Как заметила моя знакомая, по нынешним временам фраза "воспитывать детей по Споку" звучит как-то... эээ...
А теперь признавайтесь, кто еще помнит старика Бенджамина?

@темы: дневничковое

---

ДВ-флуд

Нина с Тейлором выглядит куда лучше и бодрее, чем с Полом. Кто заметил? *поднимает руку*

А у Стефана IPhone!

...или нет?

@темы: the vampire/diaries

---

Совсем уже было собралась вступить в российское общество асексуалов (AVEN), но тут заметила, что они не вычитали FAQ и в одном месте назвали себя "асесуклами". Так редактор задавил во мне хорошее начинание.
UPD: а в ЖЖ сообществе асексуалов за четыре года работы половина участников, включая смотрителя, самоудалилась. К чему бы это?

@темы: дневничковое

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Грязные штучки, окончание

Фандом: Герои
Название: Грязные штучки (окончание)

Глава 8
Двадцать секунд.

Ровно столько ему нужно, чтобы перебить агентов. Всех до единого.

Тот факт, что он по-прежнему молча сидит на корточках рядом с ней, пугает Клер больше, чем перспектива бойни.

Она ожидает апокалипсиса, но все происходит вот так:

Сайлар встает первым. Встречается глазами с Мэттом. Поднимает руку.

Тот поднимает свое оружие, наклоняет голову набок, хмурится и объявляет:

– Не стрелять!

Клер моргает. Встает, все еще сжимая в руке игрушечную «скорую».
Агенты опускают ружья, словно марионетки. Клер узнает эту зомби-летаргию. И чувствует неожиданное облегчение.

Почему? Да потому что вот же он – ее шанс уничтожить Сайлара. Точно как она и хотела.

Но это не нужно. Она была права. Под личиной монстра нет человека. Но есть мальчик. И она не знает, что с этим делать. Что с ним делать. Что сделать для него.

– Надолго я их не задержу, – предупреждает Мэтт. На лбу у него выступает пот. – Давай к делу, Сайлар».

Тот поворачивается спиной к Клер, но она видит, как двигаются его кости. Меняются мышцы. Волосы становятся короче. Потом голос Нейтана говорит:

– Я навожу мосты.

Тяжело дыша, Мэтт прищуривается.

– Это правда, – сообщает он Клер, будто ей нужно подтверждение.
Вот только оно ей не нужно. Она верит Сайлару.

– Я знаю, - говорит Клер. С беспокоством смотрит на команду Мэтта. – Что ты собираешься делать с...

Зарычав от натуги, Мэтт машет на нее рукой, глядя на ряды пустых лиц.

– Справлюсь, – его ружье все еще направлено на Сайлара. Костяшки пальцев побелели от напряжения. – Возвращайтесь в Вашингтон, – выдавливает он. Быстро смотрит на Сайлара. – Твоя... Мать хочет с тобой поговорить.

Тот кивает.

Не говоря ни слова, протягивает руку Клер.

Она c подозрением сжимает ее, и они улетают, прорываясь сквозь низко висящие облака.

Несколько минут она ждет. Надеется, что он заговорит. Но Сайлар молчит. Его тело кажется холодным. Чужим. Он держит ее... Вежливо. Правильно. Как подобает хорошему отцу.

Это ее бесит.

– Ну так что, – спрашивает она, пытаясь смахнуть волосы с лица. – Какой у нас план?

Его тон – ровный, спокойный, безразличный:

– План, Клер?
Он даже имя ее произносит по-другому.

– Что теперь? – рычит она. – Ты убьешь Анжелу? Или президента?

– Нет, – тут же отзывается он. – Я же сказал. Я буду Нейтаном. Ради тебя.

У нее сжимается сердце. Он делает это не ради нее. Никто бы не сделал ничего настолько...

– Не смей использовать меня как оправдание, Сайлар!

Он ничего не отвечает.

Мысли роятся у нее в голове. Может, Мэтт снова стер ему память? Или это Гаитянин? Или случилось что-то другое – новое? Возможно, Анжела нашла способ снова его контролировать – и теперь это по-настоящему, навсегда...

Почему же эти мысли ее не радуют?

Клер не может этого понять, так что она просто вдыхает ветер, смотрит на пустыню и слушает сердце, бьющегося в едином ритме с ее собственным.

Они приземляются в Вашингтоне, и ничего не меняется. Все нормально.

Охрана их пропускает. Служащие улыбаются. Все им уступают дорогу.
Это невыносимо.

Клер пробирается мимо ассистента Анжелы. Готовится спорить. Возможно, спасать бабушку от Сайлара.

Или наоборот.

– Нет, дорогая, – говорит Анжела, быстро преграждая ей дорогу в кабинет и сжимая плечо Клер. – Нам с Нейтаном нужно обсудить все наедине.

О, она уверена, что Сайлар не позволит ее вот так вот отодвинуть!

– Пойди найди отца, Клер, – говорит тот мягко. – Он, наверное, с ума уже сходит от беспокойства.

Дверь закрывается перед ее носом с мягким щелчком.

Клер тупо смотрит на нее несколько секунд. Потом сердито вздыхает.
Она не может понять, за чью безопасность она сейчас больше беспокоится: Анжелы или Сайлара.

Так что она тянется к дверной ручке. Ее пальцы касаются меди. Ее рука тянет вниз...

И тут ее обнимают чьи-то сильные руки.

Моргнув, она тут же выставляет свои собственные руки вперед, точно защищаясь. Толкает обнимающего. Борется.

– Да хватит уже, медвежонок!

Мышцы покидает напряжение. Она оседает, прижимаясь к отцу. Чувствует себя малышкой.

– Мне так жаль!

Она чувствует дыхание Ноя у себя на макушке. Он целует дочь в лоб:

– Да нет, не жаль тебе.

Клер мягко отталкивает его. Становится серьезной. Убеждается: он знал.

– Пап, что происходит? Почему ты мне не сказал?

Ной сканирает взглядом ее лицо.

– Мы можем его использовать, – говорит он напряженно. – Нам придется. – Он притягивает Клер поближе и тащит в ближайший коридор. Понижает голос. – Мы не можем рисковать. Правительство... Нам нужен там свой человек.

– Понимаю, – говорит Клер, пожимая плечами. – Никого получше Сайлара не нашлось.

В ее голосе нет горечи, однако Ной этого не замечает.

– Я тебе обещаю, Клер, – продолжает он, впиваясь в нее взглядом. – Когда все закончится, я найду способ... – Он снова прижимает ее к груди. – Найду способ навсегда тебя от него избавить.

– Не надо... – начинает она. Замолкает. Здорово, что она уткнулась лицом в его рубашку – это ее хоть немного заглушило. Так что Клер поспешно нацепляет веселую улыбку. – А где Питер?

Кажется, этот вопрос его успокоил:

– Ждет.

Ей даже не нужно спрашивать, знает ли Питер. Никто бы в жизни не взял на себя обязанность сказать ему, что Нейтан мертв.

– Я тогда пойду... Извинюсь.

Ной кивает. Провожает ее в подвал. И оставляет одну.

Пытаясь отогнать недоброе предчувствие, Клер осматривает кабинеты один за другим, щурясь от флюорисцентного света.

– Питер?

На этаже пустынно. Лишь у торговых автоматов слышно какое-то шуршание. Клер медленно идет туда, осматривая подвал. Лампа мигает, и у нее мурашки бегут по спине.

– Питер? – она заворачивает за угол, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.

– Это всего лишь я, уж извини.

Вздрогнув, Клер прерывисто вздыхает.

– Сайлар.

Какой ужас. Должно быть, она не в себе. Это Сайлар, и она счастлива его видеть.

В голове у Клер проясняется. Она спешит к нему.

– Чего от тебя хотела Анжела?

Сайлар опирается спиной на один из автоматов. Буднично разворачивает шоколадный батончик:

– Да как обычно.

Клер хмурится. Ничего «обычного» в отношении Анжелы нет и быть не может.

– Что же это... – бормочет она сердито. – Ты хочешь сказать, что она позволит тебе и дальше притворяться Нейтаном?

Лицо Сайлара почти незаметно дергается.

– Похоже, что так.

– Но зачем? – напирает Клер, сжимая губы. – Она хочет, чтобы Мэтт снова стер тебе память? – Ее кулаки сжимаются сами собой. Она ступает в темноту, и носки ее туфель касаются его ботинок. – Это же не может продолжаться вечно. И ты это знаешь.

Долгая пауза, а потом тихое, сломленное:

– Я знаю не все.

О нет.

У Клер замирает сердце.

– Питер, – шепчет она.

И Сайлар медленно превращается в ее дядю.

– Почему ты мне не сказала? – спрашивает Питер в отчаянии.

Руки Клер поднимаются – и замирают.

Потому что на его лице не скорбь.

На лице Питера написано убийство.

***

Любимый цвет Сайлара – красный.

Разумеется, он предпочитает это не анализировать. Это не только кровь, любовь и опасность; это еще и его первое воспоминание о Клер.
Нет. Хватит. Пора уже прекращать.

Любимый цвет Нейтана – оранжевый. Всего-то на тон и отличается. Ничего, он сможет приспособиться.

– Это трудно, я знаю, – говорит Анжела. По-матерински похлопывает его по плечу. – Я говорю про перемены.

Сайлар садится.

– Поджарить, – говорит он.

Анжела медленно обходит стол и грациозно опускается в кресло.

– Не поняла.

– Током, – объясняет он. – Вот как бы я хотел тебя сейчас убить.

Ее это не особенно трогает. Анжела лишь склоняет голову:

– Понимаю, – она кладет руки на кожаный ежедневник, лежащий на столе. – Перемены даются нелегко.

– Но они возможны, - говорит Сайлар, тяжело оседая в кресле. Вцепляется в подлокотники.

Анжела колеблется:

– Ну, если мотивация будет верной...

– Я убил твоего сына, – прерывает Сайлар.

На ее лице – лишь след боли.

– Тебе нужно стабильное окружение.

– Перерезал ему глотку, – продолжает он упорно. – Нейтан умирал медленно.

Ее дыхание учащается. Анжела отводит взгляд. Пальцы дрожат.

– Мы сможем обеспечить тебе тыл. И найти для тебя цель.

– Понимаю, – говорит Сайлар, выдавливая улыбку. – Наверное, очень удобно слышать лишь то, что хочется...

Ее ладони ударят по столу:

– Сайлар!

Зверь внутри него неожиданно затихает. Теперь он хочет слушать. И подчиняться.

Анжела собирается с силами.

– Мой сын был рожден стать великим, – произносит она, сверкая глазами. – Она прижимает два пальца к пульсу на шее и замолкает. – Ты отнял у него возможность стать великим человеком.

Сайлар готов огрызнуться:

– Я...

– Это не дебаты.

Ему бы стоило убить ее. Переломить шею. Вышвырнуть из окна. Перерезать горло. Пускай катится к своему драгоценному Нейтану.
Но вместо этого он внимательно слушает. Ощущает страх. И... надежду?

– Без тебя мир просто самоуничтожится, – признает она.

Его охватывает странная смесь гордости и честолюбия. Словно внутри появилась кнопка перезагрузки. На этот раз – настоящая.

Выпрямив спину и расправив плечи, Анжела открывает ежедневник. Рассматривает заполненную записями страницу.

– Ты встретишься с Майкой Сандерсом и Трейси Штраусс завтра утром, – говорит Анжела, бросая на него быстрый взглад. – Заберешь их способности. По-хорошему.

Она продолжает давать ему инструкции. Время от времени деловито кивает. Порой понижает голос.

Когда поток наставлений иссякает, Анжела закрывает ежедневник и откидывается на спинку кресла.

– Вопросы есть?

– Всего один.

Она поднимает ухоженную бровь.
Сайлар поворачивает затекшую шею до хруста позвонков. Напускает на себя безразличие.

– Что будет с Клер?

Анжела смотрит ему в глаза:

– Мне хочется думать, что я делаю это и для нее. – Она красиво встает. Идет к двери. Открывает. - Иди домой. Выспись. Сын.

***

Питер сломан.

Клер знает лишь одного человека, который способен это исправить.

Швейцар впускает ее. Пытается с ней заговорить. Оставляет в пустой квартире, дружелюбно улыбаясь.

– Ну где же ты? – бормочет Клер. Она не вполне уверена, к кому она сейчас обращается: к Нейтану или Сайлару? Впрочем, никто из них не отвечает.

В нетерпении Клер меряет шагами кухню, потом гостиную, потом спальню. Ей то жарко, то холодно, то никак.

Сайлар ведь может это сделать, так? Может собрать целое из осколков. В переносном смысле. Да и в прямом... Он сможет починить Питера.

Дверная ручка поворачивается, заставив Клер вздрогнуть от неожиданности.

Она мнется. Ждет, пока он сам ее заметит. Клер не может понять, почему внутри у нее вдруг кольнуло. Сейчас нет времени это выяснять.

– Мне нужна твоя помощь.

Нейтан превращается в Сайлара.

Ее сердце ныряет в желудок.

Он смотрит на нее долгим взглядом. В спальне темно, и слабый свет из коридора делает его каким-то нереальным. Более зловещим. Более знакомым.

Почему-то она чувствует себя в безопасности. И это до невозможности странно.

Сайлар неторопливо снимает часы Нейтана. Кладет на ночной столик. Расстегивает мятую рубашку.

– В чем, Клер?

Он все еще говорит, как Нейтан. По-отцовски. Вежливо. И словно немного заносчиво.

– Это насчет Питера.

Он напрягается. Потом чересчур спокойно спрашивает:

– Он все узнал?

Клер отводит взгляд. Так. Пора прекратить запираться в спальнях с Сайларом.

– Тебе нужно исправить его.

Старые запонки Нейтана стукаются об пол:

– Я не могу.

Его голос звучит словно издалека. Он так безразличен, что Клер хочется вытолкнуть Сайлара из окна.

– Сайлар...

– Нейтан, – резко поправляет он.

Клер напрягается.

– Я не собираюсь притворяться, – шипит она. – Даже если весь мир решит, что...

Он припечатывает ее к стене. Прижимается к ней. Склоняет голову. Приближает губы к ее губам.

И это... Правильно.

– Как твой отец... – с трудом начинает Сайлар. Его губы изгибает презрительная усмешка. – Я ничего не могу сделать.

Клер чувствует, как слабеют колени. Сжимает его запястья. Спрашивает умоляюще:

– А как Сайлар? Ты можешь все исправить как Сайлар?

Его глаза темнеют. В комнате темно, но Клер видит, как в них мелькают сомнение, подозрение... Властность.

– Ты знаешь, чего я хочу взамен.

И она напоминает себе, что нужно дышать.

– Ладно.

Еще секунду он сомневается. Оценивает ситуацию. Взвешивает «за» и «против». А потом...

...отпускает ее. Отступает. Проводит рукой по лицу.

– Иди домой. Питера я беру на себя. Пита.

Ноги Клер прилипают к полу.

Она пришла сюда, чтобы помочь Питеру. Она точно в этом уверена. Но теперь она думает – ну а что, если?.. Что, если вся память Сайлара снова будет стерта, когда они опять встретятся? Что, если только она будет помнить Мексику, текилу и игрушечные машинки? Что, если...

– Один раз, – тихо говорит она.

Брови Сайлара сходятся на переносице:

– Что?!

– Один раз, – повторяет Клер – скорее себе, чем ему. – Если всего раз, то это ничего.

Она преодолевает расстояние между ними, делает глубокий вдох, собирается с духом и...

...и целует его.

В следующей главе:
«Ты убил мою маму, отца... половину людей, которые мне были дороги, а целоваться со мной, значит, неправильно?».

Глава 9
Сайлар ни с кем не делится.

Он не упускает возможностей. Не сомневается. Если ему что-то предлагают – или не предлагают – он берет.

Это у них с Нейтаном общее.

Есть множество причин, по которым ему сейчас нужно быть Нейтаном: чтобы наказать Клер, утешить ее, остановить ее, прежде чем... Станет слишком поздно. Потому что он обещал. Потому что это неправильно. Потому что он не заслуживает...

– Да ты просто ас в пассивно-агрессивном поведении, – обвиняет его Клер. Щеки у не горят, но взгляд – холодный.

...и потому, что она только что сама его поцеловала.

– Это неправильно, Клер.

Ее лицо омрачает тень недовольства. Она снова опускается на пятки. Роняет руки, сжимает губы.

– Ты убил мою маму, отца... Половину людей, которые мне были дороги, а целоваться, значит, со мной неправильно?

Точно. Что это с ним случилось?

– Я же говорил тебе. Я буду Нейт...

Она снова его целует. Захватывает лицо в ладони. Прижимает губы к губам. Пытается добиться от него реакции.

Но Сайлар упрямо не отвечает.

Клер обнимает его за шею.

– Я не хочу... – начинает она отчаянно, но тут же себя обрывает: – Ты это сделаешь, Сайлар!

Температура в комнате, кажется, падает градусов на двадцать.

Он это планировал. Мечтал об этом. Часто. Страстно. Но сейчас все по-другому. Это не как с Майей, когда он думал лишь об одном: нельзя, чтобы она узнала; мне нужно, чтобы все сработало.

И это не как с Элль. В тот раз он говорил себе: я должен отблагодарить ее, она изменила меня; возможно, у нас с ней что-то получится.

– Ты говорил, что можешь все исправить, – напоминает ему Клер. Она касается пальцем его ключицы. – Ну так начинай.

В том номере отеля он решил: он станет ее преследовать. После смерти Ноя. После того, как Питер, и Анжела и ее собака будут гнить в шести футах под землей. Вот тогда он заманит Клер в тень и заполнит ее – сначала ложью, а потом частичками самого себя. Он будет манипулировать ею, разрушать ее и прятать от всего мира. Он победит ее.

...вот такой был план.

– Научись уважать старших, - отвечает он мрачно. Руки вдруг выходят из подчинения. Его пальцы готовы. Губы – в нетерпении. – Не смей больше так со мной разговаривать.

Она колеблется, кажется, всего миг.

Сайлар обещал ей все исправить. Он никогда не лгал Клер и не станет сейчас.

– Погоди, – выдыхает она.

Слишком поздно.

Его руки сжимают ее запястья. Тянут. Толкают.

Она падает на кровать спиной вниз. Волосы рассыпаются по подушке.

– Сайлар...

Он нависает над кроватью. Чувствует, как непрошеная улыбка захватывает губы.

Да, таков был план. Но это было до того, как он задумался об ее будущем. До того, как начал беспокоиться об ее мнении и чувствах, прежде чем стал думать об ее улыбке. До того, как понял, что она может полюбить его.

Как Нейтана.

– Я более... алчен, – говорит он едва слышно. Словно на автомате, расстегивает ремень на брюках. Вытягивает из петелек. Смотрит на него невидящим взглядом. Хорошо бы стянуть им запястья Клер...

– Чем кто? Чем я? – спрашивает она в замешательстве. Ее грудь быстро и часто вздымается.

Сайлар роняет ремень, и он падает на простыню, соскальзывает на пол, стукается о ботинки. Сайлар сбрасывает их.

– Чем Нейтан.

Ее губы мягко приоткрываются.

Что ж. Значит, она хочет этого. Хочет, чтобы он дотронулся до нее. Вот этими самыми кровавыми руками.

Он стряхивает с себя рубашку. Футболку. Слой кожи.

– И я сделаю тебе больно.

Клер смотрит на него серьезно.

– Дай-ка я угадаю, – говорит она. - Ты заговоришь меня до смерти?

Почему он улыбается?

– Клер...

Она приподнимается. Встает на колени. Утопает в матрасе. Потом протягивает руки и прижимает ладони к его груди. Кажется, ее здорово удивляет, что его сердце бьется так бешено.

– Ты меня не отговоришь, – предупреждает Клер. Неуверенно проводит пальцами по его бокам. – Я не знаю, что я делаю и почему, но...

Сайлар прижимается губами к ее горлу. Наклоняется, толкает. Клер падает назад – и тут же замирает под ним. Он педантично расстегивает пуговички на ее рубашке.

Это как чинить часы. Снять крышку. Добраться до поломанных деталей... Хотя, конечно, вот так он их никогда не чинил.

Клер ничего не говорит, так что он касается губами к холмику ее груди. Ее сердце стучит как сумасшедшее – в едином ритме с его собственным. Так что освобождает Клер от лифчика. Ищет, что нужно исправить. Не находит – и опускает руки ниже, к поясу ее штанов.

У нее перехватывает дыхание. Сайлар прячет ухмылку в ямочке между ее ключицами.

Ее колени расходятся – медленно и грациозно, и он устраивается между ними. Вот так. Ничего удивительного в том, что ему здесь так удобно.

Острое желание заставляет мышцы напрячься. Он снимает с Клер туфли и носочки, стягивает с нее штаны, проводит большим пальцем по трусикам...

– Ты ведь не станешь выкрикивать свое имя? – спрашивает она дрожащим голосом.

Его руки замирают.

– Что?

Ладони Клер скользят вниз по его спине неожиданно смело.

– Ну, ты знаешь... В конце.

Растерянность делает его легкой добычей. Клер обвивает одной ногой его бедра. Обретает равновесие. Резко толкает. Сайлар падает на спину и Клер тут же садится на него верхом.

– Просто ты так себе нравишься, – объясняет она, едва дыша. Проводит по его груди обеими руками, царапая кожу короткими, тупыми ногтями.

Его тело охватывает мучительная жажда. Вот оно. Вот почему Клер так ему нравится. Она устремляется к незнакомому, опасному. Ныряет вниз головой. Бездумно. Отдаваясь всецело, без остатка.

– Ты мне нравишься больше, – заявляет он как ни в чем ни бывало.

Клер медлит. Щеки вспыхивают румянцем.

– Ты только ничего не воображай себе, Сайлар, – резко говорит она, расстегивая на нем штаны. Он приподнимает бедра, чтобы ей легче было раздеть его. – Это просто обмен, а не начало отношений.

Ему должно быть неприятно это слышать. Ему нужно правильно среагировать...

Но виски у него пульсируют.

– Думаю, что это моя самая любимая способность, – сообщает он, ухмыляясь.

Она скользит по нему вверх. Ее трусики трутся об его плавки.

– Какая?.. – ее глаза расширяются, когда до Клер вдруг доходит. – Погоди, но это же правда...

Приятное покалывание спускается с висков на шею, скользит по телу, пульсирует ниже пупка. Сайлар чувствует, как нарастает возбуждение. Ощущает реакцию Клер. Она снова легонько об него трется, потом переоценивает ситуацию и с силой сжимает губы.

Ну ладно. Не хочет говорить? Тогда он заставит ее кричать.

Его руки реко обхватывают ее бедра, прижимают крепче, удерживают на месте. Их взгляды встречаются, и Сайлар вдруг понимает: ничего в ней не сломано. Ему нечего исправлять. Но тогда почему...

Ее дрожащие пальцы скрываются под резинкой его трусов.

У него перехватывает дыхание.

Ох.

Она сжимает его член – неумело, смущенно и слегка сердито.

Так вот оно что. Это она его исправляет.

Сайлар переполнен смесью недоверия и глупой надежды. Его ладони обхватывают ее сзади. Он концентрируется... И рассеивает на атомы ее трусики и свои плавки. Чувствует ее горячую кожу...

– Вторая любимая способность.

– Кажется, я только что поняла по-новому, – ее голос дрожит и тело тоже, – выражение «раздеть взглядом».

Его улыбка вспыхивает – и тут же застывает.

Она направляет его внутрь, и Сайлар не уверен, что это хорошая идея.

Потому что одним разом точно все не обойдется.

***

Клер и раньше делала глупости.

Она пыталась покончить с собой пару десятков раз. Подвергала семью опасности. В седьмом классе предпочла Броди Заку. Но это?

Это просто безумие.

У отца будет сердечный приступ. У мамы разорвется аневризма. Это изменит ее мнение о себе – и о Сайларе – навечно.

Он приподнимается под ней. Проникает глубже. Растягивает... На секунду Клер вспоминает, как думала: он уже столько у нее забрал. Это она отнять не позволит.

И резко опускается на него.

Клер предает Нейтана, и Ноя, и саму себя. Она делает это не ради Питера. Она делает это не из страха и не назло. И даже не потому, что устала звучать, как заевшая пластинка.

Она делает это потому, что так правильно.

Это должно было быть грязно, больно и быстро. Но все не так. Ей следовало бы быть в ужасе. Удивляться. Смущаться. Но ничего такого Клер тоже не чувствует. Так как это может быть неправильным?

Кончики его пальцев скрываются в волосах в низу ее живота. Большим пальцем Сайлар обводит маленькие круги. И она теряет контроль...

– Не смей кричать «Клер», – предупреждает он, продолжая двигаться под ней.

Смех пузырится у нее в горле, как лимонад. Завтра она не сможет смотреть на себя в зеркало. Она будет себя ненавидеть. Точно будет. Но сейчас...

– Сайлар.

Он вздрагивает. Заставляет ее двигаться быстрее. Подводит к черте так близко, что Клер вынуждена передать ему контроль.

– Сайлар, – повторяет она. Он переворачивает ее с легким стоном, и Клер ударяется головой о спинку кровати. – Сайлар...

Медленно, точно по своей собственной воле, ее руки и ноги обхватывают его, прижимают, заставляя проникнуть глубже.

Внутри у нее все сжимается. Перед внутренним взглядом Клер – тот столик в Калифорнии, на котором она лежала со вскрытым черепом. Она успевает подумать: он видел все, что с ней не так. И все равно захотел провести вечность вместе.

Честное слово, она тогда была уверена, что это навсегда останется моментом их наивысшей близости. Но сейчас он трется об нее при каждом движении, заставляя забыть тот день. И Клер поднимается все выше и выше, она переступает через край...

Кажется, у нее проблема.

К этому она может пристраститься.

***

– Это было довольно... Пресно, – жалуется она после. Ее голос наполовину заглушен подушкой. – Ты даже носки не снял.

Он прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и кладет руки под голову.

Клер отодвигается еще дальше. Сворачивается клубочком на своей половине кровати.

– То есть не то чтобы я ждала, что потолок будет трястись, но... Сам знаешь.

Он смотрит в потолок:

– Я на удивление прост, Клер.

Она молчит. Долго. Потом тихо отзывается:

– Ага.

И засыпает у него под боком. Ну, вроде того. Кровать – большая, и расстояние между ними, к сожалению, заметно. Но ничего. Главное, что она осталась.

Теперь он точно справится. Как Сайлар. Он не смог сделать этого для Вирджинии и Элль, но может попробовать ради Анжелы и Клер.

Он встанет утром и наденет костюм. Встретится с Майкой и Трейси. Спасет своих людей. Станет достойным человеком.

И может быть тогда, однажды, он сможет вернуться домой. К ней.

Сайлар закрывает лицо рукой. Стонет. Смотрит на спину спящей Клер. Как же ему хочется придвинуться поближе и просунуть руку ей между бедер...

– Ни с места.

Хмурясь, он замирает.

Голос – тихий. Знакомый. Угрожающий.

– Встать.

Сайлар напрягается, приподнимаясь на локтях. Чувствует, как накрывающая их с Клер простыня натянулась у него на талии.
На пороге комнаты темнеют два силуэта.

Сайлар садится на кровати. Брови сходятся на переносице. Он протягивает руку, чтобы захлопнуть дверь. Ничего не происходит.

Ага, думает он.

Есть лишь два человека, способные – и желающие – пойти против него.

Питер и Гаитянин.

В следующей главе:
увы, неизвестно, что там будет. Она еще не написана.

@темы: переводы, Герои, сериалы, гет, фики, R

---

Грязные штучки, продолжение

Фандом: Герои
Название: Грязные штучки, продолжение

главы 5-7

Глава 5


Он всегда просыпается, как по тревоге – прежде, чем прозвонит будильник. Порой ему требуется время, чтобы вспомнить, кто он такой и где находится. И тогда он лежит, мучительно желая... чего-то.

Но не сегодня.

Сегодня он открывает глаза. Прикусывает губы, не давая расплыться ухмылке. Он не хочет улыбаться, но Клер так мило свернулась в кресле возле его кровати. Соная. И такая трогательная!

Повернувшись на бок, он смотрит.

Наверное, это чувство знакомо всем отцам. Прилив гордости при мысли, что этот чудесный ребенок – их. При мысли о том, что он (или она) связаны с ними навечно, нравится это ему (или ей) или нет. Это чувство сегодня так сильно, что Нейтан встает, склоняется над Клер и укрывает дочь одеялом.

Солнце запуталось у нее волосах, и Нейтан не может оторвать от нее взгляда.

Он хочет поцеловать ее в лоб – и мысленно добавить: "Спасибо, что присмотрела за мной".

Поблагодарить ее. Так бы сделал хороший отец.

Но его губы прижимаются у уголку ее рта. И задерживаются там навечно.

Ему нужно оторваться от нее. Хотя... Он же Петрелли. Для Петрелли личное пространство ничего не значит. Но это что-то другое. Ему нужно уйти. Ему нужно прекратить. Ему нужно... Встать на колени рядом с ней.

Не задумываясь о том, что делает, Нейтан проводит рукой по ее бедру вверх. Утыкается носом в шею. Вдыхает ее аромат. Руки у него трясутся, но это ничего. Все отлично. Раскаяться можно и попозже. Потом можно будет попросить прощения. Ведь разрешения на то, что он делает, ему никто не давал.

Рука Нейтана замирает в сантиметре от ее груди. Его горло сжимается. Что-то с ним не так. Что-то совсем не так. Должно быть, это формула. Видимо, есть нечто такое, что разрушает его тело и разум – вот и все. Надо будет поговорить с Сурешем. Все исправить. А потом он будет лучшим отцом на свете.

Он уговаривает пальцы подчиниться. Сжимает кулаки и поднимается. Потом чистит зубы, бреется, одевается. Дожидается, пока Клер проснется. Решает, что будет ее избегать. Решает, что хочет ее видеть.

– Мне пришла СМС-ка, – говорит она, когда они идут в кухню. Улыбка у нее странная. Какая-то неискренняя. – Майка нашел Трейси. Говорит, что мы сегодня можем встретиться.

Шум кофе-машины его оглушает.

– Мы?

– Она хочет с с тобой поговорить, – спокойно объясняет Клер. – У нее есть предложение.

А у него – мурашки по коже.

– Клер, это похоже на западню.

Она пожимает плечами.

– Если б она хотела тебя убить, давно б уже утопила.

Он медлит, обдумывая ситуацию.

– Ладно, где?

Она подает ему чашку с кофе. Тянет руки к его галстуку.

– В торговом центре. На нижнем этаже. – Клер затягивает узел. – Похоже, ей нравятся торговые центры. – Брови его дочери сходятся. – И первые этажи.

Его сердце бьется быстрее.

– Я бы предпочел крышу.

Улыбка Клер увядяет, ее губы кривятся.

– Поеду-ка я домой переодеваться, – она похлопывает его по галстуку и снова улыбается, но улыбка не касается глаз. – В ресторанном дворике через два часа. Договорились?

– Не... – начинает он. Нейтан почти говорит это: не уходи. – Не забудь поговорить с отцом. – С другим отцом. Беннетом. Тем парнем. Парнем, который лучше него.

Дверь закрывается за Клер с тихим щелчком.
Нейтан тут же хватает телефон и звонит ассистенту.

– Назначь мне встречу с доктором Сурешем.

Он даже не ждет подтверждения. Просто перекидывает пиджак через плечо, берет ключи и идет к дверям.

Сегодня Нейтан собирается прогуляться. Он передумывает, когда доходит до прихожей. Его ноги отрываются от земли... И тут же звонит телефон. Это перебивает настроение, и Нейтан резко приземляется.

– Нейтан, – холодно говорит Анжела.

Он хмурится.

– Ма? Что такое?

На миг она замолкает.

– Твой ассистент сказал мне, что ты ищешь встречи с доктором Сурешем?

В висках начинает стучать.

– С чего это вдруг мои сотрудники перед тобой отчитываются?

– Доктор Суреш очень занят, Нейтан, – быстро говорит она. – Если у тебя проблемы...

– Нет, – обрывает он. – Никаких проблем. – Клер права. Никто не может ему помочь. – Я просто хотел... – Он кивает швейцару, щурясь в ясное голубое небо. – Хотел поздравить его с тем, что он добился исключительных результатов с той программой.

***

Лишь через два часа и после четырех брифингов его мигрень наконец уходит.

На удивление, это совпадает со встречей с Клер.

– Хочешь претцель? – спрашивает она, едва они прибывают в ресторанный дворик.

Его разум проясняется, глаза щурятся от удовольствия, а губы растягиваются в ленивой улыбке.

– Еще бы.

– Ой, – бормочет Клер, кинув быстрый взгляд на свой претцель. – Я как-то и не думала, что ты правда... Захочешь. – На мгновение она смущается. – Я твой съела. Потому что не надо было опаздывать!

Кажется, его сейчас лицо сейчас разорвет улыбкой пополам.

– Ну ничего, ты же поделишься.

Они и раньше так делали. Нейтану это нравилось. Он хочет с ней что-нибудь разделить.

Но она отводит глаза.

– Я тебе лучше куплю еще один.

Он не разочарован. Это же всего лишь чертов претцель. Он их даже не любит.

– Да ладно, оставь себе.

Он смотрит на часы. Стучит по циферблату. Как же раздражает неточность стрелок!

– Они уже здесь?

Клер открывает свой телефон. Закусывает губу. Сосредотачивается на СМС-ках.

Он не может оторвать от нее глаз.

– Ага, – отвечает Клер, вздыхая. Она выглядит напуганной, когда идет к эскалаторам.

Нейтан следует за ней. Он понятия не имеет, зачем это делает, но когда они идут рядом, Нейтан слегка подталкивает ее. Обгоняет. Он хочет защитить ее. Защитить девочку, которую нельзя ранить. От человека, у которого и в мыслях нет причинить ей боль.

Кстати говоря... Кажется, он должен знать Трейси. Но почему-то лицо Майки кажется куда более знакомым.

– Вы одни? – спрашивает Трейси, подозрительно щурясь.

Майка улыбается Клер.

– Да одни они, одни. Не волнуйся.

– Майка, – предупреждает Трейси. – Никогда в жизни не доверяй этому человеку.

Майка лишь усмехается в ответ, бросив быстрый взгляд на Клер:

– У нас есть предложение.

Странно. Нейтану нравится этот мальчишка.

– Слушаю.

Трейси буквально рычит. Потирает плечо. Переступает с ноги на ногу:

– Вот это новость.

Майка трогает ее за руку. Потом встречается взглядом с Нейтаном.

– Мы хотим свернуть вашу программу.

Нейтан медлит.

– Вообще-то я думал, что мы собираемся говорить насчет твоих убийств, – Он надевает на лицо хмурую маску. Он же американский сенатор, в конце концов! Значит, нужно вести себя соответствующе. – Слушай, я понимаю, что ты хочешь отомстить...

– Отомстить? – резко прерывает его Трейси. – Ты что – идиот? – она растягивает губы в хищной ухмылке. – Я не мщу, я пытаюсь спасти тебя.

У него просто руки чешутся.

– Точно. Убивая моих людей...

Подражая Майке, Клер прикасается к его руке.

– Ты же обещал ее выслушать.

Ее голос оторажается от стен. Мимо проезжает маленькая машина, освещая их фарами, и Нейтан отступает поглубже в тень. Пытается успокоиться.

– Ладно, продолжай.

– Прекрати ловить их, – быстро говорит Трейси. Кажется, она борется с удивительно знакомым ему чувством. – Таких, как мы. Хватит нас выслеживать.

– Мы же только... Задерживаем тех, кто опасен для обычных людей, – отвечает Нейтан. Но это звучит заученно. Неискренне. – Президент дал нам свое...

– Ты и правда думаешь, что нас перестали преследовать лишь потому, что ты попросил президента? – интересуется она недоверчиво. – В первый раз я забочусь не только о себе. – Она бросает быстрый взгляд на Майку, и ее губы сжимаются. Потом она снова переводит взгляд на Нейтана. – Ты же сенатор. Ты знаешь, как обращаться с бюджетами.

Он все еще сомневается.

– Так что ты предлагаешь?

Трейси вытягивает руку ладонью вверх, и на ней появляется водяной шарик. В мгновение ока она превращает его в сосульки и бросает в сторону Нейтана. Ледяной ежик разбивается о стену за его спиной, несколько осколков падают на землю.

– Мы – дешевое оружие, – говорит Трейси. – Дешевое и эффективное. Все мы. – Она кладет руку на плечо Майке. – Они просто используют тебя, чтобы нарастить арсенал.

Странно. Нейтан не поймет, стоит ли ему чувствовать себя оправданным или обманутым.

– Так что ты просто убьешь всех, кто с этим связан, – говорит он.

Это не вопрос.

Она пожимает плечами.

– Если придется.

Майка хмурится.

Голос Клер заставляет вздрогнуть их всех.

– Чем мы можем тебе помочь?

Нейтан смотрит на нее с удивлением:

– То есть тебе все равно, что она убивает агентов?

Он не осуждает ее. Ему просто любопытно.

Клер бледнеет.

– Нет, мне не все равно. Я просто... – кажется, она запуталась. Разочаровалась. Чувствует себя в западне. Ее сомнения дают ему надежду. – Они просто сделали выбор. – Клер противоречит сама себе. – А именно, забрали его у нас.

Губы Трейси изгибаются в улыбке.

– У твоего ребенка светлая голова на плечах.

Похоже, Клер комплимент не понравился.
Жаль. А ему приятно.

– Могу сказать то же и о твоем, – говорит Нейтан, сжимай плечо Майки. – Но мне, разумеется, понадобятся доказательства.

Майка впивается в него взглядом. Смотрит целую вечность. Анализирует. Потом бросает быстрый взгляд на Клер.

– Запросто, – говорит он, понимающе улыбаясь. – Считай, что я так... Верну тебе долг.

Это имеет смысл, хотя Нейтан и сам не знает, почему. Так что он просто улыбается.

– В следующий раз выберите для встречи менее подозрительное место.

Он уже готов отправиться к машине, где его терпеливо ждет охрана. Прихватить с собой Клер. Отвезти домой. Подоткнуть ей одеяло. Позвонить Питу и попросить его превратиться в Президента...

– Клер! – зовет Майка.

Она замирает. Потом тянет Майку в сторону. Понижает голос.

– Я знаю, погоди... – Клер выглядит так, словно покорилась судьбе. – Я на секунду, – бросает она через плечо.

Нейтан не должен их слышать. Отсюда? Никаких шансов. Так почему он пытается это сделать?

Трейси опирается о стену с ним рядом, скрестив руки на груди, и внимательно его рассматривает.Нейтан отвечает очаровательной улыбкой.
Ее глаза удивленно расширяются, но она тоже улыбается ему.

И тут к нему пробивается голос Клер.

– Как ты догадался?

Нейтан навостряет уши.

– Электрические частички, – объясняет Майка. Этот вопрос его явно позабавил. – Что-то типа подписи, но не чернильной, а электронной.

Клер замолкает.

– Это что-то новое?

– Да. Мы развиваемся.

Нейтан изо всех сил напрягает слух.

– Не все, – бормочет Клер. Ее голос тихий и самоуничижительный. – У некоторых из нас просто есть способность.

– Ты можешь регенерировать.

– Ну это же всего одна способность...

– Я не только про кожу, Клер, – говорит Майка убежденно. Нейтан может поклясться, что в этот момент мальчишка смотрит на него. – И не только про тебя.

***

Не стоит ей этого делать.

У нее нет на это времени. Ей нужно помочь собрать доказательства. Помочь Трейси и Майке начать новую жизнь. Присмотреть за ними.
Вместо этого она прячется в лифте. В кармане у нее – билет на самолет. Телефон выключен. В уме она составляет список дел:
1) Отправить отцу СМС-ку. Сказать, что ненадолго уехала в Калифорнию, чтобы побыть с мамой, Лайлом и Мистером Магглсом. Проверять он не станет. Не потому, что доверяет Клер. Просто они с мамой не разговаривают.
2) Выбраться из здания. Незаметно. Добраться до аэропорта. Сесть в самолет, который направляется в Нью-Йорк.
3) Избегать Мэтта Паркмана, чего бы это ни стоило.

Двери лифта открываются.

– Привет, Клер.

Это было смешно, если б ей не было так страшно. Он все узнает. Ее поймают. Ее остановят.

– Привет, Мэтт, – начинает она щебетать, едва он входит. Она думает про щеночков, мороженое, цифры. – Как малыш Мэтт?

Его лицо проясняется. Нажав кнопку, он наклоняет голову и начинает:

– Он уже ходит. Ну, вроде как, – Мэтт шутливо улыбается... Его улыбка вянет мгновенно. – О Боже, так ты знаешь!

У Клер замирает сердце. Ничего, она выкрутится. Она собьет его с мысли. Солжет. Если уж она одурачила Сайлара, уж Мэтта-то она точно...

– Да. Я знаю.

Что же она такое творит?

Мэтт вздрагивает. Останавливает лифт. Сжимает ее плечи.

– Послушай, у меня не было выбора. Ты должна мне поверить. Мы ничего больше не могли сделать...

Она оскаливается, как шакал.

– Неправда!

Заткнись, Клер. Притворись милой. Сохрани преимущество. Но нет, она слишком зла. И она даже не может об этом никому рассказать! Ей приходится держать рот на замке.

– Моя кровь лечит! У меня это в деле есть! – Ее снова переполняет отчаяние. – Я это знаю! Отец это знает! Анжела это знает!

Он опускает руки.

– Я... я не знал.

Мэтт не виноват. Это целиком и полностью вина Сайлара. Все это его вина.

– Как он умер? – ее голос смягчается. – Нейтан. Как он умер?

Мэтта передергивает.

– Это неважно, Клер, – такое ощущение, что он пытается убедить не ее – себя. – Мы остановили Сайлара. Вот что самое главное.

– Мой отец уже пытался.

– Что?

– Пытался стереть мне память, – она горько усмехается. – Ты хоть представляешь, как я была зла, когда это узнала? Ты понимаешь, как зол будет Сайлар, когда все вспомнит?

Мэтт трет лицо, прерывисто вздыхая.

– Не вспомнит. Я глубоко пробрался.

Она бы рассказала ему. Но это ее секрет, и она воспользуется этим, когда придет время.

– Тогда почему ты чувствуешь себя виноватым?

Мэтт не отрицает. Просто качает головой.

– Слушай, когда я... Делал это, я видел его жизнь, – говорит он. – Ничего хорошего.

Ей не любопытно. Ей плевать.

– Ну и...?

– Он не захочет к этому вернуться.

Эти слова звучат у нее в голове без перерыва. Когда она проходит через таможню. Когда смотрит фильм. Когда едет в такси. Она думает об этом, не анализируя. Не пытается сделать вывод. Не ищет оправданий. Она просто думает.

Неважно. У нее есть план. И она собирается его придерживаться.

Квартира Гэбриела Грэя опечатана. Магазин заколочен. Клер легко находит и то, и другое. Такое ощущение, что это место притягивает ее. Разумеется, это лишь потому, что она читала его дело миллион раз.

Так, сначала магазин. Ей не по себе среди дедушкиных часов, тикающих наручных часиков и слоев пыли. Ей страшно. И неловко. И немного стыдно за то, что вломилась сюда без спросу. Но ей нужны эти вещи. Она должна подтолкнуть его способность видеть прошлое вещей. И побыстрее.

Клер проводит пальцами по забытому рабочему столу. Маленькие детальки скатываются по поверхности, оставляя следы в пыли. Нельзя терять время. Она берет очки, щипчики и заляпанную маслом тряпочку. Он точно вспомнит, если притронется к этим вещам. Вспомнит Гэбриела Грэя. Вспомнит своего первого клиента, первый чек, первую жертву. Она заставит его вспомнить все.

Клер торопится уйти. Она игнорирует скопившиеся вопросы. Жизнь человека не может определяться маленькой комнатушкой, навевающей тоску. Да если б и определялась, Клер плевать. Это жизнь чудовища – бесполезного, мерзкого, презренного.

Однако квартиру игнорировать сложнее. Там фотографии и книги. И зарубки на дверном косяке, сделанные, когда он рос.

Ого! Да он в 11 лет был выше, чем она сейчас. Уголки ее губ приподнимаются сами собой.

Нет! Она не смеет улыбаться. Никогда.

А вот и след от огромного пятна на полу. Наверное, тут он убил свою мать. Она истекала кровью, а он смотрел. Точно так же, как с Нейтаном.
Ее телефон отключен, и Клер не может проверить сообщения. Но это она сделать должна.

Два гудка – и легкий щелчок.

– Привет, мам!

– Клер? – мгновение панической тишины. – Кто умер?

– Никто, – мягко отвечает она. В горле пересохло, а в глазах – наоборот. – Я только... как у вас там дела?

Мама, кажется, что-то заподозрила.

– Куда мы ходили на твое двенадцатилетие, Клер? – спрашивает она.

Клер прижимает телефон к щеке.

– Никуда. Мы остались дома, потому что Лайл заболел ветрянкой.

На том конце линии – вздох облегчения.

– Прости, милая. Я просто параноик. – Ее тон смягчается. Теперь Сандра звучит приятно-раздражанной. – Ты ведь обычно звонишь только в крайнем случае.

Клер собирается сказать: мама, я хочу убить человека. Я хочу разрушить его. Он убил моих биологических родителей, а я застряла с ним здесь навечно. И уже так устала.

Все это выходит из нее в одной фразе.

– Мам, я тебя люблю.

Она никому не скажет всего. Ни сейчас, ни потом. Никогда. Всю свою жизнь она будет одна. В одиночестве. Вечно.

У Клер перехватывает дыхание. Нет. Она не будет себя желать. Не будет плакать. Она возьмет ближайший к ней снежный шар, ближайшую фотографию в рамке, ближайшую книгу...

Руки замирают, коснувшись книжкой обложки. «Активная эволюция» Чандры Суреша. У нее дома такая же. Надо просто засунуть ее в рюкзак и двигаться дальше, но ей все же немного любопытно...

Клер садится на пол (джинсы тут же пачкаются). Листает страницы. Хмурится. Может, это ее книга? Те же самые строчки отмечены. Те же самые главы зачитаны до дыр. Те же страницы оборваны по краям. На полях – те же вопросы.

Интересно, он читал у себя в комнате? Чувствовал то же, что и она? Ужас, и волнение, и надежду – все сразу?

Старые часы у нее над головой продолжают тикать. Час, другой, третий. Клер роется в его вещах и одежде. Делает предположения, формулирует вопросы, находит ответы.

Интересно, умение видеть прошлое вещей – это заразно?

***

Клер в Калифорнии. Уже несколько дней. Точнее, три дня, одиннадцать часов, четыре минуты и... примерно семнадцать секунд.

Нейтан не злится. Ей нужно побыть с семьей. Это хорошо. Это не ответ на его родительские методы воспитания. Он не верит, что Клер намеренно увеличивает расстояние между ними. Ведь это не потому, что она все узнала? Клер не может знать. Она не читает мыслей.

Так почему же у него такое чувство, что она прочитала его?

Нейтан падает в кресло. Размышляет. Подзывает к себе стакан с водой. Он прилетает ему прямо в руку. Нейтан отпивает и задумывается, уставившись на дверь.

Скоро придет Паркман. Вместе с Питом, Беннетом и хорошим, работающим планом. Потому что Нейтан больше не позволит использовать своих людей.

Своих людей.

Да, в этом определенно что-то есть.

– ...в вам пришли, – это все, что Нейтан успевает услышать по интеркому.
Он трет глаз, готовясь к очередному приступу мигрени.

Дверь медленно открывается. В щель пробивается прядь светлых волос. Тонкие пальчики обхватывают дверную ручку.

– Ты занят?

Нейтан садится ровнее.

– Клер.

Ее улыбка странная. Неискренняя. Значит, она знает. Точно знает.

– Как съездила? – спокойно спрашивает он.

– Было познавательно, – отвечает она, закрывая за собой дверь. – А тут как дела?

На его улыбку Клер не отвечает.

– Замечательно, – говорит Нейтан, поднимаясь. – Ты в курсе, что у Паркмана сын? Потому что он уже часа два о нем не говорил. – Губы Клер трогает легкая улыбка, и Нейтан добавляет: – Я так рад, что вернулась, Клер.

Она продевает большой палец через петельку для ремня в своих джинсах. Потом поднимает глаза и улыбается Нейтану. Вот так-то лучше.

– Ну, – говорит он. – Ты привезла мне сувенир?

Их взгляды встречаются.

– Вообще-то да.

В следующей главе:
«Я так больше не могу, - говорит Клер устало. -Пора с этим заканчивать».

Глава 6
Если отбросить эмоции, Клер все понимает.

Те смерти, причиной которых он стал – напрямую или косвенно, специально или случайно – были ужасными, жестокими и бесчеловечными. Сайлар – убийца. И ей плевать, был ли его его собственный выбор или нет. Он – монстр.

Но он не более жесток, чем само время.

Однажды Мередит бы все равно умерла. Нейтан тоже.

Разумеется, Клер не объективна. Она не станет оправдывать чудовище лишь потому, что узнала его чуть лучше.

– Я принесла тебе свою любимую книгу, – говорит Клер. На нее смотрит человек с лицом Нейтана. Здорово было бы притвориться, будто это и вправду он. Очень соблазнительная идея. Но нет: – Думаю, тебе стоит прочесть. – Ее губы кривятся. – По-моему, сейчас – самое время.

Отец склоняет голову набок. Чешет нос.

– Должен тебя предупредить, Клер, – говорит он, – что не буду читать книжки Джуди Блум.

Ее улыбка – просто удивительно искренняя.

– Ее написал доктор Суреш.

Нейтан ухмыляется:

– Про прически я тоже читать не буду.

Клер улыбается в ответ лишь потому... Потому что так бы сказал Нейтан. Умеет все-таки Сайлар превращать обман с искусство.

– Другой Суреш, – отвечает она, развязывая тесемки рюкзака. – Ты читал «Активную эволюцию»?

Нейтан колеблется.

Клер тоже молчит. Наблюдает. Размышляет. Любопытно, он и правда пытается вспомнить? Пытается отделить свои собственные воспоминания от воспоминаний Нейтана?

Неважно.

– Нет, – наконец отвечает Нейтан, хмурясь. – Не припомню такой.

Она изображает энтузиазм.

– Ну вот! – Клер вытаскивает книгу. – Почему бы прямо сейчас и не начать?

Нейтан бросает взгляд на наручные часы.

– Вообще-то Паркман и...

Но тут она сует книгу ему в руки.

– Просто читай.

Клер ожидает, что ее отец тут же превратится в Сайлара, еще за пару секунд полностью восстановит память, испугается, потом впадет в бешенство...

Но он лишь поднимает бровь.

– Зачем мне читать про эволюционный императив?

Эти слова. Они подчеркнуты в книги множество раз. Клер невинно хлопает ресницами.

– Это поможет тебе понять, что с тобой... Происходит.

Вот так-то! Она все же нашла способ обойти детектор лжи. Клер бы отпраздновала это, но есть дела поважнее.

Нейтан убирает прядь волос за ухо и улыбается, как мальчишка.

– Клер...

Ей приходится сделать над собой усилие, чтобы не дернуться. Удивительно, но в этот раз это дается ей проще, чем обычно.

– Поверь мне.

Он слегка кивает и возвращается на свой стул. Садится, поднимает ноги на стол и открывает первую страницу. И сразу же перелистывает на любимую главу Клер.

Та наблюдает за ним со всем вниманием. Ее кулаки сжимаются сами по себе. Это сработает. Должно сработать.

Нейтан хмурится. Кривит губы. Поглаживает страницу кончиками пальцев.

– Эволюция – это выбор? – бормочет он вполголоса, бросая на Клер быстрый взгляд. Потом снова обращается к странице. – Как только происходит мутация, выбор сделан. Природа спрашивает: имеет ли ценность новая характеристика? Отражает ли прогресс? Принесет ли пользу всему виду?

Ее мышцы болят от напряжения. Теперь это может случится в любой момент. Он вот-вот вернется. Она к этому готова.

Нейтан поднимает брови. Все это явно его забавляет. Но его голос звучит по-другому. Клер знаком этот голос. И он ей неприятен.

– Возьмем, к примеру, полеты людей...

Ее рука медленно ползет к рюкзаку. Туда, где она спрятала металлический штырь. Ох, как непросто было пронести его через охрану! Но Клер смогла. Скоро ей понадобится это оружие.

Его тон все веселее.

– Некоторым может показаться, что умение летать увеличит шансы на выживание и при этом покажется привлекательным представителям противоположного пола, – читает Нейтан. Ухмыляется, закрывает книгу и смотрит на Клер. Цитирует: – Это упростит выбор.

Его пальцы задерживаются на обложке. Нейтан смыкает веки. Делает вдох. Когда он открывает глаза, они темно-карие. У него мягкий взгляд.

– Знаешь, кто дал мне эту книгу? – его кожа начинает растягиваться, разрываться, обтекать новые формы. – Автор.

У Клер сжимается горло. Она с силой сжимает штырь. Сайлар. Наконец-то.

Он хмурится.

– Или это был Пит?

Внутри нее поднимается гнев. Чего он вцепился в память Нейтана? Он не Нейтан. Не заслужил такой чести.

Клер быстро обходит стол и становится перед ним. Штырь греется в заднем кармане джинсов.

– Нет, не Питер, – выдавливает она сердито. Скидывает его ноги со стола. Ставит руки на его подлокотники и наклоняется ближе. – Это твоя книга.

Он переводит на нее взгляд.

– Клер, что за...

Боже, она сейчас зарыдает от ярости.

– Все, я так больше не могу, – устало говорит Клер. Ее волосы касаются его лица. Голос смягчается. – Пора с этим заканчивать.

Похоже, он обеспокоен.

Это выражение ему не подходит. Потому что Сайлар не беспокоится. Он никогда и ничего не боится.

Клер в жизни не видела его напуганным.

Ну хорошо, видела. Один раз. В доме Стивена Кэнфилда. Когда она чуть не умерла. Когда он ее спас.

Ее губы приоткрывается. Клер пытается поймать его взгляд. Не надо было ей рыться в его вещах, фотографиях, воспоминаниях. Не стоило отделять Гэбриела Грэя от Сайлара.

Звук интеркома заставляет вздрогнуть обоих.

– Сэр, к вам пришли.

Ее охватывает паника.

– Кто...

Сидящий перед ней человек выглядит неуверенным. Ранимым.

– Я же говорил тебе, – выдавливает он с трудом. Смотрит на ее губы, не отрываясь. – Паркман и Пит. Питер. И мама. Анжела...

Нет, им нельзя видеть его в таком состоянии. Не сейчас. Они не позволят ей довести все до конца. Они снова сотрут ему память, и ей придется начинать все заново. Нет!

– Сейчас тебе нужно снова превратиться в Нейтана, – быстро говорит она.

Его глаза расширяются, и Клер не может понять, что такое в них промелькнуло.

– Клер, я не знаю, как.

Дверная ручка за ее спиной медленно поворачивается.

– Ты мне доверяешь?

Сайлар смотрит на нее снизу вверх – так, словно она пришла спасти его. Клер не в силах даже посмеяться над ситуацией. Но она и правда спасет его. Всего один раз.

И тогда они будут квиты.

***

Да, думает он. Вот это будет подходящей реакцией с его стороны.

– Вы опоздали, – голос - спокойный и уверенный. Улыбка - скупая.

Вот так. Все верно.

Питер морщится. Кладет руку на плечо Анжелы.

– Твой ассистент заставил нас расписываться.

– Это необходимая процедура, дорогой, – замечает Анжела, проходя мимо него. Она грациозно вешает свое пальто и улыбается Клер. – С возвращением.

Нейтан не поднимается. Он не в силах двинуться с места, не в состоянии нормально соображать. Он словно на автопилоте.

Нейтан смотрит, как в кабинет входят Беннет и Паркман. Смотрит, как Клер подходит в отцу и обнимает его. Морщится, когда они тайком улыбаются друг другу.

– Ну что, готовы? – легко говорит Паркман, садясь верхом на ближайший стул. – Я пообщался с человеком из...

На этом Нейтан покидает разговор.

Он ничего не понимает. Обычно все по-другому. Он знает, как работают вещи, как люди думают, как крутится вселенная. Мало что может его удивить. Ничто его не вводит в замешательство. Все просто.

Но то, что минуту назад ему шептала Клер... Она держала в ладонях его лицо и рассказывала об их первой встрече. Говрила про камень, машину и еще про что-то такое, чего ему сейчас не вспомнить. Звала его назад. Заставляла снова стать Нейтаном.

Но он не Нейтан. Он не знает, кто он, но точно не Нейтан Петрелли.

– ...и тогда мы с Паркманом можем... – говорит Питер. Он взволнован. И это не его брат.

У него нет брата.

Он переводит взгляд на Анжелу.

...как и матери.

– Майка на это в жизни не пойдет, – говорит Клер. Это прерывает поток его мыслей.

– Мы не можем позволить ему делать за нас выбор, – отвечает Беннет.

И Нейтан снова отсоединяется.

Он полностью игнорирует обсуждение. Опускает руку под стол. Вытягивает пальцы и смотрит, как кожа меняет цвет, становится темнее. Затем направляет ладонь вниз и бросает колечко электричества на напольный ковер.

Точно. Так он тоже может. Он знал того, кто дал ему эту способность.

Нейтан поднимает глаза.

Паркман смотрит на него в упор.

Нейтан отвечает ухмылкой.

Ну что ж, пускай Паркман почитает его мысли. Пускай все прочитает. Пусть узнает о том, что он собирается сделать. Про тех, кого он хочет... Ранить? Спасти? Убить?

– Ну что, договорились? – спрашивает Питер.

Паркман вздрагивает от неожиданности.

– Эхм, ну да, – он прочищает горло. – Я с тобой.

Анжела поднимается, треплет Питера по щеке и идет взять пальто.

– Давай дадим твоему брату поработать. – Она подходит ближе и трогает лоб Нейтана. Смотрит на него неодобрительно: – Помни, что ты мне обещал, Нейтан.

Он пытается улыбнуться. Потом встречается взглядом с Клер.

– Не волнуйся, Ма, - отвечает он. - За меня почти все делает дочь.

Беннет и Паркман напрягаются. Или это просто игра его воображения?

– Я попозже заеду к тебе домой, - говорит Питер, направляясь к двери. – Пожалуйста, не приводи баб.

Беннет идет за Клер, держа руку у нее пояснице.

Электричество жужжит на безымянном пальце Нейтана.

– Паркман.

Мэтт замирает.

– Да?

– Погоди минутку.

Тот обменивается с Анжелой быстрым взглядом. Закрывает за ней дверь. Останавливается у входа:

– Не вопрос.

Нейтану нужно подойти к делу осторожно...

– Зачем ты так со мной поступил?

...или нет?

Паркман широко улыбается в ответ:

– Да ладно тебе, Петрелли, ты что?

Нейтан поднимается. Он хочет содрать с себя эту кожу. В той, другой ему куда лучше.

– Почему-то мне кажется, что ты прочитал мои мысли, – отвечает он.

Улыбка Мэтта вянет.

– В свою защиту скажу только одно: это была моя работа.

Ладно. Сыграем в твою игру, Паркман.

– Я – Нейтан?

Мэтт опирается о дверь. Его поза - напряженная. Голос – сухой и бесцветный:

– А кто же еще?

– Об этом я и спрашиваю.

Мэтт сжимает челюсти.

– Ты просто устал, – говорит он. Его слова отдаются странным эхом. Скребутся где-то в затылке Нейтана. – Ты – Нейтан Петрелли.

Как это успокаивает. Словно музыка...

Но виски Нейтана пульсируют.

– Ложь.

Мэтт не сомневается. Просто вытягивает руку вперед и сосредотачивается.

– Я не хочу этого делать, – предупреждает он. – Хватит. Не вынуждай меня.

Дверь снова открывается.

– Ох, - говорит Анжела. - Я помешала?

Паркман придает лицу дружелюбное выражение.

– Да нет, просто у Нейтана есть пара вопросов, – Мэтт нервно улыбается. – Ну, насчет нашего плана.

Анжела изучает его лицо, а потом похлопывает по руке.

– Надеюсь, ты нашел верные ответы, Паркман?

Тот сжимает губы.

– Да, – он переводит взгляд на Нейтана. – Думаю, да.

Дверь за ним закрывается.

Нейтан снова откидывается в кресле. Соединяет кончики пальцев. Подавляет неожиданное желание сорвать дверь с петель, втащить Паркмана обратно, вскрыть ему череп и все-таки получить свои ответы...

– Как мило, Нейтан, – мурлычет Анжела.

– Что именно? – резко спрашивает он. Его глаза сужаются.

Анжела подходит ближе. Ее каблуки тонут в ворсе ковра.

– Ты весь светишься, когда она рядом. Это так чудесно!

Его спина застывает.

– Не знаю, о чем ты, – говорит Нейтан. И добавляет: – Ма.

Анжела тяжко вздыхает.

– Ты же сам все понимаешь, – говорит она. – Эта девочка никогда и никого не полюбит так, как отца. Как обоих отцов.

В груди у него сжимается.

– Она это перерастет.

Анжела смотрит на него, как на непослушного ребенка.

– Нет, дорогой.

– Лет через пятьдесят, – говорит он. Голос почему-то дрожит. – Или через сто...

Она наклоняется над его столом. Целует в лоб. Ее губы холодны.
– Нет, Нейтан, – уверяет она. – Никогда.

***

– Не думала я, что справлюсь с этим лучше тебя, – смеется Клер. Потом вправляет себе вывих плеча и отряхивает джинсы.

Питер дарит ей свою чудесную улыбку.

– Ну, не каждый может выжить, спрыгнув с пятидесятого этажа.

– Так было быстрее, – она протягивает ему руку. – К тому же ты мог бы взять мою способность.

Он отталкивает руку Клер.

– Мне еще нужна способность к перевоплощению. Иначе план не сработает, – он оглядывает аллею, щурясь от заходящего солнца. – Если я ее потеряю, занять будет уже не у кого. Сайлар-то мертв.

Сердце Клер бьется быстрее.

Нужно сказать ему. Ей необходимо с кем-то этим поделиться. Иначе она просто сойдет с ума.

– Ты много о нем знаешь?

Питер задумывается.

– Я знаю, что он... Умер?

Клер теперь идет с ним шаг в шаг.

– А еще что?

Он хмурится, когда они заворачивают за угол. На улице – толпа народу, и Питер придвигается к ней поближе. Понижает голос. Колеблется.

– Есть еще кое-что. Наверное.

Клер навостряет уши.

– В том будущем, что я видел, – говорит Питер таинственно. – Сайлар был вроде как... Нормальным? – Он ищет более подходящее слово, но потом сдается: – У него был ребенок. Это было как-то жутковато. – Его глаза впиваются в какую-то точку вдалеке. – Он там ему вафли пек, Клер.

Ей хочется спросить: это у тебя что, галлюцинация? Что же это за безумное будущее, где Сайлар оказался ответственным за ребенка? Да ты что, Питер, в самом-то деле? Объелся волшебной какашечной пасты Мэтта?

Это у нее выходит в одной фразе:

– Мальчик или девочка?

Питер моргает.

– Сын, – его глаза темнеют. – И даже не знаю, говорить тебе или нет...

Клер быстро ловит его взгляд.

– Питер, – мурлычет она, останавливаясь. Люди обтекают их, словно вода. – Мы же напарники. И я не ребенок. Я хочу знать.

Питер сует руки в карманы. Выдерживает ее взгляд. Хмурится.

– Его сына знали Ноем. Они жили в твоем доме. С твоей собакой.

И Клер примерзает к месту.

Это просто совпадение. Или Питер что-то перепутал. У него же с памятью беда. Сам не знает, что говорит. И хватит ему уже рассказывать ей, кем Сайлар бы мог стать. Ничего нет под его личиной чудовища. Клер это знает точно.

Питеру, Майке и Мэтту нужно поумнеть. Они слишком доверчивы, навины, невинны. Вот почему Клер должна их защитить. Вот почему ей нужно сохранить все в секрете. Даже если этот секрет ее уничтожит.

– Короче, неважно, – говорит Питер. – Этому будущему не бывать. – Кивает на высокое здание и едва слышно добавляет: – Надеюсь.

Они входят в здание, показывают удостоверения, расстаются, улыбаясь. Питер идет в подвал, чтобы написать рапорт. Клер входит в лифт. Не звонит, не задает вопросов. Она и так знает, где Нейтан.

Клер находит его на крыше. За спиной у него поднимается луна. Нейтан стоит на парапете, в опасной близости от самого края. Он буквально свисает над пропастью. Его просто нужно слегка подтолкнуть.

– Тебе понравилась глава семь?

В его глазах – искорка узнавания. Губы изгибает усмешка.

– Зачем ты так со мной?

Она подходит к нему. Сердце стучит в груди, словно молот.

– Я хочу тебе помочь.

На миг его лицо озаряется. Потом темнеет. Улыбка становится злой. Потом печальной. Потом потерянной.

– Неправда.

Его волосы становятся темнее, длиннее, смешиваются с ветром.

Клер делает еще шаг.

– Я хочу помочь тебе стать собой, – говорит она. Пальцы у нее дрожат, но обратного пути нет. – Больше никто этого не сделает.

Подошвы его ботинок шуршат по краю.

– Я – Нейтан.

Слезы жгут глаза. Может, Клер все же сможет притвориться? Все будет не так уж и плохо. Может, Анжела права?

– Нет.

– Неправда, – снова говорит он, но на этот раз его голос звучит слабо.

Клер осторожно выбирает слова.

– Я помогу тебе со всем этим покончить. Помогу тебе поступить правильно.

Внезапно его руки обвиваются вокруг Клер. Ее щека прижимается к его груди. Его подбородок ложится на ее макушку. Его сердце бьется быстрее, чем у нее.

– А вот этого я не люблю, – шепчет он ей на ухо.

Она хмурится ему в рубашку.

– Чего не любишь?

– Поступать правильно.

Он прижимает ее к себе еще крепче.

И шагает в пропасть.

В следующей главе:
Дважды.
Дважды Анжела заставила его поверить, что она – его мать. Дала ему семью. Дважды. А потом отняла ее. Дважды.
«Я ее убью» – говорит Сайлер уже в десятый раз.

Глава 7
Дважды.

Дважды Анжела заставила его поверить в их родство. Дала ему семью. Дважды. А потом отняла. Дважды.

– Я ее убью, – говорит Сайлар уже в десятый раз.

Клер упорно молчит.

– Я убью Паркмана, – повторяет он, пытаясь перекричать ветер. Это звучит как мантра. Под ними, словно темное золото, расстилается пустыня. – А потом я убью твоего отца. И Пита. – Его нозди расширяются. – Питера.

Клер ничего не говорит.

Это неважно. Все хорошо. Ей не нужно отвечать. Пока она с ним... Он потерян, но если она будет рядом...

Он в безопасности.

И тут он вспоминает. Он делал это раньше. В детстве уносил свою игрушечную машинку на чердак, если отец был дома. Прятался там. Успокаивался. А потом все исправлял.

Объект и место. Вот что ему нужно, чтобы быть в безопасности.
Последним местом – да, в общем, единственным – где он чувствовал себя в безопасности, свободным, счастливым, была Мексика.

– Я всех убью, – бормочет он, словно напоминая самому себе. Сжимает плечи Клер крепче и начинает снижаться.

Клер вцепляется в рубашку на его груди. Морщится, но ничего не говорит, когда они начинают камнем падать вниз. Испорченная девчонка! Да как она смеет его игнорировать? Он же ее отец, она должна...
Стоп. Он не Нейтан. Он... Так. «Гэбриел» звучит знакомо. И «Зейн». Агент Тауб?

Его ноги касаются земли. Царапают гравий и поднимают пыль.

– Бежать бессмысленно, Клер, – предупреждает он.

Она выпутывается из его объятий, сузив глаза.

Еще один захудалый мотель. Еще одна рецепционистка. Еще один набор ключей. Новый набор воспоминаний. Эти у него никто не отнимет.
Он прихлопывает ладонью пачку купюр, бросает на женщину за прилавком смертоносный взгляд и сжимает зубы.

Та колеблется.

– Ah, señorita, – говорит она. Быстро смотрит на Клер. Делает паузу и придвигает руку к телефону. Спрашивает очень осторожно: – Вам надо... Сómo se dice... Помощь?

Нейтан говорил по-испански. Нейтан мог очаровать кого угодно. Сайлар не может ни того, ни другого. Так что он говорит ей раздраженно и угрожающе:

– Давай ключи. Быстро.

Женщина бледнеет, но не отступает:

– Señor, она кажется не...

Ключ вылетает у нее из руки. Приземляется в его ладонь. Он поднимает другую руку и направляет два пальца на ее чертов лоб...

– А ну хватит! – резко говорит Клер. Вырывает ключи из его ладони. Опускает поднятую руку. Потом поворачивается к рецепционистке с напряженной улыбкой: – Все хорошо. Я в порядке.

Женщина ударяется спиной о прилавок. Явно ощущает себя в ловушке:

– Sí. Можете идти.

Так они и делают.

Он прорывается через крохотную парковку, сгнившие ступеньки, узкие коридоры. Едва не срывает дверь в номер с петель. Врывается в комнату в ярости. Надо было убить ту женщину. Вскрыть ей череп. Прикончить ее.

Она бесполезная, как они все. Как мир, который пытается от него избавиться. Отец, дядя – даже мать хотела, чтобы его, настоящего, не было. Это он помнит. Очень четко. Помнит, каким неполноценным себя чувствовал из-за них.

А теперь, когда он придумал, как стать бессмертным и непобедимым, они все равно находят способы спрятать его, заставить лечь на дно, бежать...

Кроме Клер.

Клер помогла ему вернуться.

– Закрой дверь, – мягко говорит он.

Она не отвечает, глядя из дверного проема крайне недружелюбно.

– Я что сказал? – шипит Сайлар. Потом оскаливается. Резко вытягивает руку в ее сторону. Принуждает Клер войти, взяться за дверную ручку, закрыть дверь. Да. Вот так. Он изрядно потрудился, пока научился держать эту способность под контролем. Он заслужил право ее использовать.

Она следит за ним с нескрываемой ненавистью.

Их связь нарушается.

Нет. Так нельзя. Это неправильно. Он хочет, чтобы она улыбалась ему, как раньше.

– Клер, – невидимые нити заставляют ее подойти к постели. Сесть. – Поговори со мной.

Она вцепляется в свои джинсы. Молча.

В отчаянии Сайлар сжимает голову руками. Делает шаг вперед. Потом еще – пока не оказывается прямо перед ней.

Клер смотрит на него недоверчиво. Сайлар знает: она много чего скрывает. И ему хочется вскрыть ей голову.

Вместо этого он садится рядом. Он устал. Он потерян. Его разум тонет в море воспоминаний и чувств, среди которых Сайлар не в силах выбрать настоящие. Какие из них его? Ему нужно что-то постоянное. Константа. Якорь.

– Кто я такой?

Вопрос риторический. Впрочем, Клер слегка поворачивает к Сайлару голову. Смотрит на него странно: со смесью удивления, отвращения и отчаяния. Но ничего не говорит.

Его это бесит. Он даже думает пришпилить ее к стене и вырвать из нее информацию с помощью пыток. Его пальцы непослушны, нетерпеливы, дрожат от нетерпения. Кажется, они готовы действовать по собственной воле.

– Прошу тебя.

Вздрогнув, Клер отводит взгляд.

– Клер, – бормочет Сайлар, надвигаясь на нее. – Я не могу...

В его кармане звонит телефон, и он поднимает трубку, словно на автомате.

– Эй, ты где? – доносится до него голос Питера. – Я у тебя уже час торчу!
Клер впивается взглядом в телефон. Сайлар знает: ей хочется схватить его. Хочется выдать секрет своему драгоценному Питеру.

– Нейтан?

– Нейтана отошел, – тянет он. И тут же вешает трубку. Телефон звонит снова, и Сайлар с довольной улыбкой превращает его в лужицу жидкого пластика. Ага! Вот как он умеет!

Клер в ответ лишь кривится.

– Дай сюда свой, – приказывает он. Морщится в ответ на ее неповиновение. С быстротой молнии он наклоняется над ней. Она борется, поднимает колени к животу, бьет его по бедрам... Сайлара охватывает новое чувство, когда он прижимает ее к кровати.
Телефон у нее в кармане. Сайлар это знает.

Так почему его пальцы заблудились?

Его рука прижимается к ее животу чуть ниже пупка. Большой палец цепляется за край рубашки, поднимает, гладит обнаженную кожу...

– Не смей! – шипит Клер.

Вздрогнув, Сайлар отрывается от нее. Резко встает с кровати. Он едва дышит. Его руки хотят этого. Его тело хочет этого. В его мозгу бьется далекая мысль: Адам и Ева на краю времени; я хочу этого.

Он снимает пиджак. Затем жилет. Потом галстук, рубашку, майку. Ему хочется сорвать с себя кожу, но эта кожа ему нравится. Даже если он единственный, кому она нравится.

Раздевшись, он поворачивается к Клер. На этот раз его голос громче, требовательней.

– Кто я такой?

Ее лицо по-прежнему бесстрастно. Но он слышит, как ускоряется биение его сердца. Это возбуждает.

– Ты знаешь, кто ты.

Уголки его губ изгибаются в угрожающей ухмылке.

– Мне нужно имя.

Ее лицо – иллюстрация к слову «презрение».

– Гэбриел.

Это правда.

– А фамилия?

Клер встает. Вся она – решимость, храбрость и боевой дух, и нет страха в ее глазах.

– Гэбриел Грэй.

Он надвигается на нее, пока Клэр не оказывается зажатой в угол. Ставит ладонь на стену возле ее щеки.

– Ты меня знаешь под этим именем?

Ее улыбка напоминает гримасу.

– Нет.

Он опускает голову. Закрывает глаза. Касается губами ее виска.

– Кто я, Клер?

– Сайлар.

Он чувствует себя так, словно вернулся домой. Это ощущение охватывает его тело, словно теплая волна: стекает с шеи вниз, согревает руки, опускается до пальцев ног. Он – Сайлар.

И он вспоминает все.

***

Однажды Клер его убила.

Но тогда она сделала это, не задумываясь: воткнула предмет А в точку В. Она не планировала это неделями, не размышляла об этом позже. У Клер даже не было чувства, что она отняла жизнь. Она вообще об этом не думала. Просто сделала то, что считала правильным. Как с Броди.

В этот раз все по-другому. Теперь она подошла к делу основательно. Все обдумала. Так почему это кажется ей неправильным?

Сайлар спит. Лежит в постели на животе, простыни перекрутились вокруг лодыжек. Добраться до его затылка проще простого.

Клер сворачивается в кресле. Ее ладони – влажные от пота. Входная дверь открыта. Невидимые нити больше не привязывают ее к этому номеру. Она может сбежать, а утром сесть на автобус и отправиться домой. Она может хотя бы ответить на телефонный звонок – ее телефон вибрирует весь вечер.

Но она не делает этого. Сайлар пошел спать. Заставил ее назвать его имя, улыбнулся, посмотрел на Клер – по-настоящему посмотрел – и, умиротворенный, заявил свои права на кровать.

И теперь просто лежит там. Спящий. Беззащитный.

Железный штырь все еще у нее в кармане.

Клер медленно выбирается из кресла. Пытается дышать потише. Не шуметь. Не думать о вечности в одиночестве.

Потому что – ну какая разница? Что она будет делать с кем-нибудь целую вечность? Любовь столько не протянет. Дружба, скорее всего, тоже. Одержимость сведет ее с ума. Ничто не стоит того, чтобы поступиться принципами, отказаться от мести или простить его.

Ее коленки стукаются о кровать.

Она должна это сделать. Он им не нужен. Ей он не нужен тоже.
Клер обхватывает штырь обеими руками.

Ее руки трясутся, но это лишь потому, что ночи в пустыне холодные. Живот у нее скрутило, но это оттого, что она не ела весь день. А если у нее жжет глаза, то причина в том, что Клер приходится напрягать их, чтобы видеть в темноте.

Давай. Ты должна. Он убийца. Всегда был таким. Всегда будет...
Клер подносит штырь к затылку Сайлара. Металлический кончик втыкается в кожу.

Это ему за Мередит. За Нейтана. За Джеки. За всех, кому он причинил боль. За вечную жизнь, которую Клер придется провести в одиночестве.
Она нажимает на штырь. Морщится от звука. Несколько капель крови выступает на затылке. Сайлар не двигается.

Ну вот и все. Она это сделала. Он никогда больше не пошевелится. Болезненно безрадостное ощущение. Как будто что-то не завершено...
Сайлар поднимает левую руку и неуклюже шарит ею на затылке. Его лицо утонуло в подушке и голос звучит приглушенно.

– Я передвинул выключатель, – говорит он.

Клер охватывает облегчение. Она старательно игнорирует это чувство.

– Куда?

Сайлар слегка поворачивает голову. Его зубы блестят в темноте. Клер по голосу слышит, что он улыбается:

– Хочешь поискать?

Ее щеки почему-то горят.

– Сайлар...

В следующую секунду она уже лежит на постели, моргая в потолок. Ее тело перестает подчиняться. То же самое ощущение было у нее в том чертовом номере отеля, где Сайлар прижимался к ней на кушетке, посылая ей обещания каждым словом и взглядом.

– В прошлый раз я дал тебе выбор, – говорит он тихо. Его бедра прижимают ее к кровати. – Отец или бабушка. – Длинные пальцы лениво смахивают прядку волос с ее лба. – В этот раз такого выбора не будет.
Сердце Клер, кажется, допрыгнуло до горла.

– Они не виноваты.

Он морщится:

– Неправда.

Может быть.

– Они сделали все правильно.

Его губы складываются в самоуничижительную усмешку.

– Я тоже.

Она сжимает губы.

– Ты убил Нейтана.

– Я его наказал, – говорит Сайлар отстраненно. Глаза затуманивает какое-то странное чувство. – Он на нас охотился.

– Но он изменился! – уверяет Клер. Ее грудь сдавливает. Она хочет, чтобы Нейтан вернулся. Так сильно этого хочет... – Люди меняются!

Его руки замирают. Губы приближаются к ее рту.

– Тогда почему тебе так трудно поверить, что и я могу измениться, Клер?

Обвинительная речь застывает у нее на губах.

Он не изменится ради нее. Люди не.. Ну ладно. Может, ее отец ради нее и изменился. И другой отец – тоже. Но это – совсем другое.

– Что ты будешь делать? – спрашивает она. Матрас впивается ей в спину. – Какой у тебя план? Убить президента? Убить всех, кто стоит у тебя на пути? – Ее руки бездумно сжимают простыню. – А что потом, Сайлар?

– Не знаю, – честно отвечает он. Это застает ее врасплох. – А ты что будешь делать?

Клер молчит. В голове пусто. Но потом она собирается с мыслями и надевает маску суровости:

– Остановлю тебя.

Его улыбка в своем роде прекрасна.

– Ну, попробуй.

– У меня получится, – мрачно обещает Клер. Шарит по простыне в поисках штыря.

Сайлар ловит одну ее руку за запястье.

– Я должен сказать тебе спасибо.

Пальцы другой сжимают металл.

– За то, что спасла меня, – шепчет Сайлар. Касается ее лица кончиками пальцев. Проталкивает колено между ее ног. – Дважды.

Клер всаживает штырь ему под лопатку.

Сайлар морщится. Его глаза темнеют.

– Не там.

Ее ладонь – влажная от крови. Пальцы соскальзывают. На этот раз Клер, борясь с тошнотой, втыкает свое оружие ему в бок.

Сайлар стонет ей в шею.

Клер вытаскивает штырь. Отбрасывает в сторону, и он приземляется на пол с тихим звуком. Она вытирает руки о простыню и... Что она делает?
Почему ее руки приближаются к его груди? Наверное, Сайлар ее снова контролирует. Потому что по своей воле Клер бы никогда в жизни не захотела до него дотронуться.

– Позволь мне отблагодарить тебя, – бормочет он, и его голос вызывает вибрацию в районе ее ключиц.

В глазах Клер собираются слезы. Он уже столько всего у нее отнял. Она не позволит ему забрать и это.

– У тебя ничего не выйдет, – отвечает Клер.

Сайлар замирает.

– Ты никогда не добьешься того, чего достиг Нейтан, – продолжает она, молясь, чтобы ее голос не сорвался. – Тебе и половины не добиться. Даже в худшие моменты он был лучше, чем ты когда-либо станешь.

Она буквально ощущает, как от него волнами исходит гнев. Его пальцы впиваются в ее кожу. Наверное, сейчас он опять бросит ее об стену. Она встречает его взгляд и... Ее рот открывается сам собой. Над ней не Сайлар. Нейтан.

Он садится, проводит рукой по лицу. Ставит ноги на пол. Опускает локти на колени:

– Она была права.

И Нейтан снова становится Сайларом.

– Поспи, – говорит он. Потом поднимается, хватает свою рубашку, не глядя на нее.

И уходит, закрыв за собой дверь.

Клер сглатывает. Выдыхает. Сворачивается клубочком на том месте, которой Сайлар только что занимал. Ощущает острую, жадную пустоту в груди.

В рассветной полутьме постельное белье кажется белым-белым. Простыни скомканы и заляпаны кровью.

Такое ощущение, будто она лежит на брачном ложе.

***

Анжела сказала ему: никогда.

Раньше она часто ему лгала. Но на этот раз, кажется, сказала правду. Он мог бы убить ее и видеть сны о будущем. Или мог бы убить Паркмана и стирать память кому угодно. А что потом?

Он умеет летать. Он может двигать предметы силой мысли. Жить вечно. Отрицать законы физики. Законы природы. Ему больше нечего желать.
Как же он жалок, раз хочет получить единственную вещь, которую не взять силой.

Он часами ходит по рынку, словно тень. Смотрит, как местные раскладывают товар на прилавках. Фрукты, одежду, безделушки. В конце концов Сайлар сосредотачивает внимание на мальчике, который продает игрушечные машинки.

– Это твое воспоминание или Нейтана?

Он слегка поворачивает голову. Клер нашла его. Снова.

– Я про любимую игрушку, о который ты рассказывал мне в прошлый раз, – уточняет Клер.

– Мое.
Клер садится на корточки и рассматривает неровный ряд дешевых игрушечных машинок. Потом, не глядя на Сайлара, протягивает ему руку с телефоном.

– Это тебя.

Тот с сомнением принимает у нее из рук мобильник. На экране появляется сообщение.

«Они приближаются».

Что ж, ничего удивительного. Наверное, засекли со спутника. Надо было расплавить ее телефон. Надо было сказать Питеру, что все в порядке. Надо было послушаться Анжелу.

Сайлар кладет телефон в карман и присаживается рядом с Клер. Смотрит на машинки. Легко прикасается в одному автомобильчику, прокатывает его по прилавку.

– Мама мне такую подарила, – говорит он с тоской. – Настоящая мама. – Его губы кривятся. – Чтобы я мог «посмотреть мир».

Клер не отвечает. Берет в руки игрушечную «скорую» и описывает ею круг по прилавку.

– Я могу навсегда остаться Нейтаном, – говорит Сайлар.

«Скорая» внезапно останавливается. Руки Клер дрожат. Его, возможно, тоже.

– Ради тебя.

Ее машинка врезается в другую.

– Оцепить территорию!

Это голос Паркмана.

Сайлар делает вдох. Закрывает глаза. А когда снова открывает, рыночная площадь кишит агентами.

– Молчание – знак согласия, – говорит он.

В следующей главе:
Двадцать секунд.
Ровно столько ему нужно, чтобы перебить агентов. Всех до единого.
Тот факт, что он по-прежнему молча сидит на корточках рядом с ней, пугает Клер больше, чем перспектива бойни.

@темы: переводы, Герои, сериалы, гет, R

---

Грязные штучки, начало

Фандом: Герои
Название: Грязные штучки, главы 1-4, перевод, R, Сайлар/Клер
Прим. пер: лучший фик, что я читала во всей своей жизни.

Главы 1-4

b>Пэйринг: Сайлар/Клер
Рейтинг: R
Автор: boonies
Оригинал тут
Размер: миди
Статус: не закончен и никогда не будет закончен. Недописанной осталась одна глава, но увы!
Саммари: история о мальчике и его игрушке

Глава 1
Прим. пер.1: внимание! Спойлеры к финалу третьего сезона (серия 25 сезона 3)!

Прим. пер.2: у этого автора есть одно очень опасное свойство. Она приходит в новый фандом, постит пару фиков - и половина авторов начинает пытаться писать в том же стиле, что и она. Причем совершенно неважно, нравится им ее стиль или нет. Просто он действительно очень-очень заразительный. Так что если у вас сложности с поисками собственного стиля - лучше не рискуйте

ГРЯЗНЫЕ ШТУЧКИ

История о мальчике и его игрушке

Он помнит игрушку, которую мама подарила ему на пятилетие. Это была сияющая маленькая машинка. Он разве что не целовался с любимой игрушкой: все время держал в руках или носил в кармане, а ночью клал под подушку.

Нет, не так. На пятилетие он получил книгу. И это был подарок отца, а не матери.
Он помнит, как был счастлив. Он катал ее по кухонному столу и по деревянному полу. А потом потерял в одной забегаловке...

Книга. Это была книга.

– Что ты мне подарила на пятый день рождения? – спрашивает Нейтан, потирая глаз. Ногтем он задевает веко, и на мгновение его охватывает желание разодрать кожу в кровь. Содрать и веко, и ноготь… Сорвать с себя это лицо.

– Я уже старая, Нейтан, – спокойно отвечает Анжела, сжимая авторучку. Потом поднимает глаза и дарит сыну легкую улыбку. – Да и ты не молод.

– Такие вещи я должен помнить, – возражает он. – И ты тоже.

Анжела снова опускает глаза – на письмо, которое пишет.

– Не помню, – говорит она. – Ты уж прости.

От ее слов изображение перед глазами Нейтана начинает пульсировать. Он вроде бы должен знать, что это означает. Совершенно точно: раньше он это знал.

– А где Пит?

– Он с Клер, – медленно отвечает Анжела, и ее губы чуть кривятся. Расставляя точки над «i» в фамилии «Петрелли», Ма добавляет: – И с Ноем.

Брови сенатора сходятся на переносице. Почему ему так не нравится Беннет? То есть нет, опять не то. Беннет ему нравится – это он не нравится Беннету.

– Мне понадобится помощь Пита с тем сенатором из... – часы Нейтана вдруг прибавляют громкость, и ему приходится засунуть руку в карман, чтобы хоть немного их заглушить. – Из Коннектикута.

– Отдохни, Нейтан, – говорит Анжела неожиданно мягко. – Ты столько перенес!

Нейтан расправляет плечи. Потом поднимается и, вздохнув, перекидывает пиджак через плечо.

– Мне еще нужно многое исправить.

Анжела продолжает писать. Ее ручка, ее стол – все кажется чужим, незнакомым. Должно быть, недавние покупки.

– Нейтан, – говорит она с нажимом. – Я начинаю беспокоиться.

Он ухмыляется и идет к выходу. Дойдя до двери, бросает через плечо:

– Я тебя люблю, ма!

В ее улыбке – превосходство с примесью печали.

– Как скажешь, милый.

***
– Пап, – говорит Клер предупреждающе. – Мы же договорились!

Ной снимает очки.

– Клер, это мы с твоей мамой договорились – о том, что школа на первом месте.

Ее глаза превращаются в две сердитые щелочки.

– У меня времени для учебы – завались просто! Целая вечность! – и тут же, поняв, что сказала, сбавляет тон. Придвигается ближе. Смотрит умоляюще. Это срабатывает. Как всегда. – Ну пожалуйста!

Повернувшись к ней на стуле, Ной смотрит снизу вверх. Задумывается. Потом с преувеличенно-усталым вздохом протягивает ей файл.

– Пойди найди Смита. Ему нужен напарник.

Клер ухмыляется:

– Это что, у него правда такое имя?

Скривив губы, Ной поворачивается к ней спиной, и стул скрипит под его весом.

– Не попадись. Опять.

Она уже почти дошла до двери, но тут вдруг останавливается, трогает дверной косяк и тихо говорит:

– Я сегодня собралась повидаться с Нейтаном.

– Это еще зачем?

Клер колеблется.

– Я его не видела уже... Сколько? Недель шесть? Просто хочу сказать спасибо.

Глаза Ноя впиваются в монитор, а губы сжимаются в тонкую линию.

- Он очень занят. А у тебя есть дело.

Что-то здесь не так. Клер уверена: отец врет. Опять.

– Ты меня отговариваешь от встреч с ним с тех пор, как... С Койот Сендс.

Где они сожгли этого мерзавца.

Ной замирает.

– Ну, я просто ни с кем не хочу делить свою малышку, медвежонок.

У Клер замирает сердце, но она уже слишком большая, чтобы накидываться на отца с объятиями. К тому же, кажется, это снова неправда.

– Ладно, – говорит Клер с улыбкой. – Не пойду. Ты прав, пап. Он наверняка занят.

Как же она ненавидит ложь!

***

– К вам пришла... эээ... ваша дочь, сэр. Пропустить?

Его сердце ускоряет ход. С чего бы это, черт возьми?

– Привет!

Нейтан встает и обходит стол. Он сто лет ее уже не видел – с того самого дня в отеле. То есть нет, о чем это он? С того отеля в Мексике. Да нет же! С тех пор, как... Ладно, неважно. Главное, что она здесь.

– Клер!

Его дочь медлит у дверей.

– Извини, если помешала...

– Нисколько не помешала, – говорит он быстро.

Секретарь удаляется. Дверь закрывается. И руки Нейтана моментально обвиваются вокруг Клер.

– Прости, – бормочет он в ее волосы, не в силах разомкнуть объятий. – Так соскучился...

Она замирает, потом расслабляется. Медленно.

– Да-да, я тоже по тебе скучала!

Недоверие в ее голосе вызывает у него ухмылку.

– Да уж, - наконец вздыхает Клер и сжимает его галстук. – Слушай, надо поговорить.

Он слегка отталкивает Клер, чтобы посмотреть ей в лицо, и озабоченно хмурится.

– Так, что случилось?

Отпихнув его руки, она плюхается в ближайшее кресло и сцепляет руки на коленках. Потом наклоняется вперед.

– Да ничего. Просто такое чувство...

Нейтан садится напротив, скопировав ее позу.

– Клер.

– Такое чувство, что он все еще жив, – быстро говорит дочь. Она теребит манжеты, избегая смотреть на отца. – Я видела, как он сгорел, и все равно... – Клер издает притворный стон отчаяния. -Ну вот нет у меня ощущения, что он умер!

Нейтан выпрямляется в кресле. Что это с ним? Ее слова должны беспокоить его, а не волновать.

– Что-то я не пойму, – уточняет он медленно. – У тебя нет ощущения?

Клер смотрит на ковер под ногами так, словно поймала точку. На секунду задумывается, а потом растягивает губы в улыбке.

– Мы можем что-нибудь сделать? Ну там проверить ДНК? Мне просто... Мне просто нужны еще доказательства, Нейтан!

Нужны еще доказательства? То есть видеть, как мерзавец горел, недостаточно?

– Я... Клер, да ничего ж не осталось! Один пепел.

Она разочаровано кивает.

– Да знаю я! Но...

Нейтан садится на ручку ее кресла и кладет руку ей на плечо. Нужно что-то сказать. Но рот не открывается.

А раньше он к ней прикасался вот так?

– Кто-то убивает агентов, – бормочет Клер.

Губы у нее влажные. В отличие от его глотки.

Сенатор резко встает и отходит к окну, глядя наружу сквозь жалюзи.

– Это не он, – возражает Нейтан. – Модус операнди не совпадает.

Она грустно опускает голову.

– Прости, Нейтан. Зря я тебя тут отвлекаю.

– Да нет, что ты!

Он поворачивается, чтобы взглянуть на нее.

У него есть сыновья. Двое. Нейтан видел, как они пришли в этот мир. Видел, как они учились ходить, говорить и ломать предметы. Так почему дочь кажется ему важнее их обоих?

– Мексика.

Она резко поднимает голову.

– Что?

– Слетаем? Вдвоем. Прямо сейчас.

Клер удивленно моргает.

– Я не могу, – говорит она. – У меня же дело! – Не зная, чем занять руки, его дочь проверяет телефон.
– Мне вообще-то сейчас нужно бы общаться с агентом Смитом, а не с тобой.

– Это что, у него правда такое имя?

От ее улыбки внутри у Нейтана что-то тает.

– Завтра у меня встреча в Сенате, – вспоминает он и растерянно трет лоб. А потом вдруг добавляет. – А, плевать!

Клер смотрит на отца, словно он – капризный малыш.

– Ты же не серьезно, да?

Нейтан нажимает кнопку громкой связи на телефоне.

– Уильямс, – говорит он, ухмыляясь. – Отмени все мои встречи. У меня срочное семейное дело.
Не дожидаясь ответа, он отключает связь расстегивает запонки. Открывает окно. И протягивает Клер руку.

Она смотрит на него с подозрением. А потом, поверив, широко раскрывает глаза и дарит ему чудесную улыбку.

Черт. К такому слишком легко привыкнуть.

Он сжимает ее ладонь:

– Я тебе рассказывал когда-нибудь о своем любимом подарке на день рождения?

В следующей главе:
Есть что-то до странности знакомое в том, как он произносит ее имя.

Глава 2
Мексика начинает ей нравиться.

– Я подумал, что это отвлечет тебя от... всего, – ухмыляется Нейтан, поднимая одну бровь.

Клер с улыбкой опрокидывает свою стопку и облизывается.

– Извини, но свои печали я потопить не могу.

Она смотрит на протекающий потолок, и уголки ее рта сами собой ползут верх:

– В буквальном смысле.

– А, ну да, - бормочет он. Потом опустошает свою порцию. - Регенерация печени – это, конечно, очень удобно.

Клер уже потеряла счет порциям текилы, которые они осушили. Выпитого ими было бы вполне достаточно, чтобы год снабжать алкоголем какую-нибудь маленькую страну.

– И я подозреваю, что это наследственное, – добавляет она.

Лицо отца трогательно морщится.

– Да я ж говорил – все дело в опыте. А уж опыта, скажу я тебе, у меня предостаточно.

В ответ Клер картинно закатывает глаза. Потом тянется за арахисом и щелкает скорлупкой.

- Этого ты мне не рассказывал! – говорит она, забрасывая орешек в рот. Так, хватит уже улыбаться, а то щеки треснут. – Во всяком случае, пока.

Глядя, как она жует, Нейтан вдруг хмурится.

– Ты отцу позвонила?

Клер кривится. Ох, как же не хочется врать!

– Я думала послать ему смс-ку.

Нейтан выхватывает орешек у нее из ладошки. Задерживает руку,
продлевая прикосновение.

– Ну и?

– Ну и подумала, что он будет не в восторге, если я напишу: «Щасвирнусь. Надираюсь в био-папой в Мексике».

Нейтан с трудом сдерживает улыбку, и Клер думает: и почему это она ждала целых шесть недель?

– Слушай, Нейтан... Я хотела сказать спасибо!

Он тут же становится серьезным. Потом, бросив быстрый взгляд на бар, смахивает на пол скорлупу от орехов.

– За что?

На нее Нейтан при этом не смотрит.

Клер сложно найти ответ, но она обязана хотя бы попытаться.

– За то, что остановил Сайлара. За то, что все исправил.

Его глаза темнеют.

– Мне еще многое нужно сделать, – бормочет Нейтан.

Погрузившись в мысли, он все же не забывает подать сигнал бармену, чтоб принес еще текилы, а потом поднимает глаза на дочь.

– Клер...

Есть что-то до странности знакомое в том, как он произносит ее имя. Что-то неприятное – настолько, что у Клер вдруг скручивает живот. А что, если...

Нет. Это просто паранойя, которая и заставляет Клер видеть Сайлара в ком угодно. В незнакомцах, в друзьях, бабушках, детях... Даже в зеркале.
Не стоит ей столько думать о мертвеце.

Она со вздохом ложится щекой на стол и посылает отцу благодарный взгляд.

– Просто скажи спасибо.

– Спасибо, Клер. Спасибо, что сказала спасибо.

Ее улыбка совсем сонная.

Между ними пять пустых стопок.

– Я выиграла?

Уголок его рта поднимается.

– А мы играли?

Клер выдувает воздух, и ее челка колышется от дыхания.

– Не помню.

– Я тоже не помню.

И почему-то обоим кажется, что они говорят о разных вещах.

Клер бросает взгляд на старые часы, висящие над дверью бара.

– Ну что, закончим на этом?

Вместо ответа Нейтан смотрит на свои часы. Изучает их, словно видит в первый раз. А потом отодвигает стул и трет один глаз.

– Ладно, позволю тебе победить.

Смеясь, Клер берет его под руку и спрыгивает со своего стула:

– А мы и не играли.

***

В Мексике стоит ввести запрет на сборку часов. Кажется, они все тут идут неправильно!

Надо бы позвонить Питу и пожаловаться. Раньше он постоянно так делал.

– Сделано в Тайване, – самодовольно поправляет его Клер, трогая пальцем старый раздолбанный будильник. Она поворачивает колесико завода и невинно смотрит на отца. – А вообще-то вы не должны говорить такие вещи, господин сенатор. А то вам устроят импичмент.

Ну и ну. Он и не понял, что сказал это вслух.

– Ты умеешь хранить секреты, Клер?

Она склоняет голову:

– Угу.

В висках не стучит. Реальность никогда не вибрирует при словах Клер. У Нейтана вдруг появляется мысль, от которой голова становится легкой. Он выуживает мобильник и набирает номер.

– Привет, ма! Это я, – он ждет секунду, а потом добавляет. - Клер со мной.

На том конце линии становится так тихо, словно связь оборвалась.

– Ма?

– Можно мне поговорить с ней, Нейтан?

Он хмурится. Ему стоит просто передать телефон Клер, но пальцы не слушаются.

– Она спит.

– Понятно.

Клер вдруг встревает в разговор.

– Ты чего? – говорит она, придвигаясь поближе к трубке. – Ничего я не сплю!

Она отнимает у отца телефон и отступает на шаг.

– Да. Нет, все хорошо.

Клер замолкает, а потом говорит другим тоном:

– Что?

У Нейтана просто руки чешутся. Что-то нужно сделать. С ней. С ними обеими. Ему нужен этот телефон. Немедленно.

– Клер...

Но она лишь шикает на него.

– Я не знала. Ну прости! Да, ему стоит вернуться. – Еще одна пауза. – Да нет, мы вернемся. Ага. Прямо с утра.

Клер захлопывает телефон.

– У них есть пленка, – говорит она, плюхаясь на кровать на спину. Волосы распадаются по подушке, и Нейтан успевает заметить полоску живота Клер, прежде чем край ее свитера опускается на место.

Тошно. Его тошнит.

– Что за пленка?

– На ней человек, который убивает агентов, – выдает она на одном дыхании и радостно улыбается. – И это точно женщина.

В его голосе такое облегчение, что у Нейтана вдруг слабеют колени.
Он молча присаживается на свою кровать. На этот раз он снял номер с двумя кроватями.

– Ты знаешь, кто она? – спрашивает Нейтан, снимая галстук. Он скидывает ботинки, а потом опускает голову между колен, сглатывая горький вкус текилы. Почему он не пьян?

– Нет, – отвечает Клер, потягиваясь. Улыбнувшись, добавляет: – Главное, что это не Сайлар.

От одного звука этого имени Нейтана передергивает.

– Или Алекс, – вдруг вспоминает Клер. – Я одно время боялась, что это он. Ну, из-за утопленников.

– Что за Алекс?

Это в нем, разумеется, говорит заботливый отец.

Ее щеки заливает румянец.

– Он может дышать под водой. Я его, типа, спасла от тебя.

Что?.. Да он бы в жизни не стал охотиться за человеком с такой бестолковой способностью! Так, стоп. Все верно. Он же послал за мальчишкой агентов. Возможно. Даже наверняка.

– Я уверен, что Алекс был тебе страшно благодарен.

Клер игриво потягивается и закрывает глаза.

– Может быть.

У него сводит живот. Нет, так нельзя. Он не имеет права влезать вот так в ее жизнь. Его дочь может говорить и делать, что захочет. Он никого не станет преследовать. Он теперь на стороне хороших парней. Он – лучше, чем Нейтан.

– Держись от него подальше.

Клер моргает. Потом срывает с кровати покрывало и забирается под простыню. Смотрит на отца, обняв подушку – глаза сверкают от удивления.

Но она ничего не говорит, и прервать молчание приходится Нейтану.

– Что, слишком?

– Ага.

Он падает на подушку и поворачивается посмотреть на Клер.

- Легче стало?

Ее улыбка растворяется, а глаза темнеют.

– Теперь, когда я знаю, что это не Сайлар? Несомненно!

Она так произносит это чертово имя, что Нейтана едва не сводит судорогой.

Резко выдохнув, Клер вылезает из постели и идет выключить свет.
Комната погружается в темноту, и Нейтан едва различает силуэт дочери. Он напрягается. А вдруг она сейчас оступится? Споткнется об его ботинки? Упадет в его объятия?

Ее кровать издает жалобный скрип, и Нейтан ощущает невероятное облегчение. Так, конечно, будет лучше всего.

– Спокойной ночи, Клер!

Она не отвечает.

К тому моменту, когда она снова подает голос, Нейтан уже начинает дремать. Но вот она бормочет – так тихо, что в первый момент ему кажется, что он ослышался:

– Он мне предлагал... Всякое.

Его глаза медленно открываются.

– Сайлар?

Она издает непонятный звук.

– А что будет, когда папа, и мама, и Лайл... Когда все умрут?

А он почему-то думал, что ее брата зовут Ларри.

– Клер, это же...

– И Анжела, и Питер, и ты? – продолжает она шептать. – Что я буду делать, когда вас не станет?

Странно. Ему-то казалось, что он никогда не умрет.

– Клер...

– Что, слишком? – прерывает она.

– Ага, – отвечает Нейтан, но возбуждение продолжает гулять по венам.

Игрушечная машинка. Такое чувство, что он снова ее нашел. Он помнит, как нашел ее. Значит, подарком на тот день рождения точно была не книга.

– Спокойной ночи, Нейтан!

***

Нейтан ведет себя странно.

Он бреется так, словно его лицо сделано из стекла. В левой руке он держит бритву, а правой – натягивает кожу на лице. Клер наблюдает за ним с любопытством.

– Сайлар был левшой, – вдруг говорит она.

Вздрогнув от неожиданности, Нейтан отнимает бритву от лица. Алое пятно тут же пробирается наружу через слой белой пены для бритья.
Он бросает на дочь недовольный взгляд.

– Как и большинство американских президентов.

Клер пытается сдержать улыбку.

– Хватит бриться. Опоздаем!

Но Нейтан лишь сует бритву под кран.

– Мы же в Мексике, – отвечает он. – Конечно, мы опоздаем.

Потом встречается с ней глазами в зеркале:

– К тому же мне нужно выглядеть презентабельно, – добавляет он значительно. – Это важно.

Она подходит к отцу ближе – так, что теперь их плечи соприкасаются. Зевнув, сует руки под кран и брызгает водой себе в лицо. Когда она поднимает на него взгляд, Нейтан смотрит на нее, нахмурив тяжелые брови.

Почва под ее ногами вдруг становится зыбкой. Все совсем не так... Не так, как в прошлый раз. Почему все не так? Что она делает неправильно?
Клер просто не может смотреть ему в лицо. Зато может заглянуть в аптечку и найти там... Например, лейкопластырь.

– Ну что, - говорит она. - Разрешишь мне работать над делом этой Мисс Утопительницы?

– Быстрей скажи мне, что это не они придумали такое название, – говорит Нейтан, и уголки его глаз собираются морщинками.

Ну вот. Так-то лучше.

– Ну можно?

– Ты отца спросила? – вздыхает Нейтан, скользя бритвой по горлу сверху вниз. Пятно крови на щеке сияет алым.

Клер нащупывает стерилизованный бинт и отрывает кусочек. Потом подносит к его лицу.

– Спросила. Только что.

Его лицо смягчается. Странно. Она не узнает этого выражения лица. А должна бы. Может, она никогда не видела его раньше? Ни у матери, ни у отца? Но нет же, Клер точно знает, что лицо отца сейчас выражает: гордость. И благодарность. И любовь.

Так почему оно не кажется ей знакомым?

Нейтан обхватывает ее запястье.

– Это ты так согласился? – тихо спрашивает она, чувствуя, как замешательство делает реальность перед ее глазами нечеткой, словно смазанной.

Нейтан тут же выпускает ее руку – резко, словно обжегся.

– Конечно. Да.

Клер отнимает бинт от его щеки.

– Спасибо тебе...

Кусочек окровавленной марли падает на пол.

На щеке Нейтана нет ни царапины.

В следующей главе:
Он ухмыляется: «Расслабься, Клер. Я тебя не уроню!»

Глава 3
Какие маленькие у нее ручки!

Так приятно, когда Клер обнимает ими за шею. Только сжимают они уж очень крепко.

Ухмыльнувшись, он говорит, пытаясь заглушить вой ветра:

– Клер, я тебя не уроню. Расслабься.

Но нет, она не расслабляется.

За последние несколько часов его дочь, считай, почти что ничего и не сказала. Жаль... Без этого полет утомляет. Вот ведь странное дело! Кто бы мог подумать, что он когда-либо сочтет полеты утомительными?!

– Нейтан? – вдруг говорит она. Голос у нее хриплый и напряженный. И еще – в нем проскальзывает что-то вроде надежды.

Под ними в этот момент как раз проносится граница.

– Я.

– Я тут подумала, – начинает Клер. А ведь он не должен бы слышать ее в этом шуме. Однако... – Помнишь, перед тем, как вы с Питером вошли в тот номер в отеле... Чтобы сразиться с Сайларом... Ты помнишь, что я вам сказала? Какие были мои последние слова?

Ого! Вопрос, похоже, с подвохом.

– Что-то не припоминаю, – любезно отвечает Нейтан. – Наверное, был занят мыслями типа «Что ты делаешь с моей дочкой, тварь?». Ну, и как не умереть.

Клер не улыбается.

– Бегите, – шепчет она. И сжимает его еще крепче – так, что ногти впиваются ему в шею. - Я вам сказала: бегите.

Нейтан складывает лицо в маску доброжелательности.

– Это же всего одно слово, Клер.

Она смотрит на него, и глаза ее сужаются. Ветер полощет ее волосы, словно парус. Она выглядит как одно из чучел, которые делает Самсон. Такая же дикая, и беспомощная, и...

Самсон?

Словно ничего особенного не произошло, Нейтан выдворяет из своих мыслей неожиданно всплывшее имя – и заодно изможденное лицо его обладателя.

– Клер, какие еще последние слова?

Она размышляет целую вечность, прежде чем уткнуться отцу в шею.

– Ладно, неважно. Я слишком много думаю.

Клер пытается улыбнуться, не отнимая от него лица, и добавляет:

– Не привыкла, что все хорошо, вот и придираюсь по пустякам. Понимаешь?

В висках стучит.

Между бровей у Клер залегла глубокая морщинка, и ему хочется разгладить ее. Словами. Прикосновением. Или поцелуем.

Сама мысль об этом должна вызывать у него тошноту. Как у любого нормального человека, верно?

Они не произносят ни слова до тех пор, пока ноги Нейтана не касаются земли в квартале от его офиса. Никто не видел, как они приземлялись, так что Нейтан выпускает дочь, поправляет свой пиджак и волосы Клер.
Они обмениваются взглядами: Нейтан смотрит ободряюще, Клер – нерешительно. Наконец она кивает и идет вслед за ним, как послушная дочка.

Может, ему купить ей хот-дог? Так поступают хорошие отцы. Наверное. Ну и себе тогда уж купить, что ли. Что-то они давно ничего не ели. Странно, что никто до сих пор не проголодался. Хотя вот вчера они выпили текилы столько, что могли бы в ней искупаться...

Супер. Он притащил свою несовершеннолетнюю дочь в Мексику с целью напиться в хлам.

Нейтан мог бы вести себя и поумнее. Во всяком случае, должен был.

Они входят в здание вместе. Вместе проходят через охрану. Краем глаза Нейтан замечает, как один из охранников лапает Клер. Точно лапает! Его руки словно прилипли к ее бедрам.

– Это моя дочь! – говорит он – не так сдержанно, как хотелось бы. С какой-то угрозой, что ли?

Охранник невинно моргает:

– Сэр?

Нейтан тут же нацепляет добродушный оскал. Его рука, кажется, сама собой обхватывает локоть Клер и подталкивает ее к лифту.

– Ты ему нравишься, – говорит он.

Клер морщит нос:

– Да ладно, это просто его работа.

Край ее свитера слегка задирается, на секунду открывая полоску живота и поясницу. Все, его взгляд прилип. Повернувшись, он касается губами ушка Клер. Как хорошо, что никто не знает, о чем он сейчас думает. Как здорово, что никто не может читать его мысли.

– Мэтт, – выдыхает она.

Ну конечно.

– Паркман! – говорит Нейтан. Распрямив плечи, он прочищает горло и добавляет: – А я думал, ты на задании.

Мэтт явно что-то скрывает. Иначе почему он не смотрит в глаза?

– Твоя мать послала меня вас встретить, – говорит он, отхлебывая кофе из стаканчика, который сжимает в руке. Потом нажимает кнопку «Вниз» и начинает гипнотизировать взглядом дверь лифта. – Хочет, чтоб ты устроил пресс-конференцию.

Потом он наконец обращает внимание на Клер, и глаза его тут же теплеют.

– Привет, Клер! – говорит он по-отечески.

Она отвечает улыбкой – искренней улыбкой, которую Нейтан не видел уже несколько часов. Он тут же становится между ними.

Двери лифта с писком открываются.

– Думаю, это насчет тех утоплений, – говорит сенатор.

Как только они заходят в лифт, Мэтт нажимает кнопку нужного этажа и опирается о стену:

– Это Трейси Страус.

Нейтан должен бы знать это имя. И это тело. Близко знать.

– Ее поймали? – спрашивает он.

Мэтт делает глубокий вдох.

– Скажем так: у нас возникла проблема с тем, чтобы ее зачерпнуть.

Клер вытаскивает свой телефон и начинает набирать сообщение, и Нейтан поворачивается к Паркману:

– Это как?

Их взгляды встречаются. Мэтт морщится.

– Она... – запинается он. – Она вроде как контролирует воду. Так что мы не смогли ее задержать. Она буквально утекла сквозь пальцы.

Клер кривит губы и начинает печатать еще быстрее.

– С кем это ты? – спрашивает Нейтан.

– С Майкой, – отвечает она. – Его тетя жива. Я подумала, что ему стоит сказать.

Мэтт поднимает брови так высоко, что они едва не съезжают на макушку.

– Ты общаешься с Бунтарем? – удивленно спрашивает он.

В ответ Клер взмахивает телефоном:

– Ну, он же может говорить с техникой. А кое-что из техники у меня есть.

Она задумывается, а потом добавляет:

– Хотя, наверное, не стоит говорить ему, что мы пытаемся поймать Трейси.

– Мы? – весело переспрашивает Мэтт.

Клер смотрит на него – в глазах искорки.

– Нейтан мне разрешил.

Мэтт бросает на сенатора настороженный взгляд:

– Ну, тогда поздравляю.

Нейтан скалится в ответ. У него болит голова. Рядом с Паркманом он чувствует себя вывернутым наизнанку.

– Хотя вообще-то это слишком опасно, Клер, – говорит он.

Двери лифта открываются, но она не спешит выходить.

– Я вам нужна, – говорит его дочь гордо. – Особенно если не забывать, что только я могу выйти на единственного родственника Трейси.

Как же она довольна собой! Кого-то Клер сейчас напоминает Нейтану... И ему это нравится.

– Майка ей нужен, – между тем продолжает Клер. – Он для нее как якорь.

Когда их глаза встречаются, у Нейтана такое чувства, что его ладони должны быть влажными. И липкими. От крови. Он быстро смотрит вниз.

Разумеется, руки оказываются чистыми.

Не успевают они выйти из лифта, как к ним спешит секретарь Нейтана, нервно перелистывая какие-то страницы.

– Ваша речь, – торопливо говорит он. – Мы в эфире через двадцать...

Они с Мэттом оттесняют от него Клер.

– Кстати, – добавляет Паркман. – Твой брат тоже тут.

Клер наклоняет голову, в ее глазах – любопытство.

А потом лифт поглощает ее вместе с Мэттом. Сжимая в руках речь, Нейтан смотрит, как закрываются двери,

Пит. Точно. Ему нужно поговорить с Питом.

***

Питер – ее герой, и это никогда не изменится.

– Он изменился?

– Чего? – переспрашивает Питер с полным ртом бублика.

Она прижимается к нему крепче. Ступеньки Сената холодные, и это ее извиняет.

– Я про Нейтана.

Их коленки соприкасаются.

– Тебе не кажется, что он какой-то... Не такой?

Питер перестает жевать. Задумывается на мгновение, уставившись на бублик в руках. Потом переводит взгляд на Клер.

– Ты имеешь в виду, не изменился ли он с тех пор, как охотился на нас, как Генрих Гиммлер?

Она улыбается:

– Тебе еще повезло, что я понимаю, о ком ты!

Питер отвечает улыбкой и гладит ее по щеке. От прикосновения его пальцев остается след джема.

– В прошлом году он обрел Бога, - говорит Питер, глядя перед собой отсутствующим взглядом. – А до этого пытался взорвать Нью-Йорк. Пытался убить нашего отца... Пытался стать нашим отцом...

Клер стирает джем со щеки пальцем и сует его в рот.

– Ладно, поняла.

– Он последователен лишь в своей непоследовательности, – заключает Питер, и снова кусает свой бублик. Потом косится на Клер краем глаза. - А что?

Хороший вопрос.

Люди исцеляются. Папа миллион раз резался во время бритья, а шрамов у него нет. Ничего удивительного, что их нет и у Нейтана. Некоторые порезы выглядят глубже, чем есть на самом деле. Одни раны заживают быстрее других.

– Да так, – бормочет она, пытаясь согреть руки между колен.

Питер легонько толкает ее плечом.

– Ной говорит, тебя там агент Смит обыскался уже.

Клер не может сдержать улыбки.

– Ну пускай еще поищет, – говорит она, ловя взгляд своего собеседника. – Я хочу работать с тобой, Питер.

Челка падает ему на глаза.

– Я сейчас мало на что гожусь, - говорит он, отводя взгляд. – Я могу одновременно удерживать лишь одну способность. А менять обличье оказалось не так весело, как я думал. Зубы выпадают...

Хмурясь, Клер отщипывает кусочек от его бублика.

– Ну, будем вместе ни на что не годиться.

Питер смотрит на нее долго-долго, прежде чем сказать:

– Сначала мне нужно поговорить с Нейтаном.

Но в целом он, похоже, согласен. Нужно его только чуть подтолкнуть. Это Клер умеет.

– И пускай он поделится с тобой своей способностью. Я уже привыкла летать.

Его ответная улыбка – такая искренняя! И – знакомая.

– Знаешь, странное дело, – замечает он. – Я не говорил с ним и даже руку не пожимал ему с тех пор, как мы убили Сайлара.

Клер замирает.

– Прости, – тут же добавляет он. – Не стоило мне вспоминать.

Клер лишь пожимает плечами, изо всех сил пытаясь выглядеть безразличной.

– Да как будто я могла забыть.

Питер понимающе кивает:

– Уж это точно.

– Ты сейчас о чем?

Питер медлит, словно взвешивая все «за» и «против», но потом все же решает поделиться:

– Я никому не говорил, но... – Клер придвигается ближе, и он продолжает: – После взрыва я... Вроде как потерял память.

– Да ты что?!

Питер открывает и закрывает рот, но так и не может ничего к этому прибавить.

– Да ладно, все обошлось, – наконец выдавливает он. – У меня была твоя способность, так что в итоге я снова все вспомнил.

По спине Клер бегут ледяные мурашки, и она никак не поймет, почему. Клеточная регенерация распространяется на все клетки – Клер это знает. У нее никогда не будет болезни Альцгеймера. Она никогда не забудет поздравить маму с днем рождения. Ей бы стоило радоваться.

– То есть я всегда буду помнить все самые позорные моменты жизни? – говорит она.

Питер широко ей улыбается. Его глаза теплеют.

– Я хочу сказать, что ты всегда будешь помнить, кто ты, Клер, – говорит он. Потом смотрит на свои руки и добавляет: – А это значит, что будущее, которое я видел, не случится.

Клер хочется еще немного об этом подумать, но слова Питера ее отвлекают.

– Значит, ты не будешь меня без конца отсылать домой? – уточняет она.

Питер засовывает в рот остатки бублика. Потом вскакивает на ноги, смахивает крошки со штанов и протягивает Клер руку.

– Пошли, - говорит он, улыбаясь, как мальчишка. – Быстрей, напарница!

***

– Пит!

Да, это он. Нужно было бы подойти и обнять его. Именно это Нейтан должен сделать.

Вместо этого он откидывается на спинку кресла и, ухмыляясь, поднимает ноги на стол.

– Ты что, заблудился? Красный Крест – за углом!

Питер вяло улыбается в ответ.

– Я хочу работать.

– Вон оно как, – отвечает Нейтан спокойно. – Что, реанимобили тебя больше не заводят?

Его брат выглядит чертовски решительно.

– Я хочу помочь, – говорит он. – С Трейси Штраусс. Позволь мне помочь ей.

Глаза Нейтана слегка сужаются.

– Это сегодня такая популярная просьба.

Питер кивает:

– Клер права. Если найдем Майку...

Как же это неприятно, когда Питер говорит о Клер. Это никогда ему не нравилось.

– Ты ведь, конечно, понимаешь, что Трейси ему не мать? Может, ей на него плевать!

Питер, кажется, разозлился.

– Да какая разница! Они связаны. Мы все связаны!

Вот что так бесит Нейтана – этот вечный оптимизм. Мир этим не спасти – пора уже Питеру усвоить урок.

– Я могу справиться с Трейси, Питер. Шел бы ты домой.

Сказав это, Нейтан встает и начинает копаться в своих бумагах, полностью игнорируя брата.

– Оставь дела Компании тем, кто в них разбирается, – заключает он.
Питер не сводит с него пронзительного взгляда.

– Клер права, – бормочет он.

Нейтан резко вздергивает голову:

– Что?!

– Ты... Не такой.

У Нейтана просто руки чешутся...

– Я управляю Компанией, Питер. И страной...

– И семьей!

Так. Нужно успокоиться. Сдержать раздражение. Это его брат. Он его любит. Любит больше всех на свете. Он любил его 29 лет. Или 30?.. Сколько Питу лет? Он же точно читал его дело...

– Прости, – вздыхает Нейтан, потирая один глаз. Ресница прилипает к его указательному пальцу, и Нейтан ее смахивает. – Я хочу, чтобы ты был рядом, Пит. Вместе с мамой и Клер. Я хочу, чтобы мы были настоящей семьей.

Он трет глаз все сильнее, нажимает на глазное яблоко.
В висках начинает стучать.

– Нейтан, – мягко произносит Питер.

Тут бы им и обняться, но Нейтан никак не может себя заставить. Нельзя позволять Питеру его трогать. Пока нельзя.

– Поговори с Беннетом. Клер я возьму на себя, – говорит Нейтан, с трудом выдавливая улыбку. – Она не обрадуется, Пит. Ты украл у нее дело.

Улыбка Питера все шире.

– Да нет, – отвечает он. – Она хочет над ним работать. – На миг он запинается. – Хочет, чтоб мы вместе...

Нейтан сжимает челюсти.

– Это...

Что такое? Эта чашка только что сдвинулась с места?

– Нейтан?

Прищелкнув языком, тот закрывает собой кружку. Улыбается брату.

– Отличный план, Пит! – Чашка продолжает ползти по столу за его спиной. – Закрой за собой дверь, ладно?

Питер уходит, полный подозрений. Медленно. Не отрывая взгляда от стола Нейтана до тех пор, пока дверь между ними не закрывается.

Нахмурившись, Нейтан садится на корточки и впивается в кружку взглядом. Потом кладет правую руку на стол. Дерево приятно холодит ладонь. Нейтан чуть шевелит двумя пальцами, точно показывая направление. Налево.

Кружка слетает со стола, с силой ударяется о стену и разлетается на тысячу мелких кусков.

Поднявшись на ноги, Нейтан склоняет голову вбок, глядя на осколки.

– А вот это уже что-то новое.

В следующей главе: «Гипотетически, - говорит Клер дрожащим голосом. - Если бы Сайлар был жив... Как бы вы его остановили?».

Глава 4
Ну вот.

Работа агента оказалась совсем не такой волнующей, как она ожидала. В основном сидишь себе и сидишь. Конечно, неплохо, что сидеть приходится в компании папы и Питера, но все равно: это почти ничем не лучше бумажной работы. И Клер хочется свалить.

– Майка еще не ответил? – спрашивает Ной, прихлебывая кофе.
Он откидывается в кресле с понимающей улыбкой, и Клер поджимает губы.

– Ответит еще, – уверяет она. – Наверное, он не в восторге от того, что Нейтан без конца дает пресс-конференции. Даже я подпрыгиваю, когда он обещает призвать людей к справедливости.

Ной смотрит на нее очень внимательно:

– Он тебе сказал что-то странное?

Клер оглядывает подвал. Два или три агента склонились над своими клавиатурами. Далеко. Они не услышат.

– Кто, Майка? – уточняет она.
Ной продолжает смотреть.

– Нет, – бормочет она, отводя глаза. – Мы с Нейтаном просто говорили.

Еще глоток.

– По поводу?

Клер ерзает на стуле. С чего бы это? Надо собраться!

– Насчет его проблем с выпивкой, про политику, про мексиканские ремесла... Слушай, пап, не о чем волноваться!

Его очки блестят. Он сжимает зубы и опускает свою чашку на колени.

– Легко сказать.

Папин стул откатывается по бетонному полу с визгом и паркуется рядом с ее стулом.

– Домой не хочешь? - говорит он, поглаживая ее по плечу. - К маме, Лайлу?

Он него веет теплом. Да, ей хочется домой. Печь печенье с мамой. Гулять с Мистером Магглсом. Ну и чтобы не без Лайла... Потому что однажды они все умрут, и у нее никого не останется...

Ее телефон пищит, извещая о принятой СМС-ке.

– Это Майка? - спрашивает Ной.

– Угу. Хочет встретиться в кафе на углу через 20 минут, – говорит Клер, засовывая телефон в карман. – Наедине.

Ной поправляет очки.

– Питер у Анжелы. Я его пошлю за тобой через... – он смотрит на часы: – Через час. Нормально?

– Думаю, вполне.

Клер не выглядит, как агент. Да она и не чувствует себя агентом. Так что ей легко смешаться с толпой. Найти мишень. Выполнить работу.

Майка уже ждет ее за маленьким столиком снаружи. Его рюкзак кажется больше него самого. Он совсем один. При виде него у Клер кольнуло в сердце.

– 0110010, – приветствует она его с улыбкой до ушей, устраиваясь на пластиковом стуле.

– Клер, – выдыхает он с явным облегчением. И тут же осматривается – не привела ли она хвост?

– Я сказала что-то не то? – спрашивает Клер, гладя ему в глаза. – Ну, на языке цифр?

Майка весело морщится. Глаза у него громадные, добрые и сияющие:

– Да ладно, можно по-английски!

Все, лед треснул. Клер наклоняется вперед, и концы ее волос метут столик.

– Майка...

Он теребит лямку рюкзака. Отводит глаза и смотрит на голубя, клюющего крошки.

– Ничем не могу помочь, – говорит Майка, и его голос вздрагивает. – Не хочу.

Клер не может его в этом винить, но...

– Майка, она ранит людей.

Он трясет головой, и его кудряшки подпрыгивают.

– Иногда приходится.

Она протягивает к нему руки через стол.

– Одни мы ее не остановим. У нас нет никого сильнее тебя.

Майка смотрит на нее невинным взглядом:

– А Сайлар?

Клер тут же убирает руки:

– Кто?!

Майка улыбается.

– Он поможет, – говорит мальчишка взволнованно. Кажется, он готов подпрыгнуть от радости. Сейчас, видимо, споет Сайлару хвалу. – Просто попросите его.

Кажется, они говорят о разных Сайларах. Тот, которого знает Клер – то есть знала – не помогает людям. Ну ладно. Да, однажды он ее спас. Но это было просто игрой. Аномалией. Шахматным ходом.

– Он же... – рычит она. Потом замечает свой тон и напрягается. – Он был монстром, Майка!

Тот хмурится, но глаза все еще сияют.

– Люди – как машины, – начинает он тихо. – Я не могу говорить им, что делать, но я их понимаю.

Нет, этого она слышать не хочет.

– Он меня спас, Клер!

Она сжимает челюсти.

– Майка, Сайлар мертв.

Тот колеблется.

– Мертв? – переспрашивает он, вытаскивая телефон и прикасаясь к экрану. Потом закрывает глаза. – Давай уточню у Молли.

Клер шлепает его по рукам.

– Он мертв! – Телефон падает на стол и поворачивается вокруг своей оси. – Я видела, как он сгорел.

Майка смотрит на нее. Похоже, она его почему-то не убедила.

– Почему ты выбрал меня? – спрашивает она, прерывая неудобную паузу. – мы же с тобой виделись сколько? Один раз в Kirby Plaza?

Он улыбается:

– Я ж говорю. Люди как машины! – Майка встает, раскачиваясь под тяжестью своего рюкзака. – Ты – машина, которая никогда не сломается. Я в жизни не встречал никого надежней. – Он делает паузу, прежде чем добавить: – Кроме Сайлара.

Ногти Клер впиваются в пластик.

– Я знаю, что ее нужно остановить, – говорит Майка медленно. – Но ты можешь мне обещать, что вы ее не обидите?

Клер колеблется с ответом.

– Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы ее защитить.

В ответ он дарит ей свою чудесную улыбку. Потом устраивает рюкзак поудобней и начинает удаляться, на прощание бросив через плечо:

– Скину тебе потом СМС!

Какое-то время она просто сидит, уставившись на его пустое кресло.

Впрочем, пустым он остается недолго.

– Все прошло не слишком удачно, дорогая?

Голос Анжелы. Клер усмехается.

– Тебе это не кажется странным, Питер?

Ее лицо нехарактерно морщится.

– Это ужасно странно, – говорит он. – Но ей надо было оказаться в двух местах одновременно. – Он замолкает, а потом жалуется: – Когда я сказал, что хочу работать...

Клер наклоняется над столом и вцепляется в воротник Анжелы, закрывая изменяющееся лицо Питера от случайных взглядов прохожих.

– Она тебя за что-то наказала?

Питер устало оседает в кресле:

– Не исключено. – Он водружает локти на подлокотники кресла и интересуется: – Ну, что сказал Майка?

Клер выбирает слова как можно тщательней.

– Он поможет. – Но прежде, чем Питер успевает что-нибудь сказать в ответ, она задает свой вопрос: – А где это надо было быть Анжеле?

***

Ей надо вернуться. Отчитаться перед отцом. Написать рапорт. Все просто.
Вместо этого на закате она прощается с Питером и идет выслеживать бабушку.

У Анжелы маленький кабинет – прямо рядом с кабинетом Нейтана – аккуратный и скромный.

Клер тихонько стучит, и Анжела тут же отзывается.

– Заходи, дорогая.

Она просовывает голову в дверь и улыбается.

– Тебе что, приснилось, что я загляну?

Бабушка следит за каждым ее движением.

– Вообще-то да, приснилось.

Клер замолкает. Ей нужно присесть. Успокоиться. И четко сформулирвоать вопрос.

– Значит, ты знаешь, о чем я спрошу?

Анжела отклоняется, но ее кресло не издает ни звука. Однако ручка в ее руке слегка дрожит.

– Знаю.

Рот Клер сам собой открывается, но в горле комок.

– Где Нейтан?

Анжела вздрагивает почти незаметно.

– У себя в кабинете, дорогая.

Клер чувствует, как ее сердце набирает ход.

– Гипотетически, – начинает она, и ее голос дрожит. – Если бы Сайлар был жив... – при звуках этого имени у нее сводит желудок. – Как бы ты его остановила?

Анжела белеет.

– Давай поговорим как взрослые, Клер, – предлагает она, опуская ручку и глядя на Клер в упор. – Сайлар мертв.

Ох, как Клер хочется в это верить!

– Физически?

Ее бабушка сжимает губы.

– Клер... – Ее взгляд становится твердым. – Ради своего ребенка мать готова на все.

Внутри Клер что-то ломается. Глубина отчаяния, в которое она обрушивается, невыразима. Значит, ее последними словами к нему действительно было «Бегите!». Ее отец умер. Он умер.

– Сайлар...

– Сайлара больше нет.

Клер резко поднимает голову. Скалит зубы, словно хищник. Слезы щиплют глаза, но она замечает выражение лица Анжелы. Ее бабушка сломана. И починке она не подлежит.

– Я пойду на все... – говорит Анжела. В ее голосе – ледяной холод. Но ее чертова ручка все еще трясется. – На все, лишь бы каждый день видеть его лицо. – Ее грудь резко вздымается. – Материнская любовь может быть неприятной, даже уродливой, Клер. Но я не буду извиняться.

Клер просто не может думать, и слова вылетают из ее рта сами собой.

– Он вспомнит.

– Если он вспомнит, – отвечает Анжела, – Мэтт Паркман о нем позаботится.
Вскочив с места, Клер кладет ладони на стол Анжелы.

– А если он вспомнит через десять, двадцать, пятьдесят лет, когда вы все умрете? – рычит она. Сердце стучит о ребра. Кажется, сейчас ее вырвет. – Что, если он начнет играть в Доктора Джекила и Мистера Хайда, когда ВАС НЕ БУДЕТ РЯДОМ?

– Тогда это это уже будет твоей заботой, Клер.

Анжела поднимается и обходит стол. Гладит внучку по щеке. В ее голосе – отчаяние.

– Я ведь и о тебе думала.

Клер хочется с этим поспорить. Но у нее щиплет глаза. Нет, она не заплачет. Не заплачет перед Анжелой. Бабушке нельзя видеть ее слезы.

– Вечная жизнь, – продолжает Анжела, приподнимая лицо Клер за подбородок. Ее пальцы холодны. – Подумай только. Нейтан может остаться с тобой. Навсегда.

У Клер замирает сердце.

Анжела опускает руку.

– Конечно, чисто гипотетически.

***

Иногда он скучает по Нью-Йорку.

Как сейчас.

В Вашингтоне он вечно напряжен. Политика. Компания. Мама. А теперь еще и Пит. И Клер. Так что больше в Нью-Йорке для него ничего не осталось. Кроме разве что коллекции старых часов.

Но в Вашингтоне он просыпается среди ночи. Его мучает жажда и ощущение неудовлетворенности.

Потянувшись, Нейтан выпутывается из простыней и тащится в кухню. В темноте спотыкается, но включать свет почему-то не хочется. Он находит кран и включает воду.

Странно. Разве раковина всегда была так низко? А стакан всегда был таким маленьким?

Прищурившись, он смотрит на свои ладони. Они словно стали больше. Пальцы – длиннее. Волосы, покрывающие руки от локтя до запястья, – темнее.

Нейтан медленно поворачивает кран и шарит взглядом в поисках ближайшей зеркальной поверхности.

Вот она – стеклянные шкафы.

Он опирается на столешницу и смотрит в стекло на свое отражение.

Эти глаза, волосы, губы, нос – кто этот человек, что смотрит на него?
Ему надо... В больницу. И что он там скажет? Что проснулся после неожиданной пластической операции? Он не может теперь позвонить президенту. Интересно, а его голос...

– Какого хрена...

Да. И голос тоже другой.

Мама. Ему нужно позвонить маме. Или Сурешу. Или Питеру. Точно. Питер умеет принимать чужое обличье. Он поможет.

Он нащупывает телефон. Ожесточенно трет один глаз. И набирает...
...набирает номер Клер.

– Это срочно, – вот все, что он говорит.

Может, это Паркман создал иллюзию? Просто чтобы поглумиться над ним. Или, может, какой-нибудь беглец из Здания 26 решил отомстить? Или это кошмар? Или он просто сошел с ума?

Он не знает, что ему делать, и залезает в душ. Скребет под водой лицо, шею, грудь... Может, ему удастся содрать эту кожу. Ведь это не то лицо, которое любит мама. Не то лицо, в которое Пит смотрит снизу верх. Не то лицо, которому улыбается Клер.

Ничего не помогает.

Отражение, которое смотрит на него сквозь пар, все еще неправильное. До странности знакомое, но неправильное.

Он слышит приглушенный стук в дверь. Как он может его слышать?
Не вытираясь, он торопливо натягивает пижамные штаны. Затягивает завязку на бедрах сильнее обычного. Выходит из ванной и идет в коридор. Не задумываясь, протягивает руку и поворачивает запястье. Дверь послушно открывается.

В дверном проеме застыла Клер.

Облегчение переполняет его мгновенно. А с ним и волнение. Он хочет сказать что-нибудь ободряющее, но губы не слушаются.

Клер оглядывает его снизу вверх, и ее лицо морщится, ладони сжимаются в кулаки, а глаза наполняются слезами.

Он пересекает комнату быстрее молнии. Обнимает. Он всегда была такой маленькой? Так странно, она едва достает ему до груди.

Надо это исправить. Надо все исправить.

– Нет, не надо... Тссс, это все еще я.

Она пытается вырваться.

– Клер, - бормочет он, прижимая ее крепче. – Я это исправлю. – Потом глубоко вдыхает и пропускает ее волосы сквозь пальцы. – Я могу все исправить.

***
Вот что она знает о Нейтане:

НИЧЕГО.

Нейтан, который Сайлар, сказал ей: «Ты теперь знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было». Хотя она знает лишь то, что выяснила в Мексике. Некоторые его слабости. Некоторые сильные стороны. Знает, что когда он улыбается, в уголках глаз у него собираются морщинки. И что он хотел защитить ее. И что его самого нужно спасти...

Она все никак не может понять, что она так ненавидит в Сайларе – ну, физически. Его лицо? Его рост? Его голос? Все это должно было исчезнуть. Он должен смотреть на нее глазами Нейтана.

– Пойдем в постель, – спокойно говорить она. – Давай я тебе помогу.

На нее смотрят глаза Сайлара. Ее кожи касаются руки Сайлара. Голос Сайлара говорит ей на ухо:

– Я не пьян.

На затылке у Клер выступает холодный пот.

– Я знаю, - отвечает она сдержанно. Все под контролем. Она сможет. Она сейчас отправит его спать. А потом позвонит Мэтту. – Анжела предупреждала меня, что нечто подобное может произойти.

Он слегка хмурится. Смотрит на нее с любопытством.

Она выдавливает улыбку. Как больно.

– Это все формула... Она... изменяется. – Клер читала дела. Она может что-то придумать. Ей даже врать не придется. Ну, особенно. – Вот почему у вас с Трейси появились новые способности.

Кажется, он что-то заподозрил. Встроенный детектор лжи, верно? У Клер сжимается горло.

– А почему на Пита не подействовало? – интересуется он.

Она в это верит. Если она верит в свои слова, это не ложь.

– Он родился со способностями, – говорит она, не обращаясь ни к кому конкретно. – Как и я. – Она легонько толкает его в мокрую грудь, стараясь сдержать тошноту. – С утра съездим к Анжеле и доктору Сурешу, ладно?

Он склоняет голову набок. Анализирует. Клер чувствует себя так, словно вросла в пол. Ее тело рвется бежать. Кричать. Но что-то внутри не подчиняется ее воле. Этот человек всегда смотрел на нее с болезненным вожделением. Но и это тоже изменилось.

– Ты останешься? – спрашивает он.

– Конечно, – отвечает Клер. – Нейтан.

Секунду он еще думает, а потом плетется в сторону спальни. Там садится на постель, поставив локти на колени.

Клер идет за ним. В спальне темно, и она чувствует себя как в ловушке.

– Почему это лицо? – внезапно спрашивает он, проводя руками по щетине на щеках. – Чье это лицо?

Клер медлит. Даже если он не помнит, в архиве компании есть файлы.
Фотографии Сайлара. Разве нет? К тому же, он видел, как Сайлар сгорел. Так что же он такое видит, когда смотрит в зеркало?

Ей нужно задать вопросы. Иначе получится, что она ему лжет.

– Может, кто-то из твоих коллег?

Он падает на постель на спину – мышцы расслаблены, мокрые волосы мгновенно намочили подушку.

– Может быть, – говорит он в потолок. – Не нравится мне это.

Ее руки сами собой тянутся к лампе.

Он убил Нейтана. Клер не знает как или почему, но убил. Она понятия не имеет, что он чувствовал тогда. Или что чувствует сейчас. Но знает, что Нейтан умер в одиночестве. Никто по нему не плакал. И все это – вина Сайлара.

И никакое промывание мозгов это не изменит.

– Прости.

Ее руки замирают. Выпускают лампу.

– За что?

– Что я тебе позвонил, – говорит он. Голосом Нейтана. Губами Нейтана.
У нее сердце болит от воспоминаний. Ощущая себя побежденной, она садится на край кровати и берет его руку в свои.

– Не рассказывай никому о том, что случилось, – произносит она. Ее губы сжимаются в тонкую линию: – Нейтан.

Он смыкает ресницы. Закрывает лицо рукой.

– Нужно рассказать. Что-то не так. Ты же сама говоришь...

Это ловушка. Это не Нейтан. Он никогда не станет Нейтаном. И она не может потакать предательству Анжелы. Это нечестно. Неправильно. Нездорово.

– Я боюсь, что они сделают с тобой что-то ужасное. Как обычно, – Клер дарит ему легкую улыбку. – Я сама помогу тебе, Нейтан.

Он открывает один глаз, чтобы взглянуть на Клер. Улыбается жалко:

– Я тебя не заслуживаю.

Да. Это точно.

Она смотрит вниз. И обнаруживает, что они переплели пальцы.

Ну вот.

Теперь она выманит Сайлара.

А потом убьет.

@темы: переводы, -, Герои, сериалы, гет, фики, R

---

Сижу в волшебном настроении в розовой алкоголичке (апофеоз гламура!) и пижамных штанах, смотрю 30 Rock (они там сегодня шутят насчет пьесы Angels in America; для тех, кто в курсе, да) и думаю, не сходить ли за шампанским. Получится прекрасное нетривиальное утро.

@темы: дневничковое

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Объявление. Поскольку с дневниками какая-то проблема, люди, разбитые на узкие группы, перестали видеть записи, которые я выкладываю только для них. Так что я все открыла. Нежные натуры, которые не могут видеть откровенную текстовую эротику или определенные пэйринги, могут просто промотать то, что их ранит. В конце концов, у меня везде стоит кат и предупреждения.

@темы: дневничковое

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вопрос к знатокам местного дизайна (за год так и не разобралась в настройках): как мне сделать не один, а три эпиграфа? Ну, как в жж. Один с ссылками на фики - для одной группы, другой - с ссылками на ориджи, третий - в общем доступе, просто с правилами?

@темы: дневничковое

---

Все, мне больше не нравятся Hellcats. Пилот был хорош, вторая серия - приличная, третья - терпимая, четвертая - атк себе, а пятую я смотрела на перемотке. Все, конец котам-чирлидерам!
Пойду посмотрю The Event. Там, конечно, про инопланетян, но зато с ними борется Желько Иванек.

@темы: сериалы

---

Я - жалкий старомодный обыватель, представитель меньшинства, в принадлежности к которому стыдно признаваться. Мой любимый сериал - "Анатомия Грэй", история об обычных человеческих вещах: почему этот мальчик на меня не смотрит вообще, а эта девочка смотрит косо, кого из нас босс выделяет больше, почему начальница - такая сука, против кого сегодня дружим, чего бы такого съесть, чтобы похудеть? И никаких социальных проблем, никакой политики, глобального потепления, инопланетян, наркотиков, клипового монтажа. А еще здесь мальчики любит девочек, и точка. Какое счастье, что есть сериалы, которые не вгоняют меня в депрессию.

UPD: спасибо всем за советы, выбрала Hellcats. Это про школьниц-чирлидеров. И почему никто раньше не сказал, что есть такой сериал?

@темы: сериалы

---

Друзья, я тут вдруг поняла, что тесно мне в моих пяти с половиной сериалах. Что бы еще посмотреть?

На всякий случай, я люблю:
1) мистику
2) про врачей
3) чтобы красивые девушки в героинях, а не только мальчики
4) чтобы смешно

Не люблю:
1) костюмированное (Тюдоры, Мерлин - нет)
2) фансервис для любителей слэша (много красивых мужиков и не одной приличной тетки рядом)
3) ракеты и инопланетян
4) аниме в любом виде

И еще: пускай это будет не Шерлок Холмс, не Белые Воротнички, не SPN и не Доктор Кто. Интересно, это вообще реалистичные требования?

@темы: рекомендации, сериалы

---

Сегодня во время просмотра "ДВ" вдруг поняла неожиданное. Оказывается, Мэйсон Локвуд -

это...

...это же Гленн Моррисон из безвременно почившей "Травмы! Прекрасный Тейлор Кинни! Только в "Дневниках" он все время голый и почему-то блондин.

Кажется, я теперь я буду шиппить его с Кэтрин. Извини, Деймон!

@темы: the vampire/diaries

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я больна, и это неизлечимо. Я же хотела написать ПОРНУШКУ. А написала что? Вот это.

Фандом: Герои
Название: Головоломка
Персонажи: Сайлар, Клер
Рейтинг: R (за расчлененку)
Размер: мини (примерно 500 знаков и столько же сносок)
Предупреждения: графическое насилие, общая блевотность
Спойлеры: фик относится к моему любимому периоду — середине сезона 3.
Саммари: Сайлара вроде как убили, но Клер его «чувствует». Она убеждается, что он жив, когда тот начинает присылать ей жуткие подарки.
Дисклеймер: персонажи принадлежат NBC, а Ван Гог, Брабо, Антигон, мексиканский президент и персонажи "Волшебник из страны Оз" принадлежат тем, кому принадлежат.
A/N: ну вот, хотелось написать порнушку, а получилось...

осторожно! там нет секса!

Головоломка

На Рождество Клер получает ухо. Аккуратно отрезанное человеческое ухо. Левое, если это важно. Открытка, прикрепленная к мочке степлером, гласит «Ван Гог»*.

Она ни секунды не сомневается, от кого этот подарок. Пока есть на свете один мерзкий извращенец, предпочитающий использовать телекинез, хотя у него есть эмпатия, Клер не спастись от его притязаний. Ее гражданский долг — заявить о преступлении, но увы, она узнает форму ушной раковины.

– Клер, какая гадость, – передразнивает она, прежде чем бросить ухо в камин вместе с открыткой и коробкой.

В первый день весны за порогом дома Клер ждет коробка побольше. Зажмурившись, она сует руку внутрь. Рука касается ледяных пальцев, и Клер вздрагивает от ужаса и отвращения. Но любопытство сильнее липкой гадливости.

На листе пропитанной кровью бумаги, прикрепленной к безымянному пальцу, написано: «Брабо»**.

Хорошо, что в марте еще прилично топить камин.

Глядя, как разгорается пламя, Клер думает о том, что именно хочет ей сказать это странное существо. Она чувствует себя то ученым, расшифровывающим сигнал из далекой галактики, то сказочным охотником, идущим по следу вервольфа. Что объединяет безумного художника с мистическим великаном? Безумие? Жестокость? Великое эго?

А через неделю она получает глаз с надписью «Антигон»***. Мифология? Или из первых букв нужно сложить слово? Клер забывает о том, что ей нужно есть и спать. Каждый маньяк хочет, чтобы его поймали. Каждый маньяк мечтает о наказании. Может, он устал ждать своего палача?

Она строит и рушит одну теорию за другой, пока не получает ногу. «Лопес де Санта-Анна Антонио»****. Великие полководцы. Точно! Он объявил ей войну. Жаль, что она не догадалась сфотографировать первые посылки. Сейчас бы развесила их на стене, как в полицейском детективе, и попыталась проанализировать.

Может, даты имеют какое-то значение? Клер поднимает архивы. Она совершенно не удивлена, когда оказывается, что в каждую из дат был убит человек. Несложно сложить два и два, чтобы понять: все они обладали способностями, которые очень хотелось получить одному коллекционеру. Талант художника — настоящий, не как у Айзека Мендеса, сила супермена, дар убеждения... Что-то еще, наверное, но файла на четвертую жертву нет.

Клер хочется поделиться своим открытием, но это все испортит. Папа снова отодвинет ее в сторону, отправит играть в плюшевых зверушек и, потрепав по голове, обзовет «медвежонком». Она должна все сделать сама.

Звонок в дверь прерывает ее мысли.

Очередная коробка на пороге. Дрожащие пальцы с трудом справляются с оберткой. Внутри – нос. В записке – «Волдеморт»*****.

– Я знаю, что ты здесь! – кричит она в темноту. – Сукин сын, ненавижу!

В окне напротив соседи зажигают свет.

Они играют еще полгода. Сайлар расставляет приманки, Клер, как гончая, взявшая след, бежит от одной к другой со списком потенциальных жертв. На стене в ее комнате — карта. Там отмечены части тела Сайлара, которых она еще не видела. Странно, что он еще не нашел способность, которая бы позволила прислать Клер что-то по-настоящему неприличное. Честное слово, она бы не удивилась – Клер уже почти привыкла к его дьявольски извращенному чувству юмора.

В марте – ее день рождения, и на этот раз записка для разнообразия прикреплена сверху — к крышке коробки.

«Спасибо, что помогла мне стать новым человеком, Клер,» – написано там.

Подпись заставляет ее прыснуть, а потом — расхохотаться во все горло. Клер смеется и смеется, пока на глазах ни выступают слезы.

– Железный дровосек******, – выдыхает она недоверчиво. – Уж скорее Страшила*******.

С другой стороны, зачем тому, кто одержим мозгами, нужно сердце?



*Ван Гог, Винсент — голландский художник-постимпрессионист. По неподтвержденной информации, однажды поссорился с Гогеном и отрезал себе ухо.

**Брабо — по легенде, жестокий великан Дрюен Антигон захватил вход в гавань, требуя с мореходов плату за пропуск. Неподчинившимся великан отрубал руку. Но однажды римский воин Сильвиус Брабо отсек ему голову и руку, швырнув их в реку. Кстати, по одной из версий, само название «Антверпен» произошло от слов hand (кисть) и werpen (бросать) — «брошенная кисть руки».

***Антигон – великий римский полководец, последователь Александра Македонского (не имеет отношения к великану Антигону из голландских мифов)

****Лопес де Санта-Анна Антонио – президент Мексики. Переизбирался 11 раз. Прозвище – «Наполеон Запада». В одном из сражений потерял ногу.

*****Волдеморт – волпощение зла в «Поттериане» Джоан Роулинг. Согласно видению кинемотографистов, не имел носа.

******Железный дровосек – герой книги «Волшебник из страны Оз» Лаймена Фэнка Баумена. Мечтал, что волшебник наколдует ему сердце.

*******Страшила – герой книги «Волшебник из страны Оз» Лаймена Фэнка Баумена. Мечтал, что волшебник наколдует ему мозги.

@темы: Герои, фики, R