метнула на него испепеляющий взгляд.

– Ты прав. Программа «Три из нас» работает просто отлично. Всего четыре попытки убийства за двадцать минут.

Подтверждая ее мысль, Питер повернул запястье, и ложка сама собой застряла у Сайлара в горле.

– Оригинально, – отметил тот, прокашлявшись.

И бублик тут же вырвался у Питера из рук и шлепнулся на ботинок какого-то ни в чем не повинного прохожего.

Клер сердито отхлебнула фраппачино и снова открыла телефон.

Новость часа: может, малышка К и любит повеселиться, но кто-то должен сказать ей, что это не смешно. Порадуйте глаз порочной маленькой картинкой, которую мы только что получили [JPEG заблокирован Verizon]. Спасибо за подробности, аноним!

-- Да что такое с ньюйоркцами! – воскликнула Клер, придвинулась поближе к Питеру и захлопнула телефон.

Колено Сайлара коснулось ее собственного.

-- Хочешь, я это исправлю?

-- Тебя я не спрашивала, -- оборвала его Клер, бросив на него сердитый взгляд. – И вообще, это был риторический вопрос. И хватит устаивать метафорический геноцид.

-- Не трать время, Клер, -- сказал Питер, прислоняясь плечом к огромной подушке.

Уголки губ Сайлара приподнялись в легкой улыбке.

-- А ты – энергию, братец, -- он слегка склонил голову. – Тебе стоит сдаться голоду, Питер. Позволь ему вести тебя. Позволь ему…

Клер засунула кусочек бублика ему в рот.

-- Ешь, ладно? Обычную еду. Не мозги, не чужие способности, ничего такого ужасного.

Питер прикусил губу, пытаясь сдержать улыбку.

-- Кажется, наша цель близка.

Клер встрепенулась.

-- Здорово! Что мне делать?

Питер посмотрел вдаль и нахмурился.

-- Просто жди здесь.

-- Ага, щас. Не собираюсь даже, -- был ответ. –Я хочу помочь.

Сайлар с раздражением вытер губы, глядя на Клер.

-- Здесь безопаснее, принцесса.

-- Да что мне будет?! -- крикнула она. – Меня нельзя ранить! Какую часть этого предложения вы не понимаете?

Сайлар и Питер поморщились – от ее крика просто уши в трубочку сворачивались.

-- Следи за уровнем шума, -- сказал Сайлар. Его глаза опасно потемнели. Помолчав, он добавил, словно вдруг вспомнил: -- Пожалуйста.

Посмотрев на них с отвращением, она встала и швырнула свой стаканчик из-под кофе в ближайшую урну.

-- Я меняю правила, -- заявила Клер. – «Одна я, двое вас».

На этом она удалилась, излучая решимость. Только бросила напоследок:

-- Я сама его возьму.

С глубоким вздохом Питер и Сайлар встали, отряхивая штаны от крошек.

-- После вас, -- сказал Сайлар.

Питер поморщился.

-- Я правда это сделаю, -- крикнула Клер через плечо, до того испугав какого-то бизнесмена, что тот уронил газету. – Даже не пытайтесь меня остановить!

Питер и Сайлар обменялись взглядами.

-- Нет, только после вас! – ответил Питер.

Сайлар пожал плечами, а потом в несколько больших шагов догнал Клер и схватил за локоть.

-- Пункт 101, -- тихо сказал он, коснувшись губами ее уха. – Не привлекай к себе внимания.

Клер замолчала. Вздрогнула.

-- Фу. Как неуместно.

Сайлар проигнорировал ее, опуская другую руку к ней на поясницу.

-- Что, твое поведение? Согласен.

Питер приблизился к ним, схватил Сайлара за запястье и ловко отвел его руку со спины Клер.

-- Руки, -- сказал он.

В печали, Сайлар бросил взгляд на свое запястье. Кости уже почти восстановились.

-- Я учу ее, Питер. Как хороший дядюшка, -- его губы растянулись в порочной ухмылке. В его голосе прозвучало обещание. – И есть много-много вещей, которым я мог бы ее научить.

Клер уже открыла рот, чтобы возмущенно возразить, но тут влез Питер.

-- Например? -- поддразнил он. – Как стать монстром? – его рот скривился, а лицо потемнело. – Как использовать людей? Как разрушать жизни?

-- Как эволюционировать, -- возразил Сайлар, оскаливаясь. – Как расширить свои возможности. Как…

Взглянув на улицу, Клер округлила глаза.

Через дорогу от них, под фонарем, нервно вышагивал помятый маленький человечек, то и дело проводя руками по волосам. На нем было пальто на три размера больше, а его глаза испуганно стреляли по сторонам…

-- Извините, -- сказала она веско, отступая от дядюшек.

Ни Сайлар, ни Питер этого даже не заметили.

Клер неторопливо подошла к человечку, стараясь выглядеть дружелюбно и безопасно. Она быстро разделила волосы на прямой пробор, завязав по бокам два лохматых хвостика, стерла губную помаду и обвязала куртку вокруг пояса.

-- Простите, -- мило сказала она, приблизившись и сияя глазами. – Я упустила школьный автобус. – На ее лице появилась выражение беспомощности. – И я вот подумала: может, вы поможете мне найти другой?

Человечек недоверчиво осмотрел ее.

-- Простите, -- сказал он. – Я нездешний.

-- Ох, -- вздохнула Клер. – И я тоже неместная.

Тот немного расслабился.

-- Я бы помог, честное слово, но думаю, что вам сейчас не стоит стоять рядом со мной.

Клер заколебалась.

-- За мной уже несколько дней гонятся – я даже… -- пробормотал он и потер лицо. – Я даже не знаю, что натворил. Что я такого сделал?

Лицо Клер смягчилось.

-- Уверена: все будет в порядке.

Но он только головой покачал.

-- Не будет.

-- Я – Клер, -- она протянула ему руку.

-- Джо, -- кивнул он. На его лице внезапно появилось благодарное выражение.

-- Приятно познакомиться, Джо, -- улыбнулся Сайлар, выступая из-за спины Клер. Его костюм выглядел как-то странно помятым.

-- Вам придется пройти с нами, -- добавил Питер. Его бровь была подозрительно опалена.

Джо отступил с усталым вздохом, подняв ладони перед собой, словно защищаясь.

-- Так и знал. Я так и знал. Чтобы такая красотка решила вдруг меня склеить? Ну конечно. Разумеется, это ловушка.

На этом он безо всяких церемоний бросился бежать. Пальто развевалась за его спиной, точно крылья.

-- Обалдеть как вы здорово сработали, ребята, -- проворчала Клер и кинулась за ним, не обращая внимания на преграждающие ей дорогу такси и автобусы.

Секунду поколебавшись, Сайлар поднял два пальца.

-- Ну что, в мешок его?

Нисколько не впечатленный, Питер неохотно согласился. Потом тоже поднял руку.

-- Только чтобы не больно.

-- За собой последи.

Ничего не произошло.

К тому моменту Клер уже почти догнала Джо. Оба они готовы были вот-вот исчезнуть из поля зрения.

Нахмурившись, Сайлар посмотрел на свои ладони.

-- Ты что, блокируешь меня?

-- Что? Нет! Я думал, что это ты меня блокируешь.

-- У меня нет такой способности.

-- У меня тоже.

Обменявшись быстрыми взглядами, они сорвались с места, перепрыгивая через машины.

-- Он что, блокирует способности других? – спросил Питер, пытаясь перекричать ветер.

-- Я не читал его дело, -- ответил Сайлар. – Это все равно что прочитать меню, но ничего не заказать…

Питер оттолкнулся от бордюра.

-- Так, все, молчи.

-- А ты-то почему не прочитал? – поинтересовался Сайлар, огибая угол.

Питер попытался перевести дыхание.

-- Не хотел знать.

С трудом дыша, Сайлар оперся ладонями о кирпичную стену.

-- Мы потеряли Клер.

Питер рвано вздохнул.

-- Если этот парень смог заблокировать наши способности…

Глаза Сайлара потемнели.

-- Бегом!

-- Вы что тут делаете? – весело спросила Клер, неожиданно появляясь из-за угла. Ее волосы были мило взлохмачены.

-- Пытаемся… спасти тебя? – сказал Питер вопросительно и нахмурился.

-- Точно, -- ухмыльнулась она, снова надевая куртку. – Я заманила его на электрическую проводку. Какое-то время будет недоступен.

Сайлар подошел к Клер поближе, внимательно осматривая ее с головы до ног.

-- И ты выжила?

Клер моргнула.

-- А почему я должна была не выжить?

-- Потому что он блокировал наши способности… -- начал Питер, проводя обратной стороной ладони по ее испачканной щеке.

Клер секунду молчала, а потом вдруг прищурилась.

-- Вы что же… не читали его дело?

И оба ее дядюшки тут же нашли под ногами что-то невероятно интересное.

-- Ух ты, папа будет в восторге, -- сказала она, не обращаясь ни к кому конкретно. – Давайте я быстро расскажу, а потом мы пойдем позавтракаем. Джо может блокировать способности примерно на час. Анжела хочет взять его разведчиком.

Сайлара эта маленькая речь, похоже, впечатлила. Он кивнул ей с явным одобрением.

А вот Питер по-прежнему выглядел озабоченным.

-- А почему его способность не подействовала на тебя?

Клер сделала эффектную паузу.

-- А потому-то я другая, -- ухмыльнулась она. Ее глаза сияли. – Особенная.

Ответом ей был лишь стон.

Попались! На 34-й улице малышка К и ее очаровательные дядюшки наконец-то подружились. Как же это мило! Но что скажет Бабушка, когда обнаружит, что в жизни каждой девушки наступает момент, когда слово берет любовь? Не говорите, что мы не предупреждали вас, Королева А!

Увидимся! Мы знаете, что любите меня.

XOXO. Сплетница.

@темы: Герои, фики, джен

---

Кстати, об Аде... Видите эти ворота вдалеке? За ними-то и находится вход в Ад. Это если верить канону - в смысле, Торе. А если верить фэнону, то есть Зохару, то врата в Ад находятся в милом местечке под названием Геенна Огненная. Надеюсь сфотографировать - мы каждый день мимо нее шастаем. Хотя теперь, когда мне НАДО, фиг мы туда поедем, конечно.

@темы: дневничковое

---

Еду-еду в аэропорт, не будет меня неделю почти. Если вдруг задумаете голосовать за фики в Драбблмании, то я за все три фига ПодСолнуха, причем на первом месте Белочка.

@темы: фики

---

Друзья!

Вот тут вы можете выдвигать свои любимые фики по "Героям" на кагбэ заключительное фик-награждение по сериалу. Все самое любимое - во всех номинациях. Единственное, что фики там выдвигаются англоязычные. Так что если у вас есть любимцы в американской части - не поленитесь, заполните список. Фандом должен знать своих героев... В смысле - "Героев".

Можно было бы провести такое и у нас, но я примерно представляю, как неприятно это закончится. Так что давайте хотя бы ненадолго присоединимся к более дружелюбной части фандома

@темы: рекомендации, Герои, сериалы

---

А я все же отправила своих "Инкубов" в одно издательство. Ну, то есть не то чтобы сама я этого сделала... Впрочем, неважно. Теперь сижу, жду отказа, пишу приквел. Ну а что? Издательство на свете не одно. В конце концов, переведу на английский - и отправлю американцам. Ну а вдруг? Все по-разному продают книжки, и то, что в одном издательстве может не прокатить, в другом примут со всей душой. В общем, как-то так. Это я по статьям знаю - у всех свой формат. Повторяю себе, как мантру: если тебе скажут "нет", это не значит, что ты - лох. Это значит, что неформат. Это как со статьями: то, от чего будут морщиться в XXL, в "Здоровье" возьмут со всей душой. И наоборот. Попробуй предложи "Здоровью" текст о радостях ритуальной некрофилии! То-то.

@темы: оридж: Конор, дневничковое

---

Знаете, а ведь я так и не запостила никуда тот фик по Делене - ну, который кроссовер с "Днем сурка". Уж очень бета мне его изгадила, а искать новую лень. Так и не получилось блеснуть в фандоме "Вампирских дневников"

@темы: damon/elena, фики

---

Будущее "Героев"

Ничего интересного насчет будущего «Героев» на Комик-Коне сказано не было.

читать дальше, что я накопала из транскрипта панели

«Мы не были не до конца подготовлены к тому, что сериал не продлят на пятый сезон, - сказал Тим Кринг. – В концовке четвертого сезона прослеживалась определенного рода симметрия, однако мы все еще надеемся на то, что нам удастся продолжить эту историю».
Однако новостей, увы, нет. «Когда будет что анонсировать, я тут же об этом скажу», - добавил он. По словам Кринга, то, что «Герои» находились на третьем месте в списке самых скачиваемых сериалов, внушает оптимизм. Кроме того, он рад тому, что «Герои» - «такой крупный международный брэнд». В заключение он похвалил тех, кто смотрит шоу «любым доступным способом».

После чего перешел к обсуждению своего романа-триллера Shift, который выходит 10 августа. Собственно, причина, по которой Зак присоединился к нему во время этой панели (хотела написать «на панели», но вовремя спохватилась, хаха), в том, что он озвучил промо к книжке. Он же задавал вопросы, то есть, собственно, выступал в качестве журналиста. Выступал, на мой взгляд, очень даже: вопросы подготовил заранее, закачал себе в телефон, чтобы не забыть чего важного. Спрашивал, в чем разница между написанием книжек и сценариев, просил краткое описанию сюжета, - в общем, вполне себе вел хорошее интервью. Потом пригласил публику задавать свои вопросы. В общем, поддержал друга – уверена, что большинство фанатов пришло полюбоваться на Зака, а не на Кринга.

@темы: Герои, сериалы, Зак

---

Вот объясните мне: зачем я посмотрела фотки с комик-кона? Мне же нужно РАБОТАТЬ!



Все остальное тут

Да-да, я помню, как говорила, что не пойду в слэшерское сообщество, но блиииииииииииииииииииииииииииин!!!!

@темы: Герои, сериалы, Зак

---

Я более чем уверена: Зак имел в виду что-то совершенно другое. Однако фонадге заэтреговонэ.

airplaine phychology. power move. lips. she better don't. fully reclined before taxi. oh. comic-con too.

@темы: Герои, Зак, дневничковое

---

Про рейтинги

Это я собрала все по тому же словарю Fanlore.

Рейтинги в фиках
Как отличить G от NC-17, понятно всем. А где граница между R и NC-17?

Рейтинг – это обязательный элемент «шапки» в начале фика. По рейтингу можно определить, для какой аудитории предназначена эта работа. Стоит различать рейтинги и предупреждения: первый термин более общий. Так, фики, в которых присутствуют откровенные сексуальные сцены, жестокость или описания вcевозможных мерзостей (расчлененки, каннибализма), могут идти под одним и тем же рейтингом, хотя содержание будет совершенно разным. Тут-то и понадобятся предупреждения.

Классификация рейтингов

Классификации

Номер 1. Пожалуй, самая популярная классификация базируется на американской системе присвоения рейтингов киноработам (Motion Picture Assossiation of America's Raiting Board). Вот их список (с официальными объяснениями, предоставленными МРАА):

G: General Audiences (для любой аудитории, без ограничений)

PG: Parental Guidance Suggested (детей рекомендуют допускать в сопровождении родителей)

PG-13: Parents Strongly Cautioned (дети до 13 лет допускаются только в сопровождении взрослых)

R: Restricted (зрители ограничены по возрасту: обычно на такие фильмы не допускаются дети до 16 лет)

NC-17: No one 17 and under admitted (многие считают, что это соответствует фразе «детям до 17», однако точный перевод такой: «семнадцатилетние и более юные зрители к просмотру не допускаются». Это значит, что детям до 18 на этот фильм не попасть)

Номер 2. Австралийская система классификации кинофильмов использует другие рейтинги.

G: без ограничений. Это не означает, что фильм детский, просто в нем нет ничего оскорбительного и неподходящего для детских глаз.

PG: сопровождение родителей рекомендовано детям до 15.

M: для зрителей старше 15 лет.

MA: в сопровождении взрослого. Дети до 15 могут попасть на фильм вместе с родителем или опекуном.

R: фильм для ограниченной аудитории. Допускаются только зрители старше 18 лет. Причины могут быть самые разные: в фильме может быть много секса, жестокости или ругани.

X: фильм для ограниченной аудитории. Допускаются только зрители старше 18 лет. Разница с R в том, что этот рейтинг более специфический: он является предупреждением об откровенных сексуальных сценах.

NB: Также в рейтингах можно встретить интернет-акроним NSFW (Not Safe For Work) – такой линк обычно ведет на сайт с обнаженкой или описанием (изображением) секса. В общем, такой на работе не откроешь! Если говорить о фанатском творчестве, то предупреждение NSFW говорит о том, что вам предстоит увидеть откровенный рисунок или коллаж.

Номер 3. Некоторые архивы фанатских работ (например, fanfiction.net) используют рейтинги, разработаные на fictionraitings.com.

K: подходит для аудитории старше 5 лет. Здесь не найти грубых выражений, взрослой тематики и жестокости.

K+: подходит для детей старше 9 лет – здесь возможна жестокость, но травмы, которые получают персонажи, обычно несерьезные (или описаны без подробностей). Немного ругани (не матерной!) в таких работах возможно, однако никакая взрослая тематика по-прежнему не допускается.

T: подходит для тинейджеров (детей старше 13 лет). Жестокость, ругань (не грубая) и намеки на взрослые темы (скажем, романтические отношения) допускаются.

M: не подходит для детей моложе 16 лет из-за явно выраженной взрослой тематики (подробная, но не грубая эротика), сцен насилия/жестокости и матерной ругани.

MA: подходит только для взрослых. По сути дела, это откровенная/извращенная матерная порнография и/или подробная расчлененка. Впрочем, этот рейтинг архивы предпочитают не использовать.

B(дополнительный рейтинг): для малышей от года до 4. Здесь не может быть ругани, взрослых тем, жестокости и в целом вещей, которых маленькие дети неспособны понять в силe возраста. Этот рейтинг также не используется большими фанфик-архивами (тем же fanfiction.net).

Одна из главных трудностей использования кинорейтингов для фанфиков в том, что сексуальные сцены/обнаженка на видео и в тексте – это совершенно разные вещи. Некоторые райтеры отказываются присваивать своим фикам рейтинг – и потому, что не могут решить, какой будет наиболее подходящим, и потому, что считают рейтинги неинформативными. Кроме того, многие фаны считают несправедливым, что слэш и гет-фики с одинаковым уровнем откровенности получают разный рейтинг: у слэш-фика он всегда выше. Так, не существует такого понятия, как слэш-фик с рейтингом G, поскольку считается, что гетеросексуальное большинство может счесть оскорбительным описание отношений между персонажами одного пола.

Номер 4. Вот какая классификация принята в современном фикрайтинге сегодня:

G: без ограничений. Это, как уже говорилось, не значит, что фик написан специально для детей. Это значит, что в нем нет ничего неподходящего для детских глаз. Романтическая линия невинна (герои держатся за руки, иногда целуются, но, знаете, без подробностей), а сцены насилия редки и не слишком жестоки (кого-то могут ударить, но никто не умрет). Порой даже у первоисточника бывает более высокий рейтинг, чем у фика.

PG: в фиках с этим рейтингом жестокости может быть побольше – в них можно включать экшн-сцены, однако и там насилие, равно как и его результаты будут описываться без жутких подробностей. При этом увечья и смерть персонажей вполне возможны. В таких историях допустимо прямым текстом говорить о сексуальной привлекательности персонажей, позволять им французские поцелуи и петтинг. Также этот рейтинг может присваиваться фикам, в которых есть ругань.

PG-13/14/15: как и в кино, этот рейтинг самый неясный. С одной стороны, здесь все немного откровенней, чем в PG, с другой – не так откровенно, как в R. Больше жестокости, возможны упоминания наркомании, инцеста и других взрослых тем, но все без подробностей. Между персонажами может случаться секс, однако он скорее подразумевается, чем описывается в деталях. В общем, здесь нет ничего такого, чего не найти в обычных книжках для такого возраста.

R/M/MA: очень жестокие сцены насилия, расчлененки – если рейтинг присвоен фику европейским автором. Американцы обычно дают этот рейтинг фикам с сексуальными сценами, описанными без мата и натурализма. В общем, это эротика, а не порнография. Также американцы предупреждают даным рейтингом о том, что кого-то из персонажей изнасилуют, или отношения между героями попадают под понятие инцеста, а может, в фике объявится педофил. Впрочем, никаких натуралистических подробностей все равно не будет.

NC-17: как правило, самый высокий рейтинг для фиков, хотя австралийцы вполне могут использовать для точно таких же по откровенности историй рейтинг R. NC-17 практически всегда подразумевает наличие предельно подробных сексуальных сцен. Это либо жесткая эротика либо откровенная порнография, включающая всевозможные извращения. Процессы и части тела, которые, в общем, и становятся главными героями таких историй, называются своими самыми грубыми именами. В описаниях допустимы вульгаризмы и мат. Фики, в которых есть подробные сцены изнасилования и педофилии, также практически всегда являются энцешками. Иногда, впрочем, авторы обозначают этим рейтингом не только секс, но и подробные описания пыток, массовых убийств или каннибализма.

Номер 5. Фанатская классификация
В феврале 2005-го года фикрайтер Jori получила письменное предупреждение от МРАА, в котором ей предписывалось прекратить использовать рейтинг NC-17 для обозначения своих работ.
Фанаты, с одной стороны, попытались оспорить свое право использовать этот рейтинг, а с другой стороны, тут же изобрели собственную классификацию. Вот она:

FRC — Fan Rated Suitable For Children (подходит для детей)
FRT — Fan Rated Suitable For Teenagers (подходит для тинейджеров)
FRM — Fan Rated Suitable For Mature Persons (подходит для взрослых)
FRAO — Fan Rated Suitable For Adults Only (только для взрослых)

Впрочем, используют ее не так уж и часто.

Ссылка:
FictionRaitingsGuide - схема классификации рейтингов. Для тех, кому проще один раз увидеть, чем сто раз прочитать.

@темы: фикипедия, дневничковое

---

Кто есть кто в фандоме

Подумала, что тут этот пост будет смотреться куда уместней, чем в моем ЖЖ
Это, если что, перевод терминов из словаря Fanlore, которые я перевела и собрала в одну статью.

NB: никаких прав на использование изображений героев мультсериалов "Смешарики" и "Лунтик" я не имею. Но что поделать, если они подходят по описаниям?

КТО ЕСТЬ КТО В ФАНДОМЕ

Fanboy

Фанбой – это фанат, которому не хватает ума и хороших манер для того, чтобы понять, что далеко не все разделяют любовь его жизни. Он настолько одержим, что теряет всякий интерес к людям, стоим им сказать, что они не понимают его энтузиазма.
Говоря «фанбой», частенько имеют в виду великовозрастного инфантила, пренебрегающего гигиеной и в свои 35 (45, 50) живущего с родителями. То есть что-то типа айтишника, но помешанного не на компьютерах, а, скажем, на сериале «Доктор Хаус». При этом инфантил этот может быть как М, так и Ж.
Впрочем, многие просто обозначают словами «фанбой» и «фангерл» фанатов и фанаток соответственно.

читать другие характеристики

Aca-fan (мн. aca-fen)


Синоним: scholar-fan. (к этому слову я бы поставила свою фотографию, но хорошей не нашлось)
Буквально: ученый-фанат, то есть человек, изучающий фанатство. Точная дата происхождения термина неизвестна, но это случилось где-то в начале 90-х. Впрочем, широкое распространение термин получил лишь в 2002-м, когда Мэтт Хиллс опубликовал монографию «Культура фанатства», где написал о различиях терминов aca-fan и fan scholar. Первым словом назывались именно ученые, исследователи, вторым – фанаты, для души заодно изучающие фанатство. Одним словом, aca-fan – профессионал, а scholar-fan – любитель, дилетант. Впрочем, это разделение не прижилось – термин aca-fan сегодня общий для всех.

УЗНАТЬ БОЛЬШЕ

Big Name Fan (BNF)

Именитый фанат – это, как понятно из названия, известный в фандоме человек. Изначально этот термин употреблялся в отношении людей, отличившихся перед фандомом – организаторов фанатских конвенций, создателей фанзинов, самых популярных фикеров и создателей фанарта, а также тех, кто помогал профессиональным писателям.
К сожалению, фанаты так и не пришли к общему мнению относительно того, кого однозначно называть BNF. Этим выражением могут обозначать самого популярного автора в фандоме либо того, чье имя известно в фандоме или за его пределами – но непременно благодаря чему-то хорошему; такой человек не может быть плагиатором или скандалистом.
Впрочем, в последние годы этот термин приобрел уничижительный оттенок – так говорят о тех, кто слишком уж зазнался и ведет себя как капризная примадонна, а также тех, кто пытается использовать свою популярность ради личной наживы.
Сегодня трудно сразу сказать наверняка, в каком значении термин употребляется по отношению к тому или другому человеку. Все зависит от контекста. Но что поделать? Известность – всегда почва для личных нападок в злоупотреблении славой.

КСТАТИ:Забавно, что среди фанатов научной фантастики был термин Secret Masters of Fandom (тайные мастера фандома). Он означал примерно то же, что BNF. Изначально его употребляли в уничижительном смысле, но потом этот оттенок потерялся. Сегодня это нейтральный термин.

Bitter Old Fanfic Queen (Bitter Old Fandom Queen, BOFQ)

Едкая и дряхлая королева фанфиков. Этот термин пришел из фандома X-Files и означает прожженного циника, который уже все видел ничему на свете больше не удивляется. Он(а) уже в курсе всех вопросов, которые задают новички, и устал(а) от них до смерти. Несмотря на понятность, этот термин так и остался в собственности X-Files. Странно, да? Ведь в любом фандоме есть такая королева. Даже если это король.


Fan Writer

Фанфикер (или просто фикер) – фанат, пишущий фики (фанфики, фанфикшн). При этом неважно, профессиональный это писатель или нет: многие фикеры также пишут и свои собственные произведения, не относящиеся ни к какому фандому, а многие являются профессиональными писателями, просто балующимися фикерством.


Fangirl

У этого слова два основных значения – положительное и нейтральное.
В нейтральном значении фангерл – это просто фанатка, девушка-фан.
В положительном значении это слово, которым некоторые фанатки называют самих себя, подразумевая, что они очень преданы фандому, любят его беззаветно, не пытаясь анализировать или критиковать.
В английском языке слово также используется как глагол (to fangirl).
Фангерлс могут поддерживать канон (первоисточник), создателя канона или другого фаната (фанатку), выражая восторженное восхищение им или тому, что они делают. Обозначением их эмоций служит слово squee – ономатопоэтическое восклицание, выражающие радость и энтузиазм. Это словно можно употребить как междометие или глагол.

Порой, впрочем, слово употребляется и в уничижительном значении – чтобы обозначить человека, чье понимание поверхностное, внимание -
легкомысленное, поведение не говорит о чувстве собственного достоинства, а интерес сугубо сексуален.

Fanpair

Этот термин обозначает вашего фана-партнера. Звучит романтично? Наверняка, особенно если вы – любитель слэша или фемслэша. Однако отношения внутри фанатской пары совсем необязательно подразумевают сексуальную составляющую. Фанат (ка) и его (ее) пара – друзья, очень привязанные друг к другу и к фандому. Они могут вычитывать фики друг друга или выступать соавторами фанатских работ (фиков, фанвидео, фанарта).
Впрочем, сегодня этот термин употребляется реже: его заменили выражения fannish best friends (друзья-фанаты), partners in crime (соучастники), betas (бета-ридеры) и cowriters (соавторы).


Fannish Butterfly

Бабочка или мотылек – это фанат, который заигрывает то с одним, то с другим фандомом. Это антоним к слову «моно-фан» (то есть человек, порой годами, а то и всю жизнь преданный одному-единственному фандому). В первый раз термин fannish butterfly употребила Мишель Кристиан (это случилось в 1995-м году), во время фанатской конференции, возражая против популярного в то время выражения «слэш-шлюхи» (slash sluts), которым награждали тех, кто одновременно интересовался больше чем 2-3 фандомами.


Friendshipper

(Френд)шиппер – это фанат, поддерживающий идею отношений между двумя персонажами в каком-либо фандоме. Эти отношения могут быть сексуальными (причем как гет (гетеро), так и слэш (гомо)), так и просто дружескими, платоническими.

Lolfan

LOL-фан – этот фанат, котороый, хотя и принадлежит к какому-либо фандому, приходит в него исключительно ради того, чтобы посмеяться над первоисточником или другими фанатами. Он читает/пишет пародии и обычно только ими и ограничивается. Изначально этот термин эксклюзивно принадлежал фандому «Сумерек» (Twighlight), но его распространение давно уже вышло за пределы любителей вампирской саги.

Lurker

Наблюдатель – человек, который с удовольствием потребляет фанатское творчество и читает форумы, но никогда не участвует в обсуждении и не оставляет комментариев. Причин для молчания может быть много. Возможно, ему безразличны другие фанаты. Может, он не хочет светиться или он – новичок, который пока еще мало знаком с фандомом и не желает прослыть невежей.
Их количество сложно отследить: ведь как только наблюдатель как-то себя проявляет, он перестает быть просто наблюдателем.

Machete Beta

Бета-мачете. Это выражение в английском языке может быть как существительным, так и глаголом. Что оно означает? Бета-мачете – это более критичный, безжалостный и резкий бета-ридер, чем просто бета. Изобрели его в фандоме X-Files, в мейл-листе Yes Virginia. Обычно фикеры посылают новые работы на вычитку друзьям и приятелям, которые, как правило, только и говорят: «Потрясающе! Немедленно это запости!». Участники сообщества Yes Virginia относились к фикам более критично. Они указывали на грамматические и фактические ошибки, обращали внимание на нюансы, развитие характеров, сюжет, авторский стиль – то есть выступали как критики, а не как группа поддержки.
Во множестве фандомов этот термин используется до сих пор.


Moderator (mod)

Модератор – человек, который руководит фанатской деятельностью: организовывает конкурсы, следит за происходящим в сообществах, форумах, досках объявлений, мейл-листах.
Если в одном сообществе (на форуме и т.д.) несколько модераторов, их называют ко-модераторы (co-mods). При этом совсем необязательно, что все ко-модераторы имеют одинаковые права.

НА СЛЕДУЮЩИХ ТРЕХ УЧАСТНИКОВ ФАНДОМ-КУНСТКАМЕРЫ КАРТИНОК Я ПОДОБРАТЬ НЕ СМОГЛА

Archivist
Архивист(архивариус) – это человек, который ведет и систематизирует фанатский архив. Архивисты могут работать по отдельности либо командой (если архив очень большой).
Сегодня существуют программы для автоматической архивации – такие как Automated Archive or eFiction, но раньше архивариусы делали свое дело вручную: форматировали фики (порой конвертируя обычный текст в html) и вручную вбивали их в содержание по алфавиту. Специальный софт не сразу поддается тем, кто не пользовался им раньше, так что архивариусам приходится поправлять ошибки форматирования, допущенные новичками.
Среди обвинений, которые выдвигают против архивариусов, обычно бывают следующие: что архивариус переписывает авторский материал, чтобы втиснуть в формат, и что ворует историю, если он берет ее без разрешения автора (обычно авторы возмущаются даже в том случае, если есть ссылка на оригинал). Второе обвинение также возникает, если архивариус поместил в архив историю, которую автор решил убрать из Интернета.


Harmonian
Очень популярный термин в фандоме Гарри Поттера. Хармониан – это активный и шумный шиппер пэйринга Гарри/Гермиона. Говорят, что этот пэйринг привлекает больше фанатов мужского пола, чем какой-либо другой – в каком бы то ни было фандоме. Автор термина – Мэд Ай Майк (Mad Eye Mike). Хармонианы уверены, что этот пэйринг должен был войти в канон – и на протяжении первых пяти книг о Гарри Поттере к этому были все предпосылки.
УЗНАТЬ БОЛЬШЕ...И ЕЩЕ БОЛЬШЕ


Neofan (newbie)
Нео-фан (или «нео») - это новичок фандома. Чаще всего термин используется среди фанатов научной фантастики.
Термин newbie более новый, он родился с появлением интернета. Как и словом neofan, им обозначают людей, недавно присоединившихся к форуму (сообществу, фандому), и пока не в полной мере знакомых с местными правилами поведения. Если их поведение раздражает старожилов, новички получают комментарии вроде «lurk moar» («еще понаблюдай»). Среди антонимов к слову «новичок»: regular (свой), oldbie (старожил) и, наконец, Bitter Old Fandom Hag и Bitter Old Fanfic Queen – аксакалы: едкий старый король фэндома и едкая и дряхлая королева фанфиков.

@темы: фикипедия, дневничковое

---

Оридж

Переделала первую главу, дописала. Мне кажется, так она лучше - приобретает какой-то смысл и вообще


Самаэль

I Наами

Глава 1

1
Верите вы в случайности или нет, но самые важные события в жизни обычно происходят помимо нашей воли. Вы говорите «это просто совпадение, никто ничего не планировал». На самом деле – планировал, и еще как. Только вас в свои планы не посвятил.
Так что когда суккуб Наами столкнулась на улице адской столицы Пандемония с дьяволом, только-только спустившимся в Преисподнюю из самого Рая, случайностью это точно не было. Кто подстроил их встречу? Об этом остается только догадываться. Но давайте начнем по порядку.

Итак, был жаркий день...

Итак, был жаркий день, – летний, если это важно, хотя климат в Аду был ровным независимо от сезона, и Наами загляделась на чью-то шикарную машину, размышляя о том, что водитель, да прольются на него неудачи, мог бы и подвезти девушку на каблуках домой. Ишь как вывернул на нее шею, жалкий гомункул! Да, смотреть-то они все горазды, а как доходит до дела...
Именно в этот момент все и произошло. Наами и сама такое проделывала сотни раз: нужно выбрать жертву, взять бокал вина или стаканчик с кофе, сделать вид, что смотришь не в ту сторону и – ох, простите! химчистку я оплачу! а меня – Наами, очень приятно познакомиться!
А как иначе честной девушке заработать на жизнь, если ее муж предпочитает проводить время в боях, а не в ювелирных магазинах? И ладно бы еще приносил любимой женщине много-много денег, так нет же! Все, что делал демон Азазель, которому Наами приходилась законной женой, было исключительно ради идеи служения злу!
– Ох, простите!
– Ну что вы, это я виноват, – высокий демон, темноволосый и синеглазый, улыбнулся и подхватил Наами под руку, не давая упасть. – Надо было смотреть, куда иду...
Губы у него были – словно спелые ягоды. Кажется, только слегка прикусишь – и брызнет сладкий сок.
– Не ушиблись? – обеспокоенно спросил он.
Наами встрепенулась и с неохотой отделилась от его груди.
– Нет, все в порядке.
Здесь, наверное, нужно сделать небольшое отступление. Суккубам, ловцам чужих эротических фантазий, на роду написано быть бессовестными. Будь это не так, суккубы бы работали мойрами, нисколько не интересующимися противоположным полом и плюющими на свой внешний вид, а то и вовсе пели бы в хоре ангелов. Во всем Пандемонии было не сыскать демоницы искусней – читай, бессовестней, чем Наами. Но сейчас с ней творилось что-то странное: она не знала, куда девать глаза и что делать с руками. Трудно поверить, но она даже чувствовала смущение.
– Точно?
Наами подняла взгляд и снова увидела этот чертов рот – с изогнутой, словно лук, верхней губой и пухлой нижней – и почувствовала, что краснеет.
– Точно, – пробормотала она и, совершенно смешавшись, обогнула красавчика и поспешила прочь, стуча тонкими каблучками по мостовой и мысленно кляня себя на чем свет стоит. Это что ж такое сейчас произошло? Никто во всей столице Преисподней (а может, и за ее пределами) не мог бы сказать, что Наами – из робкого десятка. Так почему же этот демон так ее смутил? Не потому же, что у него красивые губы? Успокоившись и немного поразмыслив, она пришла к выводу, что дело в его глазах. Все-таки демоны редко бывают такими синеглазыми. Этот чистый, глубокий синий цвет скорее свойствен... Наами замерла, пронзенная внезапной догадкой.
Власть в Аду сменилась только вчера – да с каким скандалом! И было отчего: после года ожидания, прошедшего после гибели прошлого хозяина Ада, в качестве нового Сатаны Лаборатория Света назвала архангела Самаэля. Не то чтобы раньше не случалось ничего подобного: в конце концов, в свое время властелином Преисподней был падшие ангелы Люцифер и Оливьер. Но ведь в том-то и дело, что этот, по слухам, был совсем не падшим. Действующий архангел, не раз и не два руководивший райскими войсками – в том числе и в столкновениях с Адом – даже в одиночку был грозной силой. Во всяком случае, среди жителей Преисподней, когда-либо осмелившихся встать на его пути, не выжил никто, и в лицо его здесь не знали.
Была во всей этой истории, конечно, определенная интрига. В противоположность земным убеждением об устройстве Ада, Сатана – это не имя, а должность, и срок его службы ограничен, словно президентский. Каждые шестьдесят шесть лет власть в Преисподней менялась, причем занять освободившийся трон мог лишь один из шести Великих Герцогов Ада. Но в этот раз случилось невероятное: вторая мировая война унесла жизни как действующего Сатаны, так и шести его главных помощников. На этот случай в правилах Ада предписывалось дожидаться знака, должного указать на нового преемника власти. Однако прошел год, и он все еще не появился. Без руководства Ад напоминал обезглавленную курицу: несся, не разбирая дороги, и забрызгивал кровью все, что оказывалось на пути. Увы, на пользу ему это не шло: чем больше беспорядка было в Аду, тем его обитатели становились слабее. А это, в свою очередь, мешало поддерживать баланс Добра и Зла, необходимый для бесперебойного существования Земли. Словом, когда уровень зла в Преисподней повысился до недопустимых пределов, Лаборатория Света, как теперь по современному назывался Рай, взяла командование на себя. Так и.о. Сатаны оказался один из семи самых высокопоставленных архангелов.
Понятно, что это назначение вызвало у жителей Ада огромное недовольство. Шептались, будто несколько верховных демонов, лишь слегка не дотянувших до статуса Великих Герцогов (а значит, и до шанса самим был назначенными Правителями Ада) готовят государственный переворот, так что обстановка вокруг была весьма неспокойная.
Так неужели новый властелин оказался настолько безрассуден, что решился покинуть замок до того, как его власть окрепнет? Легкая белая рубашка демона мелькнула в толпе, и Наами ускорила шаг.
Дьявол – если, конечно, это был он, – шел неторопливо, с интересом разглядывая улицы Пандемония. Все в нем выдавало чужака: и слишком светлая по адским меркам одежда, и нездешнее выражение лица, и явное туристическое любопытство, с которым он оглядывался по сторонам.
– Эй! – На суккуб, разумеется, оглянулось пол улицы, однако тот, к кому Наами так бесцеремонно обратилась, неторопливо продолжил свой путь. – Погодите! Вы разлили мой кофе!
На этот раз он обернулся. Заметил, узнал, пронзил взглядом своих немыслимых глаз. Улыбнулся:
– Кофе? – уточнил демон. – Я не заметил у вас стаканчика.
– Потому что его не было, – объяснила Наами, пробираясь к нему сквозь толпу.
– Аааа, – понимающе кивнул он – То есть вы пили воображаемый кофе?
– Нет. Я пью только настоящий.
Теперь суккуб стояла перед ним, глядя снизу вверх. Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.
– Я тоже, – сказал он. – Составите мне компанию?
Наами наклонила голову набок, словно размышляя.
– Вообще-то я не пью кофе с незнакомцами, – наконец сообщила она.
– Ну, это легко исправить, – ответил демон. Потом протянул ей руку. – Меня зовут Самаэль.
И Наами поняла, что вытащила счастливый билет.

2
Кофе продолжился экскурсией, которая перешла в обед и закончилась в одном из местных ночных клубов, столь любимых предшественником Самаэля. Согласно его предпочтениям, клуб напоминал средневековый замок, по которому сновали темные рыцари и кокетливые суккубы, сплошь затянутые в корсеты. На сцене певица с грустным бледным лицом завывала, закатив глаза, под аккомпанемент четырех мрачных красноглазых демонов. Головы дракончиков, чью кровь местные бармены добавляли в напитки для хорошего настроения в целом и укрепления мужской силы в частности, со свистом летели с длинных, как у гусей, тонких шей.
– Забавное местечко, – заметил Самаэль, непроизвольно поморщившись от жуткой картинки.
Наами пожала плечами, явно не понимая, что он имеет в виду.
– Зато тут выращивают лучших дракончиков во всем Пандемонии, – она пробралась к стойке и ослепительно улыбнулась мрачному бармену, забрызганному черной драконьей кровью. – Нам с красным вином, – сказала она.
Самаэль подозрительно оглядел протянутый ему кубок.
– Это пьют?
Наами рассмеялась, пожимая плечами.
– Ты же сам говорил, что сначала хочешь познакомиться с местными обычаями, прежде чем что-то менять.
Это было едва ли не единственное, что ей удалось вытянуть из новоиспеченного Сатаны насчет его дальнейших планов. Весь день он до того искусно засыпал ее вопросами о местных обычаях, жителях и о ней самой, что Наами так и не удалось удовлетворить любопытство, буквально сжигающее ее изнутри. Пара-другая бокалов драконьего вина, по прикидкам суккуб, должны были либо потушить ее пожар, либо развязать язык ее спутнику.
Она отпила из своего бокала, и Самаэль последовал ее примеру.
– Ну как?
– Странный вкус, но, пожалуй, приятный, – он провел языком по губам, и она тут же отвела глаза. Будь на его месте кто-нибудь другой, Наами бы уже провела ему экскурсию и в местные уборные, но в данном случае спешить явно не следовало. Ведь если она разыграет свои козыри правильно, то у нее есть шанс выбиться к нему в фаворитки, и ее существование наконец-то станет достойным. Не стоит портить о себе первое впечатление: этот падший архангел, конечно, пока еще неопытен в местных делах, но совершенно точно не дурак.
– Драконов здесь специально выращивают на убой, как кур, – объяснила она. – Варварство, да?
– Да нет, я ожидал чего-то подобного, – Самаэль снова отхлебнул из своего кубка. – Все-таки это не прогулка по Эдему…
Судя по тому, как он расслабленно оперся спиной о стойку и мечтательно посмотрел на сцену, вино ударило ему прямо в голову.
Наами довольно улыбнулась.
– А как там? – поинтересовалась она. – Ну, в Эдеме?
– Скучно, – признался дьявол, глядя, как одна из суккубов, пьяно хохоча, стягивает штаны со здоровенного демона, нисколько не стесняясь окружающих.
– Как же ангелы развлекаются? – спросила Наами, незаметно подставляя ему свой кубок взамен опустевшего.
– Ангелы? – переспросил он, смеясь. – Развлекаются? Нет, ты нас явно с кем-то путаешь.
– То есть ни вина, ни оргий? – Наами словно случайно прижалась к нему боком.
– Вино бывает, – сознался Самаэль, не делая ни малейших попыток отодвинуться. Наоборот, он протянул руку и заправил Наами за ухо прядь длинных рыжих волос, отчего у нее мурашки побежали по всему телу. Странное ощущение вызывали его взгляды и прикосновения – ей одновременно хотелось наброситься на него с поцелуями и покаяться в грехах. – Без драконьей крови, но все же. А вот оргии… Ты, как я понимаю, не в курсе, что у ангелов нет… – его горячий шепот коснулся ее уха, и у Наами сам собой открылся рот от удивления.
– Как это нет? – сказала она куда громче, чем планировала. – Совсем?!
Ухмыльнувшись, Самаэль поднял бровь и согласно кивнул.
– И пупков тоже нет. Мы появляемся на свет по-другому, – он снова поднес кубок к губам. – Нам говорят, что отсутствие грязных желаний помогает сохранить рассудок ясным и не делать глупостей, свойственных тем, кто одержим похотью. Зато теперь, – демон улыбнулся и встретился с Наами глазами, – теперь я понимаю, почему люди порой так глупеют.

3
Одним глотком осушив очередной кубок красного вина, смешанного, по адской традиции, с кровью дракона, Самаэль в изнеможении откинулся на шелковые подушки.
Наами тут же прилегла рядом, не забывая о том, чтобы поза ее оставалась изящной и соблазнительной. Впрочем, если он соблазнится в двадцатый раз за эту ночь... При мысли об этом Наами едва не застонала. Нет, ей и раньше встречались ненасытные демоны, но новообращенному дьяволу-девственнику нашлось чем ее удивить. Тысячелетия невинной ангельской жизни явно имели свои последствия. Силы Ада, да она завтра ходить не сможет!
– Напоминает богоявление, – донеслось до нее.
Наами довольно улыбнулась, потом взяла его узкую руку в свои.
– Иногда это даже лучше, – она поцеловала кончики его длинных пальцев. В этот раз дьявол не отреагировал, как до этого, и Наами мысленно вознесла хвалу древним темным богиням, которым втайне поклонялась.
– О Господи, – продолжал восхищаться он, и Наами поморщилась.
– Обычно богоявления случаются, когда их провоцируешь, –намекнула она.
Самаэль хмыкнул, приподнимаясь на локтях и глядя на нее своими невероятными глазами.
– Не принято Сатане славить Создателя, так?
Наами согласно склонила голову и потупилась, не забывая подсматривать за ним из-под темных пушистых ресниц.
– Я рад, что встретил тебя, – мягко сказал он, и ее сердце наполнилось радостью. – Сложно сразу во всем разобраться, а ты так хорошо мне помогаешь… – на этом месте Наами ожидала обещания не забыть об ее помощи, но его так не последовало; видимо, ее ангел все еще уверен, что добро здесь делают просто так. Надо будет при случае ему намекнуть.
Прижавшись к нему, она осторожно огляделась по сторонам. Спальня была ровно такой же, какой она ее помнила – при прежнем правителе. Тот лично тестировал самых симпатичных суккубов перед тем, как пускать на дело. Пол из черного кварца, массивная мебель, украшенная золотом, огромная кровать под бархатным балдахином, – от всего этого веяло махровым Средневековьем. То ли новый Сатана был равнодушен к дизайну интерьеров, то ли просто еще не решил, каким хочет видеть место своего сна – и других приятных вещей, которых, как уже выяснила Наами, был так долго лишен, бедный мальчик.
– Представляешь, вчера я прогуливался по замку и нашел что-то вроде конюшен, – продолжал между тем дьявол. – Открываю, а там –водоем, в котором плещется огромный крылатый змей – глаза красные, из ноздрей – дым... Как кинется на меня!
Наами подавила смех.
– Это же Левиафан! Каждому Сатане полагается свой крылатый змей. Он просто обрадовался, бедный малыш. Хотел присягнуть тебе на верность…
Он хмыкнул в ответ.
– Возможно. Но я не ожидал ничего подобного. Черт...
– Вы меня звали, господин?
Прислуживающий Самаэлю безымянный демон с поклоном появился из ниоткуда. Тот встретил его удивленным взглядом.
– Что? Нет! Я...
Демон тут же рухнул на колени, заламывая руки.
– Простите, что нарушил ваше уединение, господин!
– Прощаю! – быстро сказал Самаэль, махнув на него рукой. – Сгинь! Вот проклятие...
Наами потупилась, прикусив губу.
– Смею заметить, господин, что твои проклятие обладают необратимой силой вплоть до конца правления, – сказала она, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заржать самым вульгарным образом. Силы Ада, этот новорожденный демон вел себя так, словно ему дали пулемет, но забыли показать, где курок!
– А если я издам указ, чтобы это изменить? – предположил он.
– При всем почтении, тогда ты станешь первым Сатаной, которому это удалось.
Недовольно вздохнув, Самаэль вновь откинулся на подушки и закрыл глаза. Растянувшись рядом, Наами с удовольствием рассмотрела его. Тело дьявола было сильным, гладкие мышцы намечены, но не выпирают буграми, как у Азазеля. Темные прямые волосы – длинная челка все время падает на лоб, лицо узкое, с острым подбородком. Глаза под широкими бровями, пожалуй, слишком глубоко посажены для ангела – спасает только цвет, синий-синий, как море в июльский полдень. Под их строгим взглядом грешить было до крайности неловко.
Наами провела ладонью по мягким волосам на груди Самаэля.
– Разве твое тело не должно быть гладким? – полюбопытствовала она.
– Оно и было, – отозвался тот. – Вчера, когда я спустился. Но ведь я должен превратиться в зверя, разве нет? Так что, думаю, это естественный процесс.
Наами вздохнула.
– Нет.
Он открыл один глаз.
– Что – нет?
– Не должен, если не хочешь. Ты ведь принимаешь добавки против мутации?
Самаэль приподнялся на локтях и воззарился на нее с неподдельным
интересом.
– А ну-ка расскажи о добавках.
Наами только головой покачала. Как это типично для Лаборатории Света – бросить невинного ягненка в смолу и посмотреть, как он выплывет! Нагнувшись, она нащупала на полу свою сумочку и пошарила в ней.
– Вот, – Наами вытащила баночку с серебристыми капсулами и высыпала парочку в его подставленную ладонь. – Тут же радиация, – объяснила она. – Земное ядро рядом, мутация происходит в один момент. Копыта отрастут живо, и рога с хвостом.
Самаэль коснулся серебряных капель кончиком указательного пальца.
– Вообще-то я могу превращаться в кого угодно, – задумчиво сказал он. – И во что угодно. Я знаю – проверил уже.
– Но тебе захочется к чему-то возвращаться, – возразила Наами. Почему-то убедить его вдруг показалось очень важным. – А ты мне нравишься таким, как есть. – И тут же поспешила добавить: – Господин.
Вытащив из флакона еще одну капсулу, суккуб положила ее на язык и проглотила.
– Это не отрава, – заключила она. – Если ты вдруг подумал...
Самаэль пронзил ее взглядом, и по спине Наами словно прошел холодок.
– Я и не боюсь, что ты меня отравишь, – сказал он с ленивой улыбкой.
– Хотя ох как многие бы этого хотели, – пробормотала она себе под нос.
Рассмеявшись, дьявол забросил капсулы в рот и потянулся к бокалу с вином. Наами удовлетворенно кивнула.
– Завтра привезу для тебя еще.
Он слизнул каплю вина (восстанавливающего мужскую силу, кстати; надо, пожалуй, намекнуть ему, чтоб не налегал на этот напиток!) с нижней губы, и Наами подавила желание сжать ее меж зубов. Но не стала – она уже знала, к чему это может привести.
– Могу я спросить... – начала суккуб и, дождавшись его кивка, продолжила: – Почему прислали именно тебя?
Самаэль притянул ее к себе на грудь.
– Если честно, – он провел рукой по ее спине, и Наами едва не замурлыкала от удовольствия, – я сам напросился. Подумал, что уж я-то обустрою здесь все наилучшим образом.
Наами прижалась крепче, пряча улыбку. Значит, золотой райский мальчик подвержен гордыне? Любопытно. Она поцеловала дьявола в уголок губ, указательным пальцем выписывая узоры у него на груди.
– И тебя просто так отпустили?
Самаэль прервал поцелуй; вздохнул, словно вспоминая:
– Не то чтобы сразу... Но я умею быть убедительным.
Его рука опустилась ниже и сжала ягодицу Наами. Суккуб хихикнула, уткнувшись носом в его шею
– Это точно. Но почему ты так хотел именно сюда?
В следующую секунду она уже лежала на спине, а дьявол возвышался над ней.
– Мне казалось, что тут весело, – признался он. – И пока так оно и есть, – нагнувшись, он лизнул ее сосок, заставив Наами выгнуться под ним дугой. – К тому ж, я не люблю подчиняться, – Самаэль лениво поцеловал ее в живот, – да и надоело мне все это... Тысячи лет служения людям, и никакой благодарности.
Значит, зависть. И гнев. Не такой уж он и невинный, этот синеглазый архангел.
– А еще, – его дыхание опалило ее бедро, и, опустив взгляд, Наами увидела, как изгибается в довольной ухмылке его совершено не ангельский порочный рот, – мне всегда хотелось знать, каково это – быть на другой стороне.
Он опустил голову, и мысли Наами остановились, словно жизнь, прерванная мойрой.

запись создана: 09.07.2010 в 15:48

@темы: оридж, оридж: Самаэль, R

---

Вторая глава про Марфу

Вторая глава про Марфу, которая против вампиров.

Часть 2, в которой Марфа продолжает узнавать о себе новые и неожиданные вещи

Штаб оказался чертовски неприятным местечком. Подвал, обшарпанные стены, голая лампочка, свисающая с потолка, – классика партизанского жанра.
Стараясь ступать как можно аккуратней, я плелась за своими спутниками. Их было двое – та самая неприятно-симпатичная блондинка и молодой человек крайне незапоминающейся наружности. Даже после того, как я просидела в машине как минимум полчаса, глядя на него в зеркало заднего вида, я не могла сказать точно, как он выглядит. Блондин этот человек или брюнет? У него нос длинный или картошкой? Какие у него глаза?
Дойдя до неприметной двери в конце коридора, мои спутники остановились и посмотрели на меня. Я неуверенно кашлянула и переступила с ноги на ногу.

Продолжение

Вздохнув, блондинка потянулась к двери и на что-то нажала. Теперь перед моими глазами оказался кодовый замок, на котором девица тут же начала набирать бесконечный номер.
– Ну и ну, – не удержалась я. – Сколько цифр, надо же. В случае погони пиши пропало.
– Вообще-то это была твоя идея, – сказал парень. Дверь щелкнула и беззвучно отъехала в сторону. – Прошу!
За дверью оказалась неожиданно квартирка. Широкий коридор вел в светлую гостиную с низкой мебелью. На стене – большая телевизионная панель и какие-то странные картины. Должно быть, современное искусство. Никогда его не понимала. Или понимала?
Ноги тонули в пушистом белом ковре, стеклянные этажерки, подпирающие софу, казалось, были специально спроектированы для эффектной драки – столько на них было хрупких, явно легко и звонко бьющихся предметов.
Сопровождающий меня молодой человек прошел к одному из кресел и обвалился в него, точно груда кирпичей. Блондинка чинно села напротив, жестом королевы, принимающей гостей из глубокой провинции, указав мне на софу.
Под их пристальными взглядами я чувствовала себя крайне неуютно.
– Ну и что ты помнишь? – наконец спросила девица.
Я запнулась.
– Откуда начать?
– С начала.
– Меня зовут Наташа Петрова, мне двадцать шесть, я работаю в...
– Стоп-стоп-стоп, – парень махнул на меня рукой. – Эту легенду мы знаем, насмотрелись сегодня. Что ты помнишь о себе настоящей?
Я наклонилась вперед, сцепив руки на коленях, в очередной раз пытаясь вглядеться в мужское лицо. Черта с два: теперь он сидел в тени, а свет ламп бил мне в глаза. Натурально, это был допрос. Любопытно, кто из этих двоих будет злым полицейским?
– Говорю же, я просто секретарь. Если у нас на фирме что-то произошло, вы явно взяли не того человека. Я ничего не знаю...
– Бесполезно, Дося, – девица резко поднялась и зашагала к внутренней двери – то ли в кухню, то ли в другую комнату. – Она ничего не помнит. Я заварю чай, – сказала она уже из-за стены. – И заодно артефакты захвачу.
Мы остались одни. Надеюсь, этот Дося – или как его там? – и есть
добрый полицейский. Потому что если он злой, то сейчас, наверное будет меня будет пытать... Или еще чего похуже. Господи Боже ты мой, во что же это я влипла?!
– Послушайте, – тихо сказала я, изо всех сил пытаясь сдержать дрожь в голосе. – Я понятия не имею, что тут происходит, но у меня сегодня был очень тяжелый день. Случилось много... всякого. Если я могу вам чем-то помочь, вы просто скажите. Я очень хочу домой, понимаете? Мне нужно позвонить маме...
– Домой?! К маме?!
Дося расхохотался. Его смех был резким и каким-то напряженным. У меня душа ушла в пятки. Вот сейчас он вытащит нож и...
– Эм, ты слышала?
– Отстань от нее, Дося, – донеслось из другой комнаты. – Пожалеешь, когда она вспомнит.
Смех оборвался, словно по команде. Теперь парень снова сверлил меня неприятным пристальным взглядом.
– Кто вы такие? – попробовала я еще раз. В конце концов, если я заговорила зубы голодному вампиру, то с этими двумя должно быть попроще. – Что вам от меня надо? Где я?
– Ты дома, – успокаивающе сказала Эм, входя в дверь. В руках у нее был поднос с чайными чашками и какими-то смутно знакомыми предметами. – Это твой дом, мы – твои друзья, и хотим одного: чтобы ты вспомнила, кто ты такая.
Я с опаской взглянула на поднос и похолодела. На нем лежали осиновый кол, серебряный пистолет и маленький компас. Все, мне конец. Вот теперь они точно начнут меня пытать. В ужасе я оглянулась на выход. Если я резко сорвусь с места и побегу к двери, возможно, я и проскочу. Конечно, если на выходе не нужно будет тоже набирать бесконечный код.
– Ну! – Эм настойчиво ткнула в меня подносом. – Давай разбирай.
Я недоверчиво протянула руку и коснулась пистолета. Изображение перед глазами всколыхнулось, словно вода, в которую бросили камень.
Отступать было некуда. Если мои подозрения были верны, и моя жизнь – в действительности вовсе не моя, я должна узнать правду. Проморгавшись, я выдохнула и обхватила рукоятку всей ладонью. И тут же ощутила, как в ушах начинает шуметь, а реальность закручивается вокруг меня, как удав, и куда-то тянет…

***

Звон в ушах все нарастал, перед глазами начали мелькать неясные картинки... Постепенно звук настроился, словно радио, я начала различать голоса, а изображение стало четким.
Сначала я увидела кровь – море крови. Ее было так много, что я шла по ней с трудом, как в прибрежных волнах. Вокруг пахло смертью. Темные стены коридора, по которому я брела, освещая себе путь фонариком, угрожали сомкнуться, низкий потолок истекал ледяной влагой.
– Вот твари, – прошептал за спиной знакомый женский голос. – Устроили тут кровепровод.
– Да уж, Эм, – прозвучал ответ Доси. – Давай держись ближе, они рядом.
– Пока я здесь, они не высунутся, – услышала я свой собственный голос.
– А если высунутся...
Хмыкнув, я демонстративно щелкнула затвором пистолета…

…Потом меня снова закружило, и картинка сменилась.
Теперь я стояла посреди дорого обставленной комнаты. В окна светил лунный свет, а напротив меня стоял кровосос немыслимой красоты и по-звериному скалился, сверкая белыми клыками.
От него исходила такая волна ненависти, смешанной с болью, что в груди у меня ныло, а колени дрожали. Ладони же горели от жара, словно я сейчас взорвусь – да и рассыплюсь на огненные искры.
Мертвец издал насмешливый полурык-полувсхлип и указал на потолок. Там мигала красная лампочка пожарной сигнализации.
– Мааааарфа, – его голос был словно мед, смешанный с ядом. – Гореть – страшное дело. Не время, не время, голубка!
– Ничего, – сказала я. – Справлюсь.
И замахнулась на него колом. Быстрее молнии он оказался рядом и сжал мои запястья ледяными пальцами.
– Как же так, Марфа? – его лицо было близко-близко. – Неужто убьешь? Ты? Меня? После всего, что было?
– Это из сериала фраза? – поинтересовалась я, ощущая, как накатывает слабость. Я понятия не имела, кто это, но убивать его я явно не хотела.
В ответ вампир болезненно ухмыльнулся и наклонился к самому моему лицу.
– Не надо, – шепнул он. – Ты же знаешь, ты для меня – все. Только скажи, что ты хочешь, и я...

…Не знаю, как развивались события дальше, потому что все снова закрутилось, и я оказалась на высоченной горе. Дубняк стоял жуткий, вокруг, насколько хватало глаз, высились ледяные вершины. Рядом со мной зубами стучали Дося и Эм. На груди у нее, из небольшой сумки, выглядывал полосатый кот с одним ухом.
Я взглянула на компас, лежащий в моей ладони.
– Пора, – сказала я.
Мои маленькое войско, не исключая и кота, согласно кивнуло. Я спрятала компас в карман парки, подала одну руку Эм, а другую – Досе.
– На счет три. Раз... – мы сделали шаг к краю. – Два, – мы одновременно согнули колени и наклонились вперед. – Три! – Оттолкнувшись от земли, мы прыгнули...

…Когда я очнулась на полу все в той же комнате без окон, то все еще не избавилась от ощущения полета.
Эм и Дося смотрели на меня с кресел, попивая чай. Судя по тому, что прозрачный чайник был пуст всего наполовину, в отключке я была не так уж и долго.
– Ну как? – спросила Эм как ни в чем ни бывало. – Вспомнила?
Я села на полу и прокашлялась. Во рту было сухо, как в пустыне. Дося тут же протянулся мне чашку чая. Благодарно кивнув, я отпила обжигающую жидкость, и по телу тут же разлилось блаженное тепло.
– Кое-что вспомнила, – призналась я. – Правда, мало что поняла.
Расположившись на софе, я начала пересказ.
– Дело Муратовых, – выдала Эм, едва я начала говорить про реки крови.
Дося шлепнул по ее вытянутой вверх ладони своею.
– Точно! Что еще?
– Мы втроем прыгаем с горы, – сказала я.
– Ну, это часто бывало, – махнула рукой Эм. – У нас тут все плохо пока с телепортацией. Только с высоты, в прыжке... Это все?
Я помедлила. Рассказывать про вампира не хотелось. Даже сейчас при мысли об этом совершенно незнакомом мне кровососе у меня болезненно сжалось сердце. Я не хотела его убивать.
«После того, что было». Не надо быть Энштейном, чтобы понять, что у нас было... Поразмыслив, я решила пока не рассказывать об этом видении.
– Все, – соврала я. – Ладно, теперь ваша очередь. Рассказывайте, кто мы и чем занимаемся.
– По-моему, это очевидно, – сказал Дося. Он поднялся с кресла и подошел к лампе. Потом развернул ее на себя, давая мне рассмотреть свое лицо. Ничего особенного, сразу же отметила я. Парень как парень – невысокий, крепкий, голубоглазый, с очень коротко стрижеными русыми волосами. Впрочем, долго разглядывать его мне не пришлось. Потому что он вдруг сказал нечто такое, что изменило все мои представления о реальности и моем месте в ней. – Ты Марфа-Раскольница, предводительница вампироборцев.
На этом моя мозаика наконец-то сложилась. Однако сознание все еще было не готово принять то, что было, казалось, естественно и очевидно для всех, кроме меня.
– Как Баффи? – пискнула я.
– Ну, если тебе проще мыслит сериальныии штампами, то да, – презрительно фыркнула Эм. – Как Баффи. А мы тебе помогаем, как эти...
– Ксандер и Уиллоу, – подхватил Дося. – Только мы лучше. Я, например, могу отводить глаза, как вампир...
– А я приношу удачу, – перебила его Эм. – Знаешь, так странно представляться – после всего, что было.
Она специально выделила последнюю часть фразы или мне показалось?
– Давно я вас знаю?
Эм пожала плечами.
– Меня – в сентябре будет год, Досю – подольше.
– Подольше, – кивнул тот. – Поначалу мы с тобой действовали вдвоем. Как напарники.
Он пристально посмотрел мне в глаза, словно ища ответа на какой-то свой вопрос, но, очевидно, так и не найдя, разочарованно отвернулся.
– А почему я ничего не помню?
– Вот это-то мы и хотим узнать, – Эм нацелила на меня палец, как лазерную указку. – Мы искали тебя месяц, но отыскали только сегодня. Сначала подумали, что ты просто от нас ушла, но потом нашли артефакты... Ты их, кстати, прибери!
Я словно на автомате рассовала свои вещи по карманам, не переставая слушать своих старых новых друзей. Судя по тому, как они продолжали друг за друга фразы, команда у меня была весьма сплоченная.
– …А потом мы тебя нашли…
– …Случайно. На улице встретили….
– Тебя трудно пропустить, – Эм махнула в сторону моих кислотных сапог, и я тут же поджала ноги под сиденье. – Мы следили за тобой весь день. Думали, это какое-то твое дело…
– …Куда нам нет доступа…
– Но потом поняли, что ты себя не помнишь.
– ....А уж как ты от вампира улепетывала…
Они зависли, как два компа, потом Эм встрепенулась и хлопнула в ладоши.
– Кажется, чаем тут не обойтись.
– Марфа, мы быстро.
– Не скучай тут.
Переглянувшись, они молча встали и вышли, оставив меня одну. Что ж, неплохо! Может, пока их нет, вспомню еще что-нибудь…
Я сунула руку в карман джинсов, куда засунула компас, и извлекала этот, по выражению Эм, артефакт на свет. Компас был небольшим, железным и теплым. Похоже, старинный – уж очень солидно выглядит. Компасы, которые я (я ли?) видела до этого, были в основном пластиковые, китайские – если сломаются, не жаль выбросить…Я откинула крышечку, погладила толстое стекло, и треугольная стрелка тотчас завертелась, мешая мне рассмотреть циферблат. Я следила за ней, словно завороженная: в стремительном движении стрелки мне привиделись какие-то обрывочные образы. Кажется, я даже слышала какие-то голоса, однако сколько не прислушивалась, сколько не всматривалась в компас, не могла разобрать ни образов, ни слов.
Дверь снова хлопнула.
– Ну как? – спросила Эм.
В руках у них с Досей были пакеты, в которых что-то шуршало и позвякивало. Я подозрительно всмотрелась в своих вампироборцев.
– Что это вы притащили?
– Пиво для меня, – сказал Дося, демонстрируя ящик с шестью пивными бутылками. – Шипучку для Эм…
– И мне – сок? – попыталась угадать я,
Он бросил на меня быстрый взгляд.
– Ну, почти.
И вытащил бутылку «Столичной».
– Нет-нет, вы что, я это не буду. Мне тогда тоже пиво.
Дося хмыкнул.
– Ты каждый раз так говоришь. Может, хоть сегодня не станешь смешивать?
– Я поняла, – сказала я. – Вы – мои родители, да? Говорите, что можно, что нельзя?
– Узнаю прежнюю Марфу, – рассмеялась Эм. – Да налей ты ей соку, Дося.
Глядя, как в высокий стакан льется оранжевая жидкость, я покосилась на стоящую на столе прозрачную бутылку. Интересно, значит ли это, что я – алкоголик? Может, у меня белочка?
– Ладно, уговорили, – вздыхаю я. – Можно мне «отвертку»?

***
Через час мы все еще… хм… общались.
– Эм. Эээээммммм.
– Что-то среднее между «эхм» и «ом»?
– Нет, как в Джеймсе Бонде. Я – как она, мозговой центр. Сортирую информацию, делаю выводы.
Вот ведь странное дело: что было в Джеймсе Бонде, я помнила, а кто я такая – нет.
Я уважительно присвистнула, потом поджала под себя ноги и посмотрела на свет торшера сквозь стакан. Лампочка мигала в нем, как жидкий яичный желток.
– Ладно, расскажите теперь про меня, – попросила я. – У меня что, какие-то способности… необычные?
Эм отхлебнула свою шипучку. Потом царственно кивнула Досе.
– Начинай.
Тот повернулся ко мне:
–Ты – пирокинетик! Ну, пирокинетик, как в «Героях» – помнишь Мередит Гордон? Маму Клер?
– Маму Клер, – эхом отозвалась я, разглядывая расстегнутую пуговицу на его рубашке.
Дося бесцеремонно пощелкал у меня перед глазами пальцами, – так, будто собрался станцевать самбу, – и, когда я встрепенулась, попробовал еще раз:
– Кэрри? Стивен Кинг?
– Знаешь, я вообще-то не спец в фантастике!
– Да какая фантастика! – с нажимом сказал он. – Это же чистая правда! Скажи еще, что вампиров не существует!
– Ммм.... Вообще-то... – замялась я. И тут же быстро добавила: – Ну ладно, я – пирокинетик. А ты-то сам кто?
– Дося у нас – голова-мусорка, – ответила за него Эм. Запоминает все, что видит и слышит, прямо как...
– Человек Дождя! – довольно встрял Дося, но Эм тут же махнула на него, как на назойливую муху. Дося заткнулся, однако улыбаться не перестал.
– Как камера наблюдения, – выдвинула свою версию Эм. – Только вот анализировать информацию не может – мозгов не хватает.
– Э, ты че ваще, а? Да ты сама...
На этом я вышла из разговора и повесила табличку «не беспокоить».
Значит, я – пирокинетик, способный вызвать огонь взглядом... Что ж, это может очень выручить, если я когда-нибудь пойду в пеший поход и забуду дома спички. Благодаря своей чудесной способности я смогу не просто костерок разжечь, а спалить весь лес к ебе...
– А еще я могу бегать по стенам, – сообщила я в пустоту.
Спорщики как по команде замолчали и уставились на меня.
– Мы уж видели, – отозвался Дося. – Ты у нас прямо Человек-Паук – поджигатель!
А Эм только нахмурилась и неодобрительно покачала головой.

***
Дальнейшие воспоминания были какими-то обрывочными.
– Вы такие хорошие, такие… – это что, мой голос?! – Здорово, что вы за мной вернулись!
Упс. Кажется, я все-таки нализалась.
– А что, у нас были варианты? – похоже, в Эм спьяну (да-да, с сока она тоже перешла на более крепкий алкоголь) проснулась сварливая ведьма. – Ты хоть понимаешь, как мы волновались?
– Отвали от нее, Эм! – Дося из нас выглядел самым трезвым, но когда он поднялся, то едва удержался на ногах. – Она же ничего не помнит! Нам теперь нужно найти того, кто с ней это сделал.
– Точно! – Эм с трудом поднялась и оглянулась в поисках своей куртки. – Пошли!
Однако Дося быстро поймал ее за локоть – то ли чтобы удержать на месте, то ли чтобы удержаться самому.
– Утром! – веско сказал он. – Мы поищем его утром. А сейчас – всем спать.
Он подал мне руку и вытянул из кресла, как прилипшую мармеладку. Ухватившись друг за друга, мы побрели в сторону спальни.
– Так, – спохватилась я на полпути. – А спим мы тоже все вместе?
– Хорошая идея, – тут же отозвался Дося. – Эм?
– Ну уж нет, – фыркнула та, выскальзывая из-под его руки. После чего, хватаясь за стены, свернула в ближайшую по коридору комнату.
Теперь мы продолжали путь вдвоем. Несмотря на крайне нетрезвое состояние, я почему-то тут же заметила, как рука моего спутника сжала мою талию крепче. Интересное дело!
– Вот сюда, – сказал Дося. Протащил, не останавливаясь, в дверь и осторожно опустил на кровать. Сам он остался стоять, глядя сверху вниз и засунув руки в карманы джинсов. – Сейчас пройдет, – сказал он на удивление трезвым голосом.
Я прикрыла глаза, чувствуя, как комната вращается вокруг меня… все медленней, медленней и медленней. Когда движение прекратилось, я открыла один глаз и посмотрела на Досю.
– Лучше?
Я с удивлением села на постели, не ощущая ни малейших последствий опьянения.
– Я? – слабо удивился он. – Я ничего. Это ты сама сделала. На тебя алкоголь действует максимум минут десять. Если, конечно, после этого не добавить.
– А ты сам почему не пьяный?
– Потому что я не очень много пил, – он присел на кровать и посмотрел на меня. – Ты что-нибудь еще помнишь?
Что-то в его голосе заставило меня подтянуть колени повыше к груди. Не нравился мне его тон – по нему выходило, что я забыла что-то важное.
– Нет, – осторожно сказала я, на всякий случай слегка отодвигаясь.
Дося хмыкнул.
– Ну, тогда спокойной ночи, – ответил он. Еще секунду подождал, словно ожидая чего-то, потом поднялся на ноги. – Надо бы завтра съездить проведать вампирчика твоего.
– Думаешь, он еще там?
Дося вздохнул, пожимая плечами.
– Да он вроде новенький, мог и не додуматься уйти.
Когда он уже добрался до двери, я его окликнула. Он замер, повернулся:
– Что?
– Спасибо тебе, – я и сама не знала, за что конкретно сейчас его благодарила: за спасение жизни? За то, что не пытался заставить вспомнить больше, чем я могла?
– Потом расплатишься, – хмыкнул он.
И закрыл за собой дверь.
Я забралась под одеяло, намереваясь подумать о том, что сегодня со мной произошло, однако заснула, кажется, еще до того, как моя голова коснулась подушки.

@темы: оридж, оридж: Марфа

---

Как Каин

Что хочу сказать... Ни важные дела, ни количество и качество ебли в реальной жизни не спасают меня от написания фичков по этому пэйрингу. Надо уже с этим смириться, да?

Название: Как Каин
Фандом: Герои
Пэйринг: Сайлар/Клер
Рейтинг: R
Слова: примерно 2500
Размер: мини
Спойлеры: от начала до середины третьего сезона.

Порой Клер кажется, что ее воображение забрело к ней в голову по ошибке.

Как Каин
Порой Клер кажется, что ее воображение забрело к ней в голову по ошибке. Будто кукушонок, подкинутый в чужое гнездо, требовательный и нежеланный. Одеваясь в школу под телевизор, она краем уха слышит, как седой проповедник с огромными, как у наркомана, зрачками цитирует: «Разве я сторож брату моему?». И хотя он говорит про Каина и убитого им брата Авеля, она вздрагивает, словно ее поймали на горячем. То же самое можно было бы сказать про нее и ее воображение. Впрочем, если эта отмазка не прокатила тогда, чего уж ждать сейчас?
Клер — не из тех, кто увлекается библейскими аллюзиями. Поэтому она позволит себе еще всего одну. Ее тело – храм, и двери в него закрыты. Клер едва не убила Броуди, когда он попытался, скажем так, найти вход. Уэсту досталась пара полетов, поцелуй на пляже и, да, она позволила ему засунуть руку ей в лифчик. Алекс получил и того меньше.
Но с Сайларом все по-другому. Сайлар. Даже звук его имени вызывает тошноту. И эта его дурацкая внешность – зализанные назад черные волосы, как у нуарного злодея, длинное лицо, широченная монобровь... Она может перечислять долго, находя один смехотворный эпитет за другим. В своей попытке получить прощение он жалок, а в желании выглядеть как усредненный тайный агент – отвратителен. Несмотря на все его усилия, налет безумия так никуда и не делся.
Но.
Но. Но. Но.
Когда он держит ее за руку в доме Кэнфилда, не давая соскользнуть в воронку небытия, она встречается с ним глазами и вспоминает один случай. Тот самый, когда он поймал ее в ловушку в собственном доме и вскрыл ей череп, чтобы вырвать способность к регенерации. Он тогда копался у нее в мозгу и нес что-то светское про то, как было бы здорово уметь удерживать любовь, а ее трясло от страха и отвращения. Но потом, когда он получил то, что хотел, и отправился к двери, и она вдруг поняла, что сегодня не умрет, ее сначала охватило облегчение, а потом, почти без перехода, возбуждение. Логически это было объяснимо. Рудимент вроде хвостика, который нет-нет да и вырастает у младенцев, прорвав решетку ДНК, ее реакция была древней, как сама земля. Пройдя в миллиметре от настоящей смерти, заглянув на секунду на ту сторону, ее тело немедленно захотело размножаться. Продолжить род – основной инстинкт, и кто такая Клер, чтобы ему противостоять?
– Подожди, – сказала она вслед Сайлару.
Тот обернулся.
– Ты не...
Понимание того, что она собирается сказать, ударило ее, словно скорый поезд. Сайлар ждал, глядя на нее с вежливым интересом, будто это не он только что погружал свои руки ей в голову – Клер все еще ощущала витавший в воздухе запах крови.
– Ты разве не убьешь меня? – наконец спросила она, с силой сжимая бедра.
Ей было страшно, как никогда. Страшно оттого, что он вдруг поймет про нее то, что сама Клер принять была совершенно не готова.
А потом все проходит. Ее тело снова выключается – так, точно нервные окончания застывают, и не остается никаких чувств. Сквозь эмоциональную пустоту произошедшее вдруг видится с кристальной ясностью: Сайлар ничего у нее не забрал. Напротив, он что-то дал ей – нечто такое, что ей только предстоит оценить.
Словом, тогда, у Кэнфилда, держа его за руку, она вдруг вспоминает все это. Крайне невовремя. Потому что его глаза вдруг расширяются – и губы тут же растягиваются в быстрой понимающей улыбке.

Позже, сидя на заднем сидении отцовской машины, он болтает, как ни в чем ни бывало, – по своему обыкновению, ведет лишенный логики монолог, из которого следует, что ее отец – лгун и предатель, а сам он предназначен ей судьбой.
Клер хочется развернуться к нему и ударить. Кулаком в нос – до хруста кости. А потом тряхнуть так, чтобы зубы лязгнули, и крикнуть в лицо: ты ошибаешься. Ты все неправильно понял, это просто реакция организма!
Но оправдываться кажется стыдным до слез, и она просто молчит, скрипя зубами и ощущая, как подступают к глазам злые слезы.

Лежа вечером в своей маленькой детской спаленке, она все продолжает и продолжает в воображении этот бесконечный диалог.
– Ты только себе ничего не воображай, – мысленно говорит она, лежа на том самом журнальном столике – как, черт возьми, она снова там оказалась? – Это не то, что ты думаешь.
Он хмыкает.
– А что я, по-твоему, думаю?
– Что можешь меня контролировать.
Ее рука поднимается вверх помимо воли Клер. Потом то же самое происходит с ногой.
– Хочешь танцевать, Клер?
Ее губы сжимаются в тонкую линию.
– Прекрати, – шипит она.
– Ой, смотри-ка, а ведь действительно могу!
Сайлар наклоняется над ней, ухмыляясь. Горячая кровь из раны на его груди капает ей на лоб. Волосы у него коротко стрижены – как на том снимке из его дела, сделанном сразу после того, как его в первый раз привезли в Прайматек. Признаться, так ему намного лучше.
Клер уже открывает рот, чтобы возразить, и он тут же засовывает туда свой язык. Вот и все, мат в три хода.

Перевернувшись на живот, Клер утыкается лицом в подушку и меняет декорации. Допустим, она приходит к нему до того, как все случилось – Гэбриел еще не стал Сайларом, а Клер не прыгает с мостов и не записывает это на камеру. Что, конечно, вовсе не значит, что этого в ней нет. Так же, наверное, как и в нем. Чтобы выяснить это (и, возможно, предотвратить) она находит его часовую мастерскую в Бронксе – Клер читала в его деле, что он раньше работал часовщиком. Если задуматься, профессия – бесполезней не придумаешь. Кому, скажите, нужно чинить часы, если на деньги, что с вас сдерут за починку, наверняка можно купить себе новую пару Swatch?
Ну да ладно, положим, у нее есть хронометр, который нужно починить. И вот она входит в его мастерскую – и там, понятно, всюду часы, часы, часы...
Будущий Сайлар выглядит... ничего так. Минус дурацкая прическа, плюс более приличные шмотки (поразмыслив, Клер одевает его в джинсы, кроссовки и рубашку навыпуск – только на черную, а... ммм... хаки, ну, такую, с маленьким погончиками на плечах; ей всегда такие нравились). Пара пуговиц на рубашке расстегнута, в вырезе видны темные волосы, и это выглядит почти неприлично. Нет уж, пускай застегнется.
И еще – пускай он будет помоложе. Скажем, лет на пять или даже десять, чтобы Клер было легче с ним общаться.
Наклонившись над разобранными часами, он воодушевленно копается в поблескивающем стальными детальками механизме, и Клер приходится кашлянуть, чтобы привлечь его внимание.
Вздрогнув, он вскидывает на нее глаза – такие же неприятно-волнующие, словно направленные на нее дула пистолетов.
– Здравствуйте, – говорит он. – Извините, что не отозвался сразу. Увлекся и не услышал.
Клер кивает, нащупывая в кармане часы.
– Ничего страшного, – отвечает она. – Я просто...
– Шшш! – Сайлар (или его пока нужно называть Гэбриелом?) поднимает руку, призывая не замолчать, и встает. – Я знаю.
Клер чувствует себя ужасно неловко.
– Знаете, вот как? Ну, здорово. Тогда вот... – она вытаскивая часы и протягивает ему. Но он даже не смотрит в их сторону.
– Вы сломаны, – говорит он. – И хотите, чтобы я это исправил, так?
Клер моргает в полном замешательстве. Значит, это в нем уже есть. Черт, о чем она вообще? Ведь это ее фантазия. Почему же проклятый псих ее совсем не слушается?
– Так? – повторяет он, подходя вплотную.
Клер сглатывает, глядя в темные глаза, точно загипнотизированный кролик.
– Так, – шепчет она.
Он кивает ей на низкий столик посреди комнаты.
– Ложитесь.
Из-за двери, за которой он скрылся, слышится шум воды. Когда он возвращается, вытирая руки полотенцем, словно врач перед осмотром, Клер уже лежит на столике, нервно сжимая руки на груди.
Она по привычке ждет, что он сейчас встанет ей за голову, но вместо этого он подходит к другому краю и тянет ее ноги на себя. Спина Клер скользит по гладкой поверхности, пока ступни не свешиваются с края. Разведя ее ноги в стороны, он опускается между ними на колени. Клер взирает на происходящее со странным безразличием – только сердце бьется чаще.
– Я вас исправлю, – обещает он снова, поднимая подол платья, которое Клер надела вместо привычных джинсов, спасаясь от июльской жары.
В потом отводит в сторону ее маленькие белые трусики, опускает голову, и ее словно обжигает огнем.

Не то чтобы она не делала этого раньше. Делала, с Уэстом. Незадолго до того, как они разошлись. Он тогда уговорил ее – сказал, что знает, как доставить ей удовольствие, что уже делал это, и другим нравилось. Но все, что она чувствовала, когда он лизал ее, словно пес, горячо сопя в лобок, это стыд и неловкость.
Сейчас все было не так: часовщик, который однажды должен был стать Сайларом, уверенно двигал языком вверх и вниз, а потом обводил маленькие круги ровно так, как она делала сама, пальцем, когда была в настроении. Потому что он был не настоящий, как Уэст, а воображаемый, а значит, действовал по указке Клер. Вроде как. Когда он просовывает в нее палец, она в этом сомневается.
В панике повернувшись в сторону входа, Клер встречается взглядом со случайным прохожим, что стоит у стеклянной витрины, с интересом глядя внутрь...

Постепенно это становится привычкой. Ей просто хочется снова чувствовать – хоть что-то. Ее воображение, будто демон-искуситель, уверяет ее, что ничего страшного тут нет. Она же фантазировала про Джастина, и Брэда, и даже немножко про Адама. Ну, до того, как он на всю Америку объявил, что гей.
Ну так вот, это примерно то же самое. К тому же даже в своих фантазиях она пытается спасти мир от зла – переманить его на свою сторону, увести с дороги, которая ведет к печальному будущему.
Даже когда Анжела говорит, что они родственники, это ничего не меняет. Только по крови, говорит внутренний голос, а оба потеряли ее столько, в том числе и от руки друг друга, что вряд ли их объединяет хоть капля. К тому же, это же просто игра воображения, так что всегда можно представить, будто они все-таки не связаны родственными узами. Например, Сайлар – приятель Питера. Питер, может, его даже спас, и он теперь благодарен и хочет дружить. И вот однажды Клер случайно сталкивается с ними в каком-то кафе, куда можно непьющим подросткам.
Они шутят и болтают весь вечер, и он довольно мил, да и волосы у него выглядят отлично – падают на лоб, как у Питера. Наверное, неудобно, но Клер нравится. А потом они вместе едут на его машине – Клер нужно домой, а Питеру пришлось уйти раньше – и тишина между ними искрит невысказанным.
– Ты ведь понимаешь, чем все кончится, Клер? – вдруг говорит он, когда они стоят на улочке возле ее дома, не торопясь выходить. – Ты не сможешь меня удержать.
При этом Сайлар наклоняется к ней, так что она не совсем уверена, о чем он.
– Может и смогу, – возражает она. – Я бы попробовала.
Он скептически хмыкает. А потом снова заводит мотор.
– Ничего не выйдет. Ты сама меня придумала. Это оскорбительно. Почему ты не можешь принять меня таким, как есть?
– Потому, что на самом деле ты другой.
– Нет.
– Я это вижу.
– Ошибаешься. Я тебе докажу. Хочешь, прямо сейчас?
Она кивает, и он резко нажимает на газ и направляет машину в стену.

А потом ей снится сон, в котором она втыкает нож ему в грудь. Такое было и в реальности, но тогда ей было некогда подумать об этом – она была слишком занята выживанием. Резко вздохнув, точно вынырнувшая из воды, Клер безумным взглядом обводит комнату. Сон все еще держит ее в своих объятиях, и там, на границе реальности и иллюзии, вдруг приходит понимание. Я не сторож брату моему, думает она. Я ему судья.

Что-то меняется. Реальность сдвигается, словно камень в основании египетской пирамиды, и колосс начинает терять равновесие.
– Он спас меня, Клер, – говорит Питер. – Мог убить, а вместо этого помог.
В нем есть добро, вот что он имеет в виду. Присмотрись повнимательней, Клер. Поищи наилучшую точку для удара.
Она снова приходит к нему – в фантазии, не в реальности. Она спокойна и собрана, и ее оружие готово к бою.
– Почему ты не убил Питера? – спрашивает она, прижимая дуло к бьющейся на виске жилке. Ее собственное сердце стучит в унисон.
Он вздыхает.
«Потому что хотел подобраться к тебе поближе», – молча диктует Клер.
– Не знаю, – говорит он наконец. – Просто не хотел, чтобы он умер. Это было бы нечестно, Клер, убить того, кто не может сопротивляться.
Клер взводит курок.
– Раньше тебя это не беспокоило, – говорит она.
– Ключевое слово – раньше, – отвечает он. – Ты ведь понимаешь, что не сможешь меня убить, верно?
– Знаю, – она вжимает дуло в нежную кожу. – Но все-таки попробую.

Клер просыпается от выстрела. Должно быть, она задремала: отключилась на пару секунд, как это с ней порой бывает – и в последнее время все чаще.
– Он в комнате наблюдения, – шепчет отец, передавая ей винтовку. – Я знаю, где это.
– Артур Петрелли мертв, – доносится до них искаженный динамиками голос. – Нет нужды идти в Пайнхерст.
Внутри у Клер что-то щелкает – словно кто-то вдруг выключает свет. Дышать сразу становится легче.
– Вы ведь не думаете, что сможете остановить его? – спрашивает ма... то есть Мередит.
– Я остановлю, – обещает Клер.
Интересно, если она все-таки и правда сможет это сделать, поможет ли это ей не думать? Перестанет ли она чувствовать его, словно пулю, застрявшую в груди?
Выставив ружье, Клер идет по темному коридору, вслушиваясь в темноту. Допустим, она найдет его. Допустим, он подпустит ее так близко, что она сможет выстрелить. Убьет ли это ее внутренних демонов?
– Дай руку, – говорит она Анжеле. У бабушки оказывается длинная узкая ладонь, и большим пальцем она поглаживает подушечки ее пальцев. Клер примерзает к месту и косится назад через плечо...
От Сайлара пахнет смертью – его рубашка вся пропиталась чужой кровью, а ноздри расширяются, вдыхая ее ненависть и страх. Когда он прижимает ее к стене, придавливая локтем горло, у нее нет ни малейшего желания обнять его ногами за талию, и, вцепившись в волосы на затылке, притянуть к себе для поцелуя. Все, чего ей хочется, это ударить его. Ножом. Или выстрелить в лоб, туда, где сходятся темные брови. Убить то, что делает ее уродом.
Но когда он отпускает ее, бросает на пол, как сломанную куклу, внизу живота знакомо тяжелеет. Это единственное, что она ощущает с тех пор, как он лишил ее способности чувствовать. Ее ненависть к нему так сильна, что прорывается сквозь немоту замерших в коме нервных окончаний. Ухмыльнувшись оскорбительно-понимающе, он беззвучно отступает, позволяя ей бежать.
– Так кого ты мне отдашь, Клер, папочку или бабулю? – несется ей вслед.

Ее тело - храм, но его захватили. Поселились в ризнице, развели костер за алтарем. Проникли в самое сердце и осквернили то, что было для Клер священно. И она не может находиться в своем теле, пока жив тот, кто это сделал.

Его силуэт подсвечен огнем в камине, а лицо Анжелы бело, словно гипсовая маска.
– Скажи мне правду! – кричит он, не то требуя, не то умоляя. – Скажи мне правду!
Клер поднимает с пола осколок стекла и делает шаг.

Если задуматься, Каин убил Авеля не из зависти. Просто он не мог видеть в нем того, кем ему самому было никогда не стать. И когда все оказалось кончено, в его разом потемневшей душе, Клер уверена, воцарился долгожданный покой.
Глядя, как кровь течет к подошве ее ботинок, у своих ног Клер вдруг видит саму себя. Теперь она знает точно: теперь в будущем, о котором как-то рассказал ей Питер, ей не понадобится ни черная одежда, ни темная краска для волос.
Клер зажмуривается и приказывает воображению заткнуться. Она знает: на этот раз оно подчинится.

@темы: Герои, сериалы, гет, фики, R

---

Жеже-сообщество writing_sex порой отжигает так, что ГО и не снилось. Сейчас вот они обсуждают...

там натурализм

...еблю с необрезанными мужчинами. Так вот, оказывается, во время секса головка члена остается полностью прикрыта крайней плотью, так что бедные мальчики, ах-ах-ах, по сути трахают сами себя. А уж в презервативе на них вообще получается два слоя, где уж там порадоваться прелестям девчачьей песды!
А потом мы еще удивляемся, откуда берутся "потоки спермы" и другие прекрасные ржательные штуки. Пойти, что ли, добавить им еще пару душераздирающих подробностей?
Ссылку, как водится, дать не могу, потому что с телефона.

@темы: дневничковое

---

Я вот думаю... Не дописать ли мне еще и это? Семь глав у меня есть, а пятнадцать-двадцать, это, как выяснилось, не так уж и много... Что скажете?

Название: 15 историй из жизни Марфы Раскольницы, ее врагов-вампиров и ее друзей-вампироборцев.
Фандом: не-не, это оридж
Автор: Йа!
Рейтинг: R
Жанр: романтическое фэнтези с элементами пародии
Статус: глав примерно семь-восемь, все в кусках, написано много, но все из разных мест
Слова: в этой части – примерно 5000
Краткое содержание: часть I, в которой все вдруг переворачивается с ног на голову
От автора: Все персонажи вымышлены, любое сходство с реально существующими людьми случайно. События повести немного перекликаются с оперой М.П. Мусоргского “Хованщина”, однако, надеюсь, не настолько, чтобы стать предметов спора об авторских правах. Я уже говорила, что однажды фикрайтер - навек фикрайтер?

читать?

15 историй из жизни Марфы Раскольницы, ее врагов-вампиров и ее друзей-вампироборцев.

Оу е, гайз! Чек да майкрофон и все такое! В этот поздний час с вами Марфа-Раскольница. Махни мне ветками, парк на Речном Вокзале!Подмигни фарами, вечная пробка на Садовом Кольце! Слушай безумную песнь моей жизни, Москва!

И делай чертовы выводы.

Часть I, в которой все вдруг переворачивается с ног на голову

1 февраля 2010 года
Понедельник, 7.30 утра

Будильник был круглый, зеленый, механический. С серебристыми стрелками, черными арабскими цифрами и слегка помятым бочком – словно неспелое яблоко, слишком рано упавшее с ветки. Над циферблатом нависала маленькая блестящая крышечка – в самом прямом смысле дребедень, разбудившая меня своим дребезжанием ни свет ни заря.
Было это – сколько? – полчаса назад. Все это время я практически неотрывно пялилась на пожелтевшее от времени стекло, за которым
прятался циферблат – разве что оторвалась разок оглядеться по сторонам. Все было в порядке, то есть ровно так, как вчера: маленькая комнатка с низким потолком все так же была завалена одеждой вперемешку с книжками, косметикой и остатками вчерашнего ужина, состоявшего из пиццы (ну и что, что на ночь, зато в ней много помидорных этих, как их... ликопенов!) и апельсинового сока (витамин С необходим при моем уровне стресса). Порядок был если не полный, то вполне привычный. Вот стол стоит, вон пыль лежит... Кхм. Словом, все было, как всегда.
Кроме будильника.
Я могла поклясться, что незнакома с ним. И, судя по его настороженному тиканью, он тоже решительно отказывался меня узнавать.
Вздохнув, я отвернулась и досчитала до десяти. Когда я снова решила взглянуть на стул, на который перед сном, как обычно, свалила очки, книжку и высокоуглеводное питание для мозга (конфеты «Бешеная пчелка» и чипсы с луком и сметаной), незваный гость по-прежнему был там.
Его появление можно было как-то объяснить, приди я вчера домой на рогах. Однако накануне я – совершенно точно! – легла спать ровно в
22.00, трезвая, словно эскимос, и умытая до скрипа. Предварительнопоставив будильник – квадратный, черный, электронный – на 7 часов
утра. И, засыпая, все смотрела на светящиеся в темноте ярко-красные цифры, пока они не размылись акварелью, и меня наконец-то не утянуло в сон.
А значит, вариантов было два: либо я хожу во сне и ворую старые будильники, либо вчера ночью меня забрали инопланетяне, и сейчас
тестируют на мне свои инопланетянские штучки. Ни один из услужливо подсунутых воображением вариантов мне не нравился, причем первый не нравился даже сильнее второго. Однако размышлять о прошлом блуждающих в пространстенно-временном континиууме железных часовых механизмов...
В этот момент будильник ожил. Его крышечка дернулась, а потом мелко затряслась – и мне тут же заложило уши от резкого, немузыкального звона. Вздрогнув, я с силой прихлопнула звонок, словно таракана, и, потрясая ушибленной рукой и шипя проклятия, вылезла из-под теплого одеяла и побрела в ванную, пинками расчищая себе путь в житейских завалах.

9. 30 утра
– У нас что, ввели свободное посещение?
Алый ноготь начальницы красноречиво указывал на циферблат настенных часов. Круглых, белых, пластиковых. С арабскими цифрами и... Так.
Кажется, у меня какое-то нездоровое влечение к часам. Интересно, нужно ли обратить на эту проблему внимание моего психоаналитика. Если, конечно, у меня он есть. В последнее время я что-то ни в чем не уверена.
Нет, я могу объяснить, почему опоздала. У меня на то была совершенно уважительная причина! Даже две. Смотрите, сначала я зашла в ванную, посмотрела на себя в зеркало и обнаружила, что мой нос – вовсе не мой. Тот был длинный и с горбинкой, а этот, чужой – картошкой. И чтобы разглядеть его во всех подробностях – с порами на крыльях и с мелкими волосками внутри ноздрей, мне даже не понадобились очки. Да и вообще – мне оказались больше не нужны очки, хотя еще вчера без них я чувствовала себя слепым кротом – женихом Дюймовочки. Может, накануне я просто не сняла контактные линзы, и они... Что? Приросли к глазам?! Пока мне делали мгновеннозаживающую ринопластику?! Стоп. Спокойно.
Всему можно найти нормальное, логичное объяснение. Например, что это все- таки были инопланетяне. Ох!
Увлеченная своими мыслями, я даже не заметила, как голос начальницы перешел сначала на крик, а потом затерялся в ультразвуковых колебаниях. Из состояния прострации меня вывел стук собственных зубов – шефиня (как, кстати ее зовут?) трясла меня за плечи, причитая:
– Наташа! Наташа! Что с тобой?
А я все никак не могла понять, ху зе фак из Элис? В смысле – Наташа.

Полдень
День, как вы уже, должно быть, догадались, оказался полон сюрпризов. Выяснилось, что Наташа – это я. Моя должность в компании по ремонту копировального оборудования (то есть, если по-простому, ксероксов) называлась «помощник руководителя», что на деле означало заваривание кофе для начальницы и ее гостей, изготовление печатных копий договоров и что-то еще, примерно столь же захватывающее. Не стоит и говорить, что все у меня сегодня было как в первый раз.
– А неплохо у тебя, кажись, выхи прошли! – сказал в ответ на мою неясную просьбу («А как включать этот ксерокс, подскажите, пожалуйста!») рыжий админ с большим родимым пятном под глазом и в розовом свитере. Судя по его дальнейшему поведению, полному неприятных намеков, видала я его и без свитера. И не раз. Буэ!
Зато, пока он там копался, распечатывая нужные шефине бумажки, я успела погуглить слово «амнезия». Судя по симптомам, похоже на жамевю. А это значит, что у меня либо шизофрения, либо эпилепсия, либо старческий психоз. Может, я просто переутомилась? Или мне вчера попалась галлюциногенная пчелка? Надо бы отпроситься к доктору. Вдруг эта штука окажется прогрессирующей, и я сегодня не найду дорогу домой?
При мысли об этом вся моя спина покрылась липким потом, словно меня вдруг полили ледяной колой.

13.00
Впрочем, на мой аппетит это никак не повлияло.
В рабочей столовой я, задумавшись о сложностях жизни, навалила на поднос салат оливье, суп харчо и сразу два горячих. И компот, а вы думали?! Где-то я читала, что отсутствие аппетита – первый признак депрессии. Вроде как организм включает программу самоуничтожения и отказывается принимать питание на борт. Думаю, уж мне-то голодная смерть от депрессии не грозит – ишь какие щеки отрастила.
Нахмурившись, я отвернулась от полированной витрины и нос к носу сталкнулась с какой-то девицей.
– Ох, простите, пожалуйста, – пропела она, прижав обе руки к груди. – Я такааааааая неуклюжая!
С неудовольствием оглядев ее 90-60-90, светлые прямые волосы и по-кошачьи вытянутые зеленые глаза на узком лице, я вымучила улыбку.
– Да ну, что вы, это все я. Уж очень спешила употребить свои... две калории.
Блондинка так весело расхохоталась, запрокинув голову, будто я только что зажгла, как Клара Новикова на собственном бенефисе.
– Хороший аппетит – завиииидую, – протянула она, хлопая бесконечными ресницами.
А потом вдруг наклонилась ко мне близко-близко. Ее лицо приобрело таинственное выражение.
– А скажите, – прошептала девица, – тут оливье с курицей или говядиной?
Господи, куда я попала?! Я инстинктивно сделала шаг назад.
– С говядиной – это «Столичный», – объяснила я как можно спокойней, косясь через плечо в поисках путей для отступления. – А у меня – «Оливье».
– Ах, оливье... – в голосе моей явно слегка прибабахнутой собеседницы слышалось такое разочарование, будто у нее из-под носа только что увели последнюю бирюзовую «Биркин». – Ну, тогда не стану задерживать. Приятного аппетита!
И тут же развернулась и упорхнула прочь, оставив меня стоять посреди столовой столбом, словно лотову жену.

15.00.
К вечеру голова распухла от информации и гудела, как колокол. Я узнала о себе столько нового, словно у меня вдруг объявилась сестра-близнец, которая заполняла провалы моей памяти. Или клон. Да, это более похоже на правду. Только злобный клон мог устроить меня на работу в эту мудомуть и положить под админа в розовом свитере (все еще буэ!).
Но тогда остается открытым вопрос: чем все это время занималась я? Сознание упорно отказывалось признать в той жизни, которую я, по всей видимости, вела давно и не без удовольствия, мою собственную.
Странное дело: разбудите меня ночью – и я выдам вам свою полную биографию. Вот только ее пункты не подходят друг к другу, хоть убейте – так, словно это фрагменты разных мозаик.
Итак, попробуем. Что я о себе знаю? Отхлебнув мерзкого горького кофе из местной кофе-машины, я нарисовала на листе бумаги жирный знак вопроса.
Меня зовут Наташа Петрова (имечко – скучнее нарочно не выдумаешь!). Двадцать четыре года я родилась здесь, в Москве. Мой родной дом стоит в районе станции метро Сокол. Могу даже сказать адрес – его я помню... Кажется.
Впрочем, сейчас я снимаю квартиру на Химкинском бульваре – сбежала от маменьки, не одобрившей розовосвитерного админа. Или не админа? Так, вот и первый провал в памяти. Едем дальше. Я закончила журфак в прошлом году, но постоянную работу пока не нашла – так, фрилансю помаленьку. На съём квартиры этим не заработать, а моя маменька, может, еще всех переживет (ого! какая я добрая дочь!), так что пришлось устроиться работать секретаршей к ксероксам. Так. Так-так-так.
Нестыковочка выходит. С этим бородавчатым одминкой я познакомилась до или после того, как сюда устроилась?
«Выяснить насчет Миши» – пишу я на листочке. Думаю, не стоит и говорить, что почерк кажется мне отчаянно чужим.
Что ж, теперь перейдем к внешнему виду. Выдохнув, как пловец перед прыжком с вышки, я открываю пудреницу и осторожно кошусь в нее одним глазом. Оттуда на меня испуганно таращится круглая большеглазая мордочка, похожая одновременно на блин и на лупоглазую лягушку из анекдота. Ну, помните? У нее такие большие глаза потому, что она какает. Ха, как грится, ха-ха. Лицо в целом кажется вполне знакомым, если б не нос картошкой. Или пуговицей. Спорим, в детском саду никто не мог пройти мимо, чтобы на него не нажать? Я растянула губы в невеселой улыбке и обнаружила щербинку между передних зубов (как у кролика! и почему я не носила брекеты?!) и ямочки на обеих щеках, причем правая глубже левой. Ага, ну, вот тут я без претензий. Ямочки вполне симпатичные. Правда, к 30 годам на их месте будут морщинки. Хм. Интересно, вот такие самоунижения мысленные псто у меня случаются каждый раз при виде себя в зеркале? Тогда, в общем, неудивительно, что мозг предпочел уйти от меня на покой.
Глаза у меня оказались голубые. Или серые. С плесневой такой зеленцой. И воттакенными ресницами. Нарощенными, по всей видимости. Как у коровы, фу. Впрочем, надо признать, что к моим кукольно-круглым глазам (еще две пуговицы, привет!) они очень даже подходили. Прямо-таки, можно сказать, создавали оазис гармонии в RL- кошмаре, куда я забрела явно по ошибке. Потому что – ну не может это быть моей жизнью?
Как и то, что в зеркале, не может быть моим лицом. Ведь на самом деле я такая, такая...
Пачка документов с грохотом хлопнулась прямо перед моим носом.
– По две копии, быстро! – рявкнула шефиня, подозрительно глядя на меня.
– Да что с тобой сегодня такое, Наталья?
– Кажется, я заболела, – начинаю я. – Что-то у меня с памятью и...
– Не интересует, – оборвала она. – Через десять минут все копии мне на стол!
– Да, Анна Николаевна! - отвечаю я, подхватываю неподъемную пачку и бодро скачу к принтеру. И откуда такие рефлексы, если это первый рабочий день?

17.27
Стрелки на белых пластиковых часах прилипли к циферблату. Я это точно знаю – ведь я сижу прямо напротив. Клянусь – за последнюю пару часов они не сдвинулись ни на миллиметр. Вот бы я могла заставить их двигаться хоть капельку быстрей! Совсем чуть-чуть!
Может, если сосредоточиться… вот так… посмотреть на часы и мысленно подтолкнуть стрелку…
–Чего сидим, Петрова? Кино-то уже давно кончилось!
Ко мне на стол плюхается холщовая сумка. Обзор закрывает уже знакомый розовый свитер.
–Меня ждем, а? Ну что, красавица, к тебе или ко мне?
–А сколько уже времени?
Я вытягиваю шею, тщетно пытаясь рассмотреть часы у него за спиной.
–Семь пятнадцать! – довольно сообщает он и наконец-то слегка отодвигается, давая мне возможность убедиться в этом самостоятельно.
Часы, как он и говорит, показывают четверть восьмого. При том, что две минуты назад на них было 17.28. Как?! Должно быть, я просто задремала… И, конечно, за два часа меня никто не хватился. Черт, черт, черт! Да что же такое со мной происходит?!
Я вскакиваю так резко, что ударяюсь о стол. Стакан с ручками и скрепками падает на пол, и его содержимое рассыпается по полу. К тому же я больно ушибла коленку.
–Черт! – с чувством говорю я.
Мой одминко довольно всхрюкивает:
–Ого, какая нетерпеливая! Значит, к тебе – это ближе.
Не обращая внимания на его стрекотание, я начинаю метаться по своему закутку в поисках верхней одежды. Один сапог, второй… Где же пуховик?!
Я прихожу в себя, только когда мой, по всей видимости, МЧ (всегда ненавидела это дурацкое сокращение!), преградил мне путь, вытянув губы трубочкой и прикрыв глаза. Пару секунд я соображаю, что именно может означать эта пантомима, потом моргаю, отступаю на шаг и хлопаю его по плечу.
–Миша, – говорю я как можно ласковей. –Слушай, сегодня не выйдет. У меня тут нарисовалось занятие… По дзюдо.
–Что?!
Он хлопает глазами так, словно я разбудила его среди ночи, проорав в ухо арию Медеи. Впрочем, возможно, он просто не Миша.
–Какое дзюдо на ночь глядя, Петрова?! Ты сбрендила, что ли? Ты даже в спортзал не ходишь!
–Ну вот, решила заняться собой, – не моргнув глазом, вру я. –Ты меня не провожай, не надо. Тут совсем близко.
Я быстренько просачиваюсь мимо него и торопливо бегу к двери. Перед выходом останавливаюсь и оборачиваюсь. Кажется, мое поведение взорвало ему материнскую плату. Или что там в головах у админов.
–Миш, – зову я.
Он поворачивается ко мне всем корпусом, как робот Вертер.
–А?
–Ты не зови меня больше Петровой, ладно?
И, не дождавшись ответа, прикрываю за собой дверь.

19.30
Мне нужно домой.
Домой!
Заварить чаю покрепче, сесть на любимый диванчик в моей прекрасной спальне тире гостиной, уничтожить горсть-другую бешеных пчелок и все-все обдумать. Потому что так не бывает. Все неправильно. Нужно это исправить. Как? Вот об этом-то я и подумаю. Я составлю план и…
Оглянувшись по сторонам, я вдруг обнаруживаю, что стою посреди подземной парковки и шарю в сумке в поисках ключей от машины.
Ключи… Какие ключи?! Я же приехала на метро! У меня и прав-то нет: засыпалась на экзамене, так и не въехав на проклятущую эстакаду. Вот спрашивается: кто сейчас водит машину с механической коробкой передач? Тем более, если это «Москвич» тысяча девятьсот лохматого года выпуска? Ладно, неважно. Нужно поскорее отсюда выбираться.
–Подвезти?
Черт, так ведь и инфаркт заработать можно! И… Хм. Это мне только показалась или я и правда подпрыгнула и зависла в воздухе? Всего на секунду, но… Точно – показалось.
–Девушка!
Назойливый какой!
–Отвали, придурок.
–Да ладно, я не хочу тебя обидеть. Просто подумал, что такая симпатичная девушка не должна ездить на метро, она достойна большего.
Я непроизвольно скривилась. Что, серьезно? Кто-то до сих пор считает, что такие тупые «открывашки» могут сработать? Тонированное стекло между тем бесшумно опустилось. В салоне черной-черной машины было темно, хоть глаз выколи. Что раздражало невыносимо. Мне нужно знать, откуда исходит опасность. Потому что это необходимо для выживания… Так. Что я такое несу? Тоже мне нашлась Лара Крофт. Спокойней. Это просто какой-то самоуверенный хрен, считающий, что если он купил машину за 200 штук баксов, значит, ему можно пугать девушек на темных стоянках.
–Ты еще спроси, не нужен ли моей матери зять, – выплюнула я со всей язвительностью.
–Ну, это несколько преждевременно, – протянул он в ответ. Голос у него был как… Как смотреть с высоты в глубину. Так и тянет нырнуть.
Я остановилась. Машина тоже. Из водительского окошка веяло холодом. И еще – опасностью. Это заставляло сердце биться быстрее, а кончики пальцев – покалывать, словно от прикосновения миллиона крошечных иголочек. Что казалось неожиданно знакомым – словно я знала наперед, что именно должно было произойти, но вместо страха испытывала лишь волнение, какой-то странный азарт. Как будто я стою перед дверью, которая вот-вот распахнется. И тогда все изменится.
Звук хлопнувшей двери – не воображаемой, реальной – заставил меня вздрогнуть. Краем глаза я зацепила высокий силуэт в розовом свитере и рыжие волосы. Миша. Опомнился и ринулся вдогонку. Только этого мне сейчас не хватало!
Машина была все так же неподвижна – словно ожидала моего решения. И оно пришло. Быстро обогнув автомобиль, я открыла пассажирскую дверь.
–Пожалуй, я передумала, – сообщила я невидимому водителю. – Похоже, я действительно рождена не для метро.
Дверь захлопнулась с необратимостью гробовой крышки, и машина, довольно заурчав, покатилась прочь, оставляя позади мою-чужую жизнь.

21.45
Домой я добралась почти в 10 вечера, выжатая, как лимон. Разговор с новым знакомым – Андреем – вымотал меня почище долгого рабочего дня. Сама не знаю, почему. Он показался вполне симпатичным, участливым, да и слушал внимательно. Но чем дольше я с ним говорила, тем сильнее уставала. Словно вместе со словами из меня выходили силы, воля, радость жизни... Бррр! Наверное, он просто энергетический вампир. Если, конечно, вампиры существуют. В любом случае, встречаться с этим Андреем мне что-то больше не хочется. Во всяком случае, в том номере мобильного телефона, который я ему дала, с моим реальным номером не совпало ни одной двузначной цифры.
Ну что, вы еще хотите узнать что-нибудь о моей личной жизни? Или, может, о моих хобби? Так я вам расскажу, записывайте: хобби и личная жизнь бывает только у бездельников, которым не нужно трудиться с утра до ночи, чтобы свести концы с концами.
Хотя, положа руку на сердце, мне это тоже не так уж и нужно. Я всегда могу вернуться к родителям на Сокол. Или найти себе работку получше – например, устроиться секретарем куда-нибудь в редакцию, а не в фирму, продающую ксероксы. И пускай это будет не «Космо» – ну и что? Надо ведь с чего-то начинать! Зато мне не будет стыдно говорить о том, чем я занимаюсь. Я, наконец, поверю в свои силы, стану самым крутым журналистом в России, верну себе прежний нос, похудею и научусь красиво курить тонкие сигареты с ментолом. И однажды меня отправят на интервью с Джонни Деппом, и он…
Что такое? Почему ключ не подходит к замку? Послушайте, я уже ничему не удивлюсь. Если за ночь кто-то изменил мне нос, то почему бы этому кому-то не сменить за день замки?
Я дергаю ключ туда-сюда, но он, похоже, застрял. В полном отчаянии я бью дверь ногой, а потом прислоняюсь к ней спиной и съезжаю вниз по гладкой деревянной поверхности. Как там называется белая, пушистая, откормленная степная лисичка? Шесть букв. Кажется, ко мне пришла именно она.
И, словно в подтверждение моих слов, дверь вдруг открывается внутрь, и я падаю на пол спиной. Кстати, вы в курсе, что «звездочки из глаз» – это никакое не преувеличение?

****

Сначала я вижу ноги. Бесконечные ноги в белых кроссовках и линялых голубых джинсах. Потом из темноты над ними проступает белая футболка и мужское лицо того же оттенка.
Кого-то мне напоминает этот озабоченно нахмурившийся человек с темными волосами и пронзительными голубыми глазами… Мама дорогая! Да ведь это Джонни Депп! То есть что это я? Конечно, Джордж Клуни! В смысле, Роберт Паттисон. Только еще красивей!
Словно завороженная, я поднимаюсь с пола и, наскоро пригладив волосы и незаметно (надеюсь!) одернув пуховик, бочком подбираюсь к ожившей мечте.
Мечта, в свою очередь, отступает вглубь квартиры, не переставая загадочно улыбаться своей охуенной кривой улыбкой. В его глазах мерцают языки алого пламени, а его бледное лицо словно светится в темноте.
–Мааарфа, – тянет он на чистом русском. –Мааарфааааа! Я ждал тебя, и ты пришла ко мне, Маааарфаааа!
Я глупо улыбаясь. Нет, ну вы слышали? Роберт Паттисон меня ждал! Прямо в гриме Эдварда Калена! Ночей небось не спал, бедный! В моем затуманенном мозгу зажигается одинокая лампочка-вопрос: а кто, собственно, такая эта Марфа?
Впрочем, пох.
Улыбнувшись как можно соблазнительней и выставив грудь (третий размер – не хухры-мухры!) вперед, я ринулась навстречу своей вечной любви.
Где-то на заднем плане заиграла тихая музыка, а Джонни… то есть Роберт поплыл ко мне, не дотрагиваясь до пола подошвами своих белоснежных кроссовок. Коснувшись друг друга, мы закружились в вихре сияющих звездами цветов, как в мультфильме «Щелкунчик». А потом Роберт нагнулся к моей шее, отодвинул шарф и… ткнулся в меня холодным носом.
–Что это? – спросил он, принюхиваясь словно пес, и его белые зубы блеснули в темноте.
–Это «Sonja», – ответила я. –Арабские духи. Мне подружка привезла из Дубая.
В ответ Роберт хищно улыбнулся.
–Ах, Соооня, – пропел он своим медовым голосом. – Ну, привет, Соня!
И больно укусил меня в шею.

****

Морок слетел с меня сразу. Реальность напала на меня и тут же отвесила подзатыльник: я стою в темном коридоре соседской, причем, судя по затхлому запаху, нежилой квартиры, и меня кусает за шею какой-то совершенно незнакомый мне человек! И не просто кусает, а…
Нет.
Нет, нет и нет.
Этого не может быть, потому что такого не может быть никогда.
В моем мире кровь сосут исключительно комары, а не парни, подозрительно похожие на Роберта Паттисона в роли Эдварда Каллена.
Собрав все силы, я толкнула его в грудь. Никакой реакции – только звук, подозрительно похожий на смешок. Удар коленом между ног тоже не принес результата. Как и попытка открутить поганцу ухо или зажать нос.
–А ну, отстань от меня, сволочь! – сказала я грозно. Ну, или хотя бы попыталась. Растущая кровопотеря отнимала способность мыслить ясно: – А то закричу!
Кровосос оторвался от своего занятия с противным чмокающим звуком и насмешливо уставился на меня. Сейчас он был совсем не был похож на голливудскую звезду – скорее напоминал насмерть оголодавшего студента, наевшегося сырого мяса.
–А ведь я тебя не заставлял, – мягко пожурил меня он. –Ты сама пришла и сама мне подставила шею. Теперь не жалуйся!
–Ты меня убьешь? – быстро спросила я в надежде отвлечь его от опасного для моей жизни занятия.
–Непременно! – пообещал он. –Потом. Когда наемся. У тебя такая прекрасная чистая кровь! Чем ты питаешься, интересно?
–Чипсами и конфетами, – честно ответила я. –И еще пиццей. Сама готовлю. Хочешь, сбегаю за рецептом?
Он вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на меня, склонив голову набок.
–А ты забавная, – сообщил «Роберт» о результатах осмотра. –Пожалуй, основное блюдо отложим на потом. А пока… Знаешь, аперитив обычно действует на меня так возбуждающе. Прошу!
И он указал мне в направлении… неужели спальни?!
Честное слово, скажи мне кто еще вчера, что у меня будет возможность сыграть в ролевую игру «Эдвард и Белла» с точной копией Роберта Паттисона, я бы побежала на вампирский зов, теряя тапки. Но в реальности все оказалось куда менее волнующим.
Все-таки я пока не уверена, что готова стать вампиром. И уж точно не хочу умирать!
Поэтому я решила подыграть, а там уж разобраться, что к чему. Надеюсь, мне удастся бежать. Нет, точно – я непременно найду выход из этой неприятной ситуации!

****
Спальня выглядит нежилой. Всюду пыль, и запах ровно такой, как бывает в помещениях, которые не проветривают всю зиму. Я быстро оглядываюсь: у одной стены – кровать, у другой – письменный стол. Все пространство над ним завешано плакатами с изображением кинозвезд и участников бойз-бендов. Вон Ронан Китинг, а это – группа N'Sync. И никаких вам Тимати или Роберта Паттисона... Хм. Похоже, хозяева не появляются тут не первую зиму.
Я останавливаюсь посреди комнаты, а «Роберт» садится на кровать.
Матрас скрипит так жалобно, что просто мурашки по коже.
Мерзкий кровосос вытягивает бледнющую руку и указательным пальцем описывает в воздухе круг:
– Покрутись!
Я медленно поворачиваюсь вокруг своей оси, не переставая шарить взглядом в поисках выхода. Если то, что я знаю о вампирах, верно, к двери бежать бесполезно. Остается окно. Закрытое наглухо и, кажется, заклеенное. Впрочем, даже если мне удастся взобраться на подоконник, открыть окно и выпрыгнуть, тут седьмой этаж. Что ж, остается уповать на собственное красноречие – если, конечно, оно у меня есть. Будет крайне неприятно, если в этот отчаянный момент у меня вдруг не проснется дар Шахерезады. Что ж, самое время выяснить, превышает ли мое мортидо либидо или наоборот.
Прокашлявшись, я начинаю:
– Знаешь, а ведь я никогда не верила в вампиров!
Тот хмыкает, но явно не спешит поддержать тему.
– Хватит кружиться, – объявляет он. – Раздевайся давай!
Глядя ему в глаза, я начинаю разматывать свой фиолетовый вязаный шарф. Он обернут у меня вокруг шеи четыре раза, так что я нарочно тяну время. Шарфик задевает рану на шее, и я вздрагиваю: прикосновение неприятно, но кровь явно больше не льется. Любопытно, почему? Хм, судя по настрою моего вампира, вряд ли у меня появится возможность это выяснить.
Размотав шарф, я сминаю его в охапку и кидаю в «Роберта» жестом развратной стриптизерши.
– Теперь пуховик.
Посмотрев вниз, на большие желтые пуговицы, я медлю, вздыхая.
– Ну что ты там пыхтишь? – наконец, снисходит он.
– Может, музыку? Это могло бы, ну, привести меня в соответствующее настроение.
– И какая музыка бы здесь, по-твоему, подошла?
– Как насчет Tokio Hotel? – бросаю я пробный шар.
– Tokio Hotel?! Серьезно?! – он смотрит на меня с каким-то странным неприятным выражением – то ли укусить хочет, то ли выгнать вон. Лучше бы, конечно, второе!
– Ну ладно, давай Tokio Hotel, – наконец соглашается он. И выжидательно смотрит на меня.
Я, признаться, теряюсь. В смысле, я должна найти диск и включить?
– Что?
Он довольно ухмыляется, словно в ожидании невиданного развлечения.
– Пой, птичка! – говорит он. – Пой!
– Но... я не знаю английского.
– Ну, пой, что знаешь.
Я быстро шарю в памяти. Ни одной песни, подходящей для стриптиза. Разве что...
– Мне наскучило, девице, одинешенькой в светлице... – завожу я. – Одинешенькой в светлице шить узоры сереброооом...
Под эти слова я ловко поддеваю дрожащими пальцами язычок молнии и пуховика и тяну его вниз. Замок расстегивается с противным хрустом.
На лице у «Роберта» – вся гамма чувств. В основном далеких от восхищения.
– И без матушки родимой, - продолжаю я, вытряхиваясь из пуховика. – Сарафанчик мой любимый я надела веееечееркоооом...
От звука, который он издает, кровь стынет в жилах. Мне вдруг становится так страшно, что я даже посмотреть на него не могу. Звук повторяется. И прежде, чем я успеваю понять, что моя публика просто прокашлялась, с кровати вдруг доносится:
– Сарафанчик, расстеганчик... Саараафааааааанчик!
После чего я, ошарашенная последовавшими за соло бурными аплодисментами, делаю книксен.
– Ничего так у тебя голос, – осторожно замечаю я, изучая острые носы своих розовых резиновых сапог, украшенных веселыми зелеными лягушками.
– Я в хоре пел, – отвечает он. – В школе.
В его голосе – такая тоска, что я решаюсь одним глазом взглянуть на него.
Потом вздрагиваю, моргаю, и смотрю уже не таясь.
Страх улетучивается, словно дым от ветра. Роберта больше нет. На кровати в заброшенной квартире сидит худенький парнишка лет семнадцати с грустными круглыми глазами. Вполне симпатичный, разве что уши торчат.
И – мертвый. Не как зомби из фильма ужасов, но вполне очевидно неживой. Белое лицо, бескровные губы, ногти отдают синевой. От него веет холодом, как из морозилки, и дыхания его не слышно.
Он поднимает на меня подернутые льдом бесцветные глаза и тихо просит:
– Спой еще.
Это нелогично, я знаю, – десять минут назад он пил мою кровь, а пять минут назад заставлял устраивать стриптиз, – но у меня вдруг комок встает в горле.
– А что спеть?
– А что хочешь.
– Ладно, – говорю я и задумываюсь. Потом прокашливаюсь и тихо начинаю: – Исходила младешенька все луга и болота...
– Все луга и болота да и все сенные покосы, – вступает он вторым голосом.
Голос у вампира чистый-чистый, высокий и далекий, словно эхо, – идеальная подпевка. Он ласкает слух и трепещет, словно бабочка, он кружит вокруг моего дрожащего меццо, то подходя почти вплотную, то снова растворяясь в бесконечной дали. Это так прекрасно, что хочется плакать.
Спустя час мы все еще поем. Мой репертуар потихоньку иссякает: я ведь всего-то и знаю четыре романса, две арии да десяток попсовых песен формата «Когда муж пошел за пивом».
Хотя даже «За пивом» в его исполнении звучит почти классикой.
Интересно, что будет, когда мы допоем последнюю песню? Он все с таким же меланхоличным видом подойдет ко мне и закончит ужин? Или заплачет и отпустит?
Вампир тем временем запрыгнул на подоконник и объявил:
– А теперь, по просьбе слушателей, знаменитая певица Марфа исполнит для нас на бис романс «Колокольчик»! Просим!
Он захлопал сам себе и протянул мне руку.
Со всей осторожностью я взобралась на подоконник и встала рядом с ним.
На лице у вампира было такое воодушевление, что я не смогла сдержать улыбки.
– Ну, раз публика просит... – я слегка поклонилась воображаемому залу и, поскользнувшись, едва не загремела вниз. К счастью, реакция у вампира оказалась ожидаемо молниеносная: моментально вытянув руку, он поддержал меня за талию, не позволяя упасть.
– Тебя как зовут? – спросила я как бы в сторону, глядя в затуманенные смертью глаза.
– Вася, – ответил он тоже шепотом, продолжая широко улыбаться несуществующему залу.
– Для всех, кто с нами в этот вечер и, мы с моим другом Васей споем песню «Колокольчик».
Вася раскланялся, а потом тронул языком длинный клык. Привычно нагнулся к моей шее и вдруг замялся:
– Я для голоса, немножко, – сообщил он почти вопросительно.
Я обреченно кивнула.
Довольно облизнувшись, вампир тут же присосался к ранке. Когда он отчпокнулся, в его глазах полыхало пламя.
– Уф, жарко! – простонал Вася и с треском распахнул окно, даже не утруждая себя поворачиванием шпингалета.
Я непроизвольно вцепилась ему в плечо. Перспектива соскользнуть с узкого подоконника седьмого этажа меня совсем не прельщала.
– Давай споем каноном, – предложил Вася. Язык у него слегка заплетался, словно он выпил не крови, а водки. – Н-н-начинай!
– В лунном сияньи снег серебриииится... – запела я, пытаясь перекричать ледяной ветер. Вслед мне полился чистый Васин голос. – Вдоль по дорооооге троечка мчится...
– Вдооооооль... – залился соловьем вампир Вася и от полноты чувств хлопнул меня по плечу.
Мои прекрасные розовые резиновые сапоги скрипнули. Дрогнули. И поехали. Должно быть, сытость слегка притупляет вампирскую реакцию. Потому что в следующую секунду я уже летела вниз «солдатиком» – только воздух свистел в ушах. А потом... Я не знаю, как это получилось, но я вдруг замерла в воздухе, повернулась на 90 градусов и прилипла подошвами к окну третьего этажа. Глянув вниз, я обнаружила, что из-за стекла на меня смотрит кот на грани нервного срыва: раздувшийся, словно меховой шар, и с выпученными от ужаса глазами.
– Свои, – каркнула я и сделала рукой приветственный жест. Придушено мявкнув, кот стек на пол, как разбитое яйцо.
Посмотрев наверх, я обнаружила не менее удивленного Васю, смотревшего на меня из раскрытого окна седьмого этажа.
Решив не ждать, пока он опомнится, я развернулась и сбежала по стене вниз, спрыгнула на асфальт и понеслась прочь.
Впрочем, убежать далеко мне не удалось. Не успела я завернуть за угол, как рядом со мной с визгом притормозила машина.
Стекло водителя опустилось, и из окна выглянула уже знакомая мне девица с ресницами. О Господи, только не надо мне снова про оливье, девушка!
– Марфа! – вместо этого крикнула она. – Садись, скорее!
Кем бы ни была эта Марфа, похоже, она в дерьме по самую маковку.
Однако девица, кажется, не желала ей зла – наоборот, пришла на помощь.
Без колебаний я открыла заднюю дверь и нырнула на заднее сиденье.
– Гони, – приказал чей-то мужской голос.
И мы унеслись прочь.

@темы: оридж, оридж: Марфа

---

Конор Райли. Школа инкубов

Все, мой первый оридж закончен. Еще раз большое спасибо моей прекрасной вдохновительнице Хвосте - за то, что подала мне идею наконец-то написать не фанфик, а что-то свое, а еще за вычитку, волшебные пендели и выслушивание моего бесконечного нытья. И еще спасибо Солнуху и Таис - за поддержку и комментарии, от которых сразу же хотелось продолжать писать. Ура, друзья мои! Я сделала то, но что никогда бы без вас не решилась: написала 42 тысячи слов текста, связанного сюжетом, и, несмотря на заимсвтования из Библии и Зоара, надеюсь, не классифицируемого как фанфик.

Глава 1. Жизнь после жизни.
Глава 2. Правая дверь. (Главы 1-2 - по одной ссылке)
Глава 3. Прорыв.
Глава 4. Лилит. (Главы 3-4 - по одной ссылке)
Глава 5. Теория зла
Глава 6. Архангел, часть 1,часть 2
Глава 7. План, часть 1,часть 2.
Глава 8. Адская лилия, часть 1,часть 2.
Глава 9. Два дня в раю, часть 1,часть 2.
Глава 10. Дорога в ад, часть 1,часть 2.
Глава 11.В доме мертвых
Глава 12. Тот, кто сеет зло и жнет порок, часть 1, часть 2
Глава 13. Конец правления
Глава 14. Возвращение
Глава 15. Пробуждение


Здесь можно посмотреть, откуда взялись имена.

запись создана: 06.07.2010 в 16:27

@темы: оридж, оридж: Конор, гет, R

---

Школа инкубов. Финал.

Глава 15. Пробуждение.

1
Тук.
Словно капля дождя по железной крыше.
Тук.
Конор открыл глаза. Темнота сдавила его клещами.
Тук.

Его тело снова содрогнулось

Его тело снова содрогнулось. Конор включил свет. В холодильнике было тихо. Он провел пальцами по мягкому потолку. Этот звук должен был откуда-то взяться, и Конор мог поклясться, что он шел изнутри... Положив руку на грудь, он изо всех сил напряг слух.
Тук.
Пальцы дрогнули. Губы приоткрылись сами собой, и изо рта вырвалось облачко пара. В ушах застучало, уже не таясь. Посмотрев вниз, Конор увидел, как от вздоха поднимается его грудь. Ребра разошлись, давая место переполненным легким, и сошлись снова.
Тук. Тук. Тук.
Откинув крышку холодильника, он оглянулся по сторонам. Комната была той же — да не той. Разве вчера в воздухе вот так танцевали пылинки? До его ноздрей доносилось множество легких запахов — дерева, из которого была сделана дверь, тканей, покрывавших постель, и, словно тонкая приправа — аромат духов Лилит. Сердце билось, разгоняя кровь, а кончики пальцев, обхватившие край холодильника, мерзли.
Конор снова был живым.
Вслед за вспышкой головокружительной, до темноты в глазах, радости его кольнула боль — Лилит по-прежнему не было. То, что случилось ночью, так и осталось сном: его суккуб все еще переворачивала вверх дном Ад (а может, и Рай тоже) в поисках то ли демона, то ли ангела, последние десятилетия успешно прикидывавшегося Сатаной.
Дает ли это новое состояние Конору какое-то преимущество по сравнению с другими, или он теперь должен скрываться? Задать этот вопрос было некому.
Вместе с тревогой его тело потребовало еще чего-то, и Конор не сразу понял, что голоден. Желудок свело спазмом, и Конор, отбросив мысли о любви и потерях, рванул на кухню в поисках чего-нибудь съестного. И, желательно, побольше.
В холодильнике у Лилит оказалось не так уж и много продуктов: какой-то нежирный сыр, скукожившиеся от времени помидоры, банка органической кукурузы и яблоко. В стенном шкафу — спагетти двух видов и оливковое масло. Неплохо. Игнорируя желание слопать все, как есть, в сыром виде, Кнор зажмурился и поставил кастрюльку с водой на огонь.
Потом подкинул на ладони яблоко, глядя на него с вожделением, которое Лилит и не снилось. Плод, похоже был местным — алый, наливной и, несмотря на долгое нахождение в холодильнике, ароматный. Сглотнув слюну, Конор подумал, что теперь отлично понимает библейскую Еву. А потом сжал его в ладони, вдохнул головокружительный аромат и вонзил зубы в хрусткую яблочную плоть.
Яблоко брызнуло соком. Застонав от наслаждения, Конор съехал по шкафу на пол, чувствуя, что снова близок к оргазму — в который раз за эти сутки. Черт, если у него теперь начнет вставать на яблоки...
Вода в кастрюльке забурлила. Спагетти! Похоже, одним гастрономическим оргазмом дело не обойдется.

2
За завтраком, плавно перешедшим в обед, пришло решение: не попадаться до поры до времени никому на глаза, а отправиться в Пандемоний. Там оживший зомби будет привлекать куда меньше внимания. И заодно разведает насчет Лилит. Вдруг она отправилась туда, чтобы дождаться Самаэля? Может, подобно самому Конору, она сейчас слоняется из одной комнаты в другую, замирая от каждого шороха, в надежде услышать знакомые шаги?
Оцепенение, владевшее им в последние дни, теперь совсем прошло, и теперь он хотел знать все. Как долго Самаэль и Лилит вместе? Часто ли виделись? Почему он был там, а она здесь? За что он наказал ее? А главное, почему она не рассказала обо всем Конору? Ведь он бы помог ей в любом случае. Так зачем было обнадеживать? Напрасно обнадеживать, мысленно добавил Конор, – в царстве иллюзий, населенных инкубами и суккубами, сон был всего лишь сном.
Зал мойр остался ровно таким, каким Конор его запомнил. Ну, до того, как мойры превратились в обезумевших летунов, готовых порвать их с Лилит на части за право захватить адскую лилию.
Таких цветов у него больше не было – букет, который Конор нес для Лилит, остался в кровавой траве во саду Сатаны. Теперь он просто надеялся на удачу, и она ему улыбнулась: дверь в Пандемоний оказалась открыта. Должно быть, разруха и запустение, по слухам, воцарившиеся во всем Аду после ухода Самаэля, добрались и до Школы.
Официального Школа числилась за Адом, но стояла на нейтральной территории, на отшибе, так что новости доходили сюда в последнюю очередь. Поколебавшись, Конор открыл дверь. Одна из мойр подняла на него глаза из-за своего компьютера – и, равнодушно отвернувшись, тут же снова защелкала клавишами.
На этот раз коридор был самым обычным: ни тумана, ни желания развернуться и пойти назад... Ни Лилит.
Попетляв, коридор вывел его к широкому выходу. Остановившись на пороге, Конор оглядел расстилавшийся перед ним город.
При свете дня — почти настоящего – Пандемоний выглядел совсем по-другому. День ему не шел: сейчас заброшеность зданий обозначилась еще ярче, а запустение было очевидным. Наспех покинутые дома, распахнутые двери; стекла разбиты, а ветер несет по мостовой обрывки старых газет... Конечно, кое-кто здесь еще остался: краем глаза Конор тут и там улавливал движение — темные тени, словно призраки, мелькали между домов, о чем-то негромко переговариваясь. На непрошеного гостя они не обращали ровным счетом никакого внимания.
Осмотревшись, Конор двинулся по уже знакомому маршруту — к мосту, что вел во Дворец Сатаны, в надежде снова встретиться с Хароном. Случайность это была или нет, но лодочник снова подплыл к нему сзади незамеченным.
– Что ты тут делаешь, зомби?
Конор обернулся и едва не присвистнул от удивления. Сегодня машина Харона выглядела хоть куда — алый кабриолет с открытым верхом блеснул чисто вымытым ветровым стеклом. Ее хозяин, впрочем, нисколько не изменился. Заросшая физиономия дернула усами в сторону Конора, потом снова повернулась к дороге.
– Искал вас, великий Харон, – Конор церемонно наклонил голову. – Только вы сможете мне помочь.
Тот довольно крякнул.
– И зачем это тебе понадобился никчемный старик?
– Я ищу Лилит. Суккуб Лилит, помните?
Старик пожевал губами и нахмурился.
– Еще бы не помнить. К чему она тебе? Не отвечай, сам догадался, – и он зашелся лаюшим смехом.
– Вы знаете, где она? – прервал его веселье Конор.
– Известно где, – Харон снова засмеялся. – Мужа своего ищет. Женщины — глупые создания, даже и демоницы. Он же ее проклял, прогнал, но она...
И Конора сжалось сердце — за несколько недель он уже и забыл, как это бывает болезненно.
– Мужа, – тупо повторил он.
Харон взглянул на него с интересом. Потом нажал какую-то кнопку, и пассажирская дверь беззвучно открылась.
– Садись-ка давай, – сказал он, кивая на открывщийся проем. – Прокачу с ветерком.
По словам Харона, история, которая с появлением Конора вдруг образовала треугольник, выглядела просто. Один новорожденный Сатаны, шестьдесят шесть лет назад пришедший в Ад со своим чуждым местным жителям укладом, в рамках правил, организующих жизнедеятельность Властелинов Преисподней, взял себе четырех жен. Суккубов, как и положено — искусных в любви и плодородных, словно южная земля. Две из них были жены как жены, а вот две других, Наами и Лилит, все никак не могли меж собой договориться. Первая, Наами, была мудрой: она была с Самаэлем с самого начала, знала правила и осторожно подсказывала мужу то, чего он не знал. Именно ее идеей было найти ему трех других жен — правила есть парвила. Она и занялась поисками. Увы, ее тертья находка, юная Лилит, оказалась собственницей, ни с кем не желавшей делить своего мужа и господина. И однажды, когда тот отлучился по своим важным государственным делам, Лилит убила трех его остальных жен — не сама, а руками наемника.
Узнав о случившемся, дьявол разозлился и проклял ее — выслал из Пандемония и не разрешил возвращаться назад. Теперь она должна была работать в Школе Инкубов, в каждом новом наборе учеников находить любовь своей жизни — и непременно терять ее через месяц, когда срок стажировки инкубов подходил в концу.
Конечно, добавил Харон, через пару дней Самаэль остыл, раздумал и послал за ней, да вот беда: проклятия Сатаны действуют весь срок его правления, и отменить их невозможно. Так он и оказался с Лилит на разных концах Ада – вроде и близко, а подойти нельзя.
Чтобы проклятие действовало в полной мере, Тьма изверла из своих недр слепого дракона, разделившего дьявола и его жену. Пройти мимо него к друг другу, пока не кончился срок правления Самаэля, они не могли.
– Слепой дракон? – переспросил Конор. – Что-то я не видел во Дворце Сатаны никакого дракона.
– Дракон — это лишь должность, а не форма, – в голосе Харона слышалось раздражение; видимо, ему не понравилось, что Конор его перебил. – Он может выглядеть как угодно, только жить ему приходится в воде...
Конору вспомнился шестиугольный бассейн, наполненный слепыми мертвецами. Так вот, значит, что – или лучше сказать «кто»? – они такое! Получается, раз дракон все еще во дворце, Лилит вряд ли станет искать там Самаэля. Скорее будет дожидаться его на нейтральной территории.
– Тебе во дворец? – прервал его размышления Харон.
– Нет, – сказал он. – Там ее нет. Великий Харон, пожалуйста, отвезите меня назад!
Обратная дорога показалась Конору бесконечной. Он спешил: вдруг Лилит уже вернулась? И зачем только он вообще уходил... Распрощавшись с Хароном у выхода из Пандемония, Конор бегом ринулся по коридору. Дыхание сбивалось, а на лбу выступал пол, – непривычно снова было оказаться живым!
Едва железная дверь в Зале Мойр затворилась за его спиной, из громкоговорителей, которых Конор раньше и не замечал, раздался голос директора Аббадона.
– Всем будущим инкубам немедленно собраться в Зале Распределения. Повторяю: всем будущим инкубам...
Быстрым шагом Конор вышел из помещения, в котором безразличные ко всему мойры продолжали свою смертоносную работу, и направился во двор, через который лежал путь в Зал Распределения. По пути к нему присоединились Стеллан и Димитрий. Они были так взволнованы, что даже забыли присмотреться к своему другу повнимательней. На всякий случай, впрочем, Конор старался дышать пореже.
– Что случилось? – спросил он. – Кто-нибудь в курсе?
Краем глаза он заметил воинов Сабнака, весьма, к слову напоминающих Патруль Ада. Они окружили толпу зомби и неспешно теснили ее к залу, из которого началось путешествие практикантов в жизнь после жизни. Охранники были спокойны (а может, и нет, – по их зверино-птичьим рожам сказать было непросто), однако Конора охватило неприятное предчувствие.
– У нас же еще есть в запасе пара дней?
– Почти неделя, – отозвался Димитрий. – И ведь еще же экзамен должен быть! Правда, никто до сих пор не знает, каким он будет, а профессора не колются.
– Да все будет хорошо, – Стеллан ободряюще похлопал его по плечу, другой рукой тайком сжимая его руку. – Вот увидишь. Наверняка просто хотят объявить имя нового Сатаны, старый-то – тю-тю!
Однако когда огромные двери Зала Распределения закрылись за ними, а замки зловеще щелкнули, отрезая все пути к бегству, Конору стало ясно: ничего уже не будет хорошо.
Взглянув вниз, он понял, что предчувствия его не обманули: в центре зала стояли директор Аббадон, школьные профессора, среди которых Конор узнал Верделета и Сабнака, и... Лилит. Радость вспыхнула в нем, как салют, но тут же уступила место жгучей тревоге: Лилит была еще тоньше и бледнее, чем он запомнил, а глаза ее смотрели сквозь толпу, словно не видя. И она не искала его взглядом.
Аббадон поднял ко рту свисток, и звук в зале отключился.
– Приветствую всех на последнем общем собрании, – начал он. Его голос эхом отражался от стен огромного зала. – Я созвал вас, чтобы сообщить: мы сворачиваем программу и приостанавливаем набор в нашу школу. Возможно, вы – последние, кто сюда попал, – он помолчал, словно давая присутствующим возможность его слова.м дойти до сознания присутствующих. Ответом ему была мертвая тишина – не нужно было даже дуть в свисток. – Есть и еще одна новость: экзаментов в этот раз не будет, – продолжил он. – Обстоятельства требуют, чтобы мы совершили выбор немедленно. К счастью, с ним мы уже определились...
По залу пронесся всеобщий стон: теперь зомби окончательно осознали происходящее. Значит, срок их существования сокращен... Значит, большинство из них окончательно умрет сегодня. Прямо сейчас.

4
Конор оглядел собрание невидящим взглядом. Зал был заполнен меньше чем на четверть. Конор всмотрелся в лица друзей, соперников, врагов. Казалось, только вчера они оказались здесь впервые – испуганные, потрясенные, растерянные... Чуть меньше месяца в самой странной школе на свете изменили их больше, чем вся предыдущая жизнь, заставили раскрыть в себе то, о существовании чего они и не подозревали. Их научили побеждать смерть. Им дали почувствовать вкус новой жизни... Лишь только для того, чтобы отобрать ее снова.
– Я не хочу умирать, – едва слышно сказал Димитрий. – Это нечестно, так нельзя! Они не могут просто распылить нас!
– Держись поближе, Ди, – сказал Стеллан. – Пускай только попробуют
сунуться к нам...
Он встретился взглядом с Конором. Тот кивнул:
– Просто так мы не сдадимся.
– Хотелось бы мне, чтобы повод для нашей встречи был более приятным, но правила есть правила: сегодня здесь останется лишь шестеро из вас, – продолжал между тем директор. – Они выйдут в новую жизнь победителями. Порадуйтесь за них и поверьте: их победа заслужена. Что же до остальных... Вы боролись изо всех сил, но порой этого недостаточно.
Ответом ему был ропот. Толпа – испуганная, разгневанная и отчаянно надеющаяся – ждала судьбоносного решения.
Конор снова посмотрел на Лилит, и на этот раз она ответила: взглянула безразлично – так, словно он был незнакомцем, засмотревшимся на нее на улице. Кажется, выражение «сердце разрывается от боли» – это все-таки не метафора.
– Ну что ж, начнем, – Аббадон посмотрел на вновь притихшую толпу. С нами остаются... Номер 2.
Конор встал поближе к Димитрию и Стеллану, не спуская глаз с Лилит.
– Номер 666…
Если все кончено, если он ей безразличен, уйти будет проще.
– Номер 128...
С объявлением каждого номера толпа издавала стон. Названных
счастливцев моментально выуживали расторопные демоны, до этого момента парящие над головами зомби, и уносили на крыльях вниз, к профессорам. Неназванные провожали их проклятьями и взглядами, полными ненависти.
– Номер 17...
Конор встретился взглядом с Кристианом.
– Поздравляю! – сказал он искренне. – Ты заслужил.
Тот успел лишь кивнуть, прежде чем крылатые демоны унесли его прочь. С каждым объявлением надежда Конора на спасение таяла. Осталось всего два номера. Он посмотрел на белого, как мел, Димитрия, и мрачного Стеллана. Даже если случится чудо, и назовут двоих из них, третьему все равно не выбраться.
– Номер 3...
Ну что ж, чуда не случилось.
Димитрий вдруг слабо улыбнулся.
– Надеюсь, последним будешь ты, Конор. У тебя есть причина остаться.
Тот бросил быстрый взгляд на равнодушную, как камень, Лилит.
– Похоже, больше нет.
– И последний номер... Но прежде я хочу попрощаться с теми, кто
заканчивает здесь свой путь. Идите с миром!
Друзья сжали руки, вглядываясь в суровые лица палачей.
– Номер 476!
– Нет!
Это Эрик рванулся вперед. Он был так силен, что в одиночку сумел пошатнуть цепь демонов.
– Я был лучшим! – кричал он. – Лучшим, вы слышите? Я принял Сатану в свое сердце и действовал именем его! Я - возлюбленный сын его! Я, а не эти жалкие трусы!
Директор посмотрел на него с сочувствием.
– К сожалению, этого недостаточно, – повторил он. – У вас есть одна минута – попрощаться.
Конор в последний раз взглянул вниз. И отвернулся. Если Лилит пришла развлечься, глядя на казнь, что ж... Стеллан пожал ему руку, а Димитрий – обнял. Конор видел, что мальчишка с трудом удерживается, чтобы не заплакать.
– Слушай, я буду рядом, – успокаивающе сказал он. – Мы оба будем...
Димитрий все-таки заплакал, уткнувшись ему в плечо – заскулил, как щенок, которого несут топить. Правая дверь между тем начала беззвучно открываться. За ней зашумела воронка небытия. От этого тихого звука, словно от шуршания косы Смерти, по спине присутствующих поползли мурашки.
Конор переглянулся со Стелланом. Тот кивнул. Ну нет, просто так они не сдадутся.
– Еще одно объявление, – голос директора перекрыл шум, стоящий в зале. – Инкубы выбраны, но среди присутствующих есть тот, кто пойдет дальше. Один из вас настолько нас впечатлил, что я взял на себя смелость порекомендовать его в академию демонов, на отделение Теории Зла. Уверен, что от его присутствия Ад только выиграет. И это номер...
Эрик тотчас же воспрянул духом, нисколько не сомневаясь, что это будет он.
– И это... номер 31.
Конор даже не сразу понял, что произошло. Лишь когда Стеллан хлопнул его по плечу, а Эрик гневно оскалился в его сторону, до него начало доходить.
Он досрочно окончил школу инкубов. Ему не нужно будет больше быть воплощенной женской фантазией, а по сути, виртуальной шлюхой, исполняющей грязные мечты тех, до кого ему нет никакого дела. Он станет демоном. Ему дадут имя, а не поганый номер. И, может, тогда Лилит... Он взглянул вниз. Лилит, не скрываясь, с улыбкой смотрела на него. Подлетевшие демоны рывком подняли его в воздух, пронесли над сотней гневно протянутых рук и опустили в центр зала. Волны ненависти ударили его со всех сторон.
– Поздравляю, Конор, – сказал профессор Верделет с улыбкой, протягивая ему руку.
Тот на автомате пожал ее.
– Профессор, там мои друзья, – ответил он. – Прошу вас, помогите им.
Но тот лишь покачал головой.
– Это не в нашей власти, Конор.
– Тогда я должен отказаться, – сказал он, стараясь не смотреть на Лилит. – Это для меня большая честь, но я просто не могу... Это будет нечестно.
Директор пожал плечами с деланным, как показалось Конору, сожалением.
– Что ж, ваше право, – сказал он и уже повернулся к воинам, чтобы дать знак пропустить его обратно.
– Подождите!
Голос у Лилит был не менее властный, чем у отца. И еще в нем звучал... испуг? Отчаяние?
Профессора обернулись к ней.
– У него есть право выбрать себе помощников. Воинов.
Директор нахмурился.
– Ах да, – с неудовольствием подтвердил он. – Но ведь он же наверняка захочет взять лучших из лучших, не так ли, Конор?
Конечно же, он имел в виду на псов Сабнака, но тот проигнорировал намек.
– Разумеется, директор. Я возьму лучших.
– Ну так выбирайте, – и Аббадон кивнул в сторону воинов, стоящих по периметру зала и сдерживающих напор толпы.
– Номера 22 и 56! – звучно сказал Конор, – глядя на Стеллана и Димитрия.
Повинуясь его приказу, демоны тут же выдернули их из толпы и понесли вниз.
– Еще одного, – едва слышно сказала Лилит, сжимая его руку. Конор и не заметил, как она оказалась рядом. – Назови еще одного.
Конор взглянул в зал, с трудом выдерживая умоляющие взгляды сотен глаз, пока не нашел того, кого искал. Если ему и вправду понадобится защита...
– Номер 13, – произнес он.
В реве Эрика смешались гнев, ярость и облегчение.
Оказавшись внизу, он стиснул Конора так, что у того хрустнули кости.
– Я тебе этого не забуду, Райли, – сказал он. В его голосе Конору
послышалась угроза.
– Вы можете идти, – сказал директор. – Нет необходимости
оставаться до конца.
– Я останусь, – твердо сказал Конор. – Мы все останемся, – сказал он, обводя взглядом свою свиту. – Это самое меньшее, что мы можем сделать.
Те кивнули. Стоя плечом к плечу, они смотрели, как открывается дверь, и воины Ада выталкивают сопротивляющихся инкубов в небытие – так безразлично, словно выбрасывают мусор. Димитрий плакал, не скрываясь. Стеллан был неподвижен. И лишь Эрик, сам чудом избежавший участи большинства, воздевал в воздух кулаки и кричал, подбадривая воинов.
Лилит сжала руку Конора крепче. Он посмотрел на нее.
– Равновесие, – прошептала она одними губами.
Он кивнул. Все правильно. Равновесие. Сегодняшнее зло позволит сделать завтра чуть больше добра. И у него есть шанс лично позаботится о том, чтобы ничто не перевешивало.
Так что завтра будет новый день, подумал Конор. Завтра будет хороший день. Ведь Ад его заслужил.

@темы: оридж